Так он помолился при входе в город и вошел в ворота. При этом он ни на что не отвлекался, хранил сосредоточенностъ ума и об одном лишь только думал: как такого человека найти, что у него спросить и какую извлечь из этого пользу. Так он шел и все думал об этом, как вдруг попадается ему навстречу женщина, да еще и блудница. А было это от Бога: ведь Он зачастую неизреченным и тайным образом созидает противное противным.
Так вот, когда святой Ефрем, против всякого ожидания, столкнулся с блудницей, он остановился и посмотрел на нее растерянно и пристально. Смятение и скорбь охватили его душу: неужели то, чего он просил, не исполнится и все выходит наоборот? А блудница, когда заметила, что на нее смотрят, ответила ему еще более дерзким взглядом.
Когда они уже долго так друг на друга смотрели, великий, наконец, решился дать ей урок и призвать ее к тому стыду, который подобает иметь женщине.
— Ну и что дальше, женщина? — спросил он ее. — Смотришь тут на меня такими бесстыдными глазами и даже не краснеешь?
— Мне, между прочим, так и положено на тебя смотреть, — ответила она. — Я ведь взята от тебя и из твоего ребра. А вот ты должен смотреть не на нас, а в землю, потому как и взят оттуда.
Когда святой Ефрем, паче всякого чаяния, услышал такие слова, он тут же поблагодарил женщину за назидание и искренне воздал благодарность Богу, Который зачастую неожиданно творит то, что намного лучше ожидаемого и вожделенного.
2. Из жития преподобного Пахомия
Феодор, ученик святого Пахомия, хоть и юн был возрастом, но не по возрасту имел разум: он даже оказывал помощь тем, кто не был так силен в подвиге, как он сам. А великий Пахомий примечал то, как рассудителен во всем Феодор, и радовался за него.
Каждый вечер было принято, чтобы все сходились вместе слушать наставление великого старца. И вот однажды, когда все для этого собрались, он повелевает Феодору — а тот, как сказало, был еще молод, и ему едва исполнилось двадцать лет, — повелевает сказать братьям слово Божие. Тот послушно, без всякого прекословия отверз уста и начал им говорить все, что было нужно для душевной пользы.
Увидев такое, кое — кто из более заслуженных старцев решил его не слушать:
— Уже и новоначальные стали нас учить! Не будем его слушать!
Так они сказали друг другу, оставили собрание и разошлись по своим келиям. Когда же наставление закончилось, Великий послал за ними и пригласил к себе. Когда они пришли к нему, он стал их спрашивать:
— Чего ради вы оставили собрание и ушли в свои келии?
— Здесь так много старцев и преуспевших монахов, — ответили те, — а ты поставил мальчишку учить нас.
Когда Пахомий услышал это, он тяжело вздохнул и, погрустнев, спросил их:
— Знаете, откуда в мире берет начало всякое зло?
— Откуда? — спросили те.
— От гордости, — ответил он им. — Из — за нее «упал с неба денница, сын зари, и разбился о землю» (Ис 14. 12). Из — за нее и Навуходоносор, царь Вавилона, жил вместе со зверями (Дан. 4). Разве не слышали вы написанное: «Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем» (Притч 16. 5)? Разве не слышали, что «кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Мф 23. 12)? Неужели вы не знали этого и над вами так насмеялся диавол, что вы потеряли всю вашу добродетель? Ибо гордость есть начало и мать всех зол. Не Феодора вы отвергли, когда ушли, а отказались от Слова Божия и лишились Святого Духа. Поистине, вы достойны всякого сожаления! Неужели от вас укрылось, что это сатана толкнул вас на это?
— О великое чудо! — продолжал он. — Ради нас Бог «смирил себя, быв послушным даже до смерти» (Флп 2. 8), а мы возносимся, хоть и должны по своей природе хранить смирение. Невместимый и Высший всякого естества смирением спас мир, тогда как мог одним Своим взором сжечь вселенную. А мы — земля, прах, даже нечто более ничтожное! — превозносимся и того не знаем, что этим мы низводим себя в «преисподняя земли». Разве не видели вы, как внимательно слушал его я сам? И говорю вам, что мне от этого была большая польза. Я разрешил ему говорить не для того, чтобы вас испытать, а в надежде и сам поучить пользу. А вам так тем более следовало его послушать, и безо всякой гордости. Говорю вам правду: я, тот, кто от Бога поставлен над вами, чтобы стать вашим отцом, слушал его так, словно до этого не мог отличить левой стороны от правой. И говорю вам, как пред Богом: если вы не явите покаяния еще большего, чем ваш проступок, и вам не будет прощен этот грех — вы погибнете. Потому как если вы начали так скверно, то и далее не остановитесь, пока не достигнете последнего осуждения.
Такими речами святой Пахомий прижег, как и следовало, язву гордости, а затем мягким увещанием исцелил их болезнь. Ибо, когда нужно, бывал он строг, а когда требовалось — смягчался, обличая и побуждая к благу тех, кто грешил.
2. Другой раз святой пришел туда, где плели циновки, и сел работать. Тут подошел мальчик — он был назначен на ту неделю помогать работавшим. Мальчик увидел, как великий Пахомий работает, и говорит ему:
— Не подворачивай так концы — ты это неправильно делаешь. Вот авва Феодор по — другому плетет.
Пахомий встал и говорит ему:
— А покажи мне, чадо, как по — другому?
Тот показал ему, и Пахомий, совершенно довольный, опять сел работать. Так даже в этом деле Пахомий ниспроверг духа гордыни. А если бы он был плотского образа мыслей, то не только бы не послушался, но, пожалуй, еще и отругал бы отрока за то, что тот слишком много говорит.
3. Из жития святого Арсения
Великий Арсений был велик своими знаниями — и в светском, и в духовном. Он, скажем прямо, всех людей того времени превосходил ученостью и добродетелью — потому — то его и выбрали изо всех остальных воспитателем Гонория и Аркадия, детей царя Феодосия. После он долгое время провел в подвигах в Скиту и обрел более глубокое ведение божественного. Но при всем при этом он, по избытку смирения, не стыдился спрашивать у самых простецов и по возможности искать у них назидания.
Однажды кто — то увидел, как Арсений спрашивает о помыслах одного египетского монаха и советуется с ним. Человеку это показалось странным, и он спросил у святого объяснений.
— Не спорю, — ответил тот, — что я в какой — то мере чужд образования. Но, признаюсь, мне не известна даже азбука этого простеца.
Так он намекнул на божественное делание и ведение.
2. Однажды ему случилось быть возле реки, и он уже собирался переправиться, как какая — то женщина из эфиоплянок ухватила его за милоть. Он, было, строго укорил ее за это, но она в ответ сказала:
— Ты монах, Арсений, — вот и иди в горы.
Арсению эти слова показались очень полезными.
4. Из патерика
Однажды авве Антонию принесли письмо от царя Константина, чтобы ему ехать в Константинополь. Он думал, как поступить, и говорит авве Павлу, своему ученику:
— Нужно мне ехать или нет?
— Если поедешь, — ответил ему тот, — будут называть тебя Антонием, а не поедешь — аввой Антонием.
Антоний послушался и не поехал.
2. Брат попросил молоденького монаха, почти ребенка, сказать ему слово.
— Если твои слова пустые, — ответил тот, — держи их при себе. А если в них есть толк, воспользуйся случаем и скажи. Но даже если толк в них есть, говори не долго, а покороче — и будешь спокоен.
3. Авва Олимпий рассказывал: «Однажды в Скит спустился языческий жрец. Он пришел ко мне в келию и остановился на ночь. И когда он увидел, как живут монахи, то спросил меня — Вы ведете такую жизнь и ваш Бог ничего вам не являет.
— Ничего, — ответил я ему.
— Но даже мы, — говорит тот, — если служим нашему богу, то он ничего не скрывает от нас и показывает нам все свои тайны. А у вас столько трудов, бдений, уединение, подвиги, и ты мне говоришь, что вы ничего не видите?! Верно, есть какие — то дурные мысли у вас в сердце, если вы ничего не видите. Они — то вас и отлучают от вашего Бога, и потому Он не открывает вам Свои таинства.
Когда жрец ушел, я передал его слова старцам. Все удивись и сказали:
— А ведь так оно и есть! Нечистые помыслы отлучают человека от Бога».
4. Авва Макарий рассказывал:
— Когда я был моложе, я устал находиться в келии и вышел в пустыню. При этом я сказал себе: «Кого бы ты ни встретил, спроси у него назидания». Иду и вижу мальчика. Он пас быков. Я спросил его:
— Что мне делать, детка? Я голоден.
— Тогда поешь, — говорит мальчик.
— Да я уж ел, — говорю я, — и снова хочу.
— Поешь еще раз, — отвечает мальчик.
— Да я уже много раз ел, и все равно хочется, — сказал я ему.
Тут он мне говорит:
— Что ты, авва, осел, что ли, что все время есть хочешь?
И получив назидание, я пошел.
5. Старец сказал: «Я хочу учиться, а не учить».
6. Авва Макарий спросил авву Захарию:
