Я уже понимал: нам не вытянуть этот бой. И не прорваться через заслоны. С каждым днём мы будем чувствовать себя всё хуже. А бестии пригонят свежие силы. И рано или поздно нас сомнут. Да и запас «лечилок» не бесконечен.
И всё равно я упрямо гнал из головы пораженческие настроения. Если даже весёлый оптимист Вано сдастся, то всем остальным точно конец! Поэтому я упорно бил бестий копьём — хотя костяное как-то даже разочаровало: постоянно соскальзывало даже по меху… Либо затупилось, либо изначально кость — не такой уж и хороший материал…
Ну и, кроме того, бил бестий ногами, каждый раз рискуя остаться одноногим пиратом.
И, глядя на меня, остальные тоже начали активнее шевелиться. А вот у наших врагов прыти как раз поубавилось. Они ведь не слепые — видели, как приближается гигант. И дожидаться момента, когда на охоту полетят летуны, бестии не хотели.
В какой момент бой закончился, я так и не понял. Едкий пот иногда заливал глаза, и я, как минимум, несколько раз бесполезно ткнул копьём в пустоту.
— Ну и что встали-то?! — раздался рядом голос Костромы. — Живей! Сейчас летуны пойдут! Распределяемся!
Я утёр пот. Посмотрел на баррикаду, заваленную трупами бестий. В этот раз они никого не стали оттаскивать. А затем на три тела убитых товарищей…
И перевёл взгляд на приближающегося гиганта.
— О-О-О-О-О-О-О-О! — протяжно заявил тот, двигаясь к лесу. — О-О-О-О-О!
— Самый голодный, что ли? — удивился тяжело дышащий Трибэ. — Орёт и орёт...
— Молодой просто! — ответил я. — И размерами поменьше, и «окает» не таким басом, как остальные… И вообще почти бежит.
Гигант и вправду был поменьше его собратьев, которых мы раньше видели. И топал он пободрее. Обычно гигантские формы жизни ходят размеренно, неспешно. По сравнению с ними пасущиеся слоны — это кролики-спринтеры. А этот экземпляр чесал бодро, орал много — да и головой как-то поживее крутил.
Правда, это никак не отменяло запланированного налёта летунов… К счастью, в этот раз их оказалось не так много — не больше трёх десятков. Стая снялась со спины гиганта, который всё пытался дотянуться языком до изрядно прореженного леса, и направилась к нам.
Чтобы отбиться от налёта, людям хватило оставшихся дротиков. Десяток-два убитых летунов — и остатки стаи устремились к баррикаде, подбирая свежие трупы бестий. Те были куда лучшей добычей, чем люди. Как минимум, потому что были мёртвые — и уже не сопротивлялись. Набрав мяса, крылатые хулиганы отправились назад, на спину гигантской формы жизни.
А у той были проблемы!
Сородичи, прошедшие до неё, старательно слизывали лес с края скального уступа. И хоть новый пришелец и был для нас гигантом, но чтобы дотянуться дальше, до уцелевших деревьев — роста ему не хватало.
Первые попытки явно оказались неудачными. Отчего бедное животное разочарованно огласило окрестности горестным воплем:
— О-О-О-О-О!
Пока несчастный страдал, не в силах дотянуться до вкусняшек, мы пытались прийти в себя. Кто-то мрачно и сосредоточенно ел, а кто-то просто сидел и глядел в точку, чуть раскачиваясь. Кострома, Пилигрим, Сочинец и Ланс о чём-то тихо спорили. И, судя по обрывкам фраз, неосторожно долетавших до моих ушей, они обсуждали наше неминуемое поражение.
Отчаяние разливалось по лагерю. И даже у меня не хватало оптимизма, чтобы разогнать эту тоскливую хмарь. К тому же, от трупов, которые больше никто не собирался скидывать вниз, отвратительно воняло. А уж какое амбре пойдёт, когда они пропекутся на солнышке… Страшно представить.
В какой-то момент я устало облокотился локтями на колени, сложив кисти рук в замок. И опустил на них голову, тупо глядя в землю. Я почти перестал обращать внимание на происходящее вокруг…
Пока совсем рядом не раздалось торжествующее:
— О-О! О-О-О!..
Вскинув голову, я уставился в огромный глаз, прикрытый сверху длинными складками красноватого века. В самом его центре виднелся маленький восьмигранный зрачок. Глаз проплыл мимо, а затем потянулась остальная голова, плавно переходящая в шею. Следом проплыл ещё один глаз, направленный в сторону земли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Остальные тоже с опаской поглядывали на эту гигантскую башку. Огромный зверь, наконец, нашёл, где добраться до вкусной растительности. И теперь старательно тянул шею, стачивая бок скального навеса — прямо неподалёку от каменистого перешейка, который мы обороняли.
Впервые я спокойно мог разглядеть это существо вблизи. Кожа у него оказалась не гладкой, а покрытой какими-то плоскими наростами, похожими на древесную кору. А спину мы видеть не могли: она располагалась ниже нашего скального навеса.
Гигантская форма жизни чем-то напоминала черепаху. Если и спина у неё похожа на панцирь, тогда сходство вообще будет удивительным. Я заставил себя встать и пошёл к краю нашей маленькой крепости.
Смело останавливаться на краю, а затем смотреть вниз, как самоуверенный дурак, я не стал. У самого обрыва лёг и осторожно подполз к краю.
И нет, спина оказалась не панцирем. Хотя была более гладкой, чем кожа. Однако на ней хватало неровностей, а поверхность казалась не особо однородной.
На спине отчётливо различались гнёзда летунов. Да и сами летуны, сидевшие на серых шариках яиц. Где-то на трети гнёзд сидело по два крылатых создания, а на остальных — по одному. Это, видимо, мы постарались, когда не позволили себя съесть.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть… — рядом со мной плюхнулись Трибэ и Мелкий.
Вот последний и подсчитывал что-то.
— Чего считаешь? — поинтересовался я.
— Восемь… Не мешай… Де… Блин! Вано, сбился! — расстроился тот. — Гнёзда я считаю! Не мешай! Раз, два, три, четыре…
— Офигеть, как близко!.. — выдохнул Трибэ.
Другие обитатели лагеря тоже подтягивались — посмотреть вниз, пока гигант жрёт. Наверно, рассмотрев вблизи подобное чудо природы, и умирать будет не так жалко… Хотя нет, вру!.. Умирать — это, наверно, всегда неприятно.
— Двадцать четыре гнезда! — обрадованно заявил Мелкий. — Нам бы так сидеть и балду гонять!..
— Сидеть? Где? — переспросил я, хотя всё-таки понял, о чём речь.
— Да на спине! — пояснил Мелкий.
Но я уже не слушал.
Я смотрел вниз, на спину.
И думал.
Думал о том, что нашёл выход.
Выход, который может кому-то показаться идиотизмом. Выход, отдающий авантюризмом и налётом сумасшествия. Выход, который всем нам очень нужен!.. Очень-очень нужен!..
— Вано, э? Чё завис? — пощёлкал пальцами у меня перед носом Мелкий.
— Да ты ж долбаный гений! — я радостно сгрёб гопника в охапку.
— Чего это я долбаный? — опасливо удивился Мелкий, выползая, как червяк, из дружеских объятий.
— Верёвка! Нужна верёвка! Много верёвок! Метров двадцать!!! — заорал я. — Где верёвки?!
— Да там они! — крикнула девушка, сидевшая неподалёку, а потом указала в сторону госпиталя. — Чего орёшь-то?
Я тут же сорвался в указанном направлении. А следом за мной понеслись Мелкий с Трибэ. Моё странное поведение, конечно, многие заметили, но не придали значения. Непонятно было только одно: почему ещё никто не додумался до того же, до чего и я?!
Верёвки у лазарета валялись не просто так. Вера и девушки, помогавшие ей, делили их на обрезки, чтобы бинтовать раны. Чистые бинты были отданы тем, кто ещё мог на ногах стоять. А вот такие грубые замотки, прокипячённые наспех, использовали для тяжёлых раненых.
Верёвок у нас было — завались!.. Я схватил сразу две и принялся поспешно отмерять двадцать метров. Мерял в локтях, памятуя о том, что от локтя до сгиба ладони где-то около тридцати сантиметров.
— Вано, а ты чо ваще? — удивлённо спросил Мелкий.
— Ты же не собираешься спускаться ей на спину? — уточнил Трибэ, заставив меня замереть.
— Именно это я и собираюсь сделать! — сообщил я. — Причём прямо сейчас!..
— А вот это чот уже ваще… — ошарашенно заметил Мелкий. — А если она свалит, тогда как обратно?
— Мелкий, а я не собираюсь обратно! — ответил я. — Эти звери ходят с востока на запад, к морю! Так СИПИН сказал. Там они пьют. А море — это не горы. Не эти сраные, каменные, полные бестий, опостылевшие горы!.. Море — это, сука, за пределами гор!..
