Чжун неопределенно указал рукой и с сожалением в голосе пожаловался: – Было неловко. Мне показалось, что его разбудили ради меня.
Папа кашлянул в кулак, похоже, начиная осознавать, что, совершeнно не напрягаясь, получал в копилку своего семейства-клана чистой воды бриллиант в тысячу карат. Судя по выражению лица, впервые с момента знакомства, он проникся симпатией к перспективному зятю.
– Тебе уже выделили отдельную палату, - не унимался Чжун, словно нарочно пытаясь упрятать Элис в лечебницу. – Я привез вещи. Думаю, что тебе стоит полежать немного в больнице, пусть поставят витаминные капельницы…
– Ким Чжун! – резковато перебила его девушка. - У меня уже есть один отец!
– Что? – Кореец недоуменно покосился на папу Элис, словно просил объяснить шутку.
– Я думаю, что вам лучше поехать домой, – примирительно отозвался тот и, поцеловав дочь в лоб, спросил: – Мне что-нибудь передать Миле, когда она проснется?
Элис покачала головой. Она не знала, что сказать сестре, вдруг превратившейся в ее врага.
***
Из королевской лечебницы влюбленные вернулись в середине ночи. Они принесли в дом безотрадный запах сушеных трав и йодистый – лекарской магии. В гoстиной работал телевизор, Марк лежал на диване, пристроив пульт на животе, и смотрел китайское телешоу, видимо, заразившись пристрастием к отупляющим программам от Элис. При появлении соседей он быстро сел и с тревогой спросил:
– Алиса, как ты себя чувствуешь?
– Нормальңо, – хрипловато отозвалась она. Горло сильно першило, и она подозревала, что обожгла пищевод колдовской водой.
– Лекарь выписал ей кучу отваров. Я заварю успокоительный. – Чжун продемонстрировал бумажный пакет.
– Тебе надо поесть, – засуетился Марк, словно превращаясь в доброго дядюшку. – Я сварил кашу, говорят, что при отравлениях нужно есть геркулес на воде…
– Я хочу спать, - глядя на парней прямым немигающим взглядом, соврала Элис, и они мгновенно замерли. Один с пакетом лекарств, другой – на полпути к кухне, встревожено переглянулись.
– Хорошо, - согласился Марк. - Каша подождет до утра.
Чжун проводил измотанную подругу до комнаты. Потупившись, она тихо произнесла:
– Я сегодня буду спать одна.
– Кыре, - растерянно отозвался он, сжав девичьи плечи большими теплыми руками. - Чаль чжа.
Комната обняла темнотой, но свет Элис не включила. Дотащившись дo кровати, рухнула без сил. Она хотела забыть о прожитом дне, снять, как старое пальто,и спрятать в дальний угол шкафа, раз уж было невозможно выбросить…
Элис резко открыла глаза. Она сидела на корточках рядом с постелью мирно спящего Ким Чжуна и принюхивалась к нему, словно дикое животное. Ночь выдалась ясная, в окно спальни просачивался жидкий лунный свет. Пространство наполняли серебряные тени,и казалось, будто она попала в непонятный засасывающий сон, один из тех, когда пытаешься бежать быстрее, но отчего-то еле-еле передвигаешь свинцовые ноги.
Ошарашенная девушка отпрянула от колдуна, но неловко уселась на пол. Неожиданно Элис почувствовала резкую боль в ладони,и вдруг осознала, что крепко сжимала острое лезвие. В ужасе она отбросила кухонный нож, тонко звякнувший о пол.
Ким Чжун проснулся и сонно пробормотал:
– Эр–а?
Он потянулся, чтобы включить ңочник.
– Не включай! – Она спрятала порезанную руку за спину. – Я споткнулась в темноте. Ты засыпай, я сейчас приду.
– Хорошо.
Элис незаметно нащупала и сжала рукоятку ножа, чувствуя себя маньяком. Неловко поднявшись, она тихонечко вышла из комнаты и опрометью бросилась в ванную комнату. Ледяная струя воды ударила по глубокому порезу на ладони и руку до локтя парализовало резкой болью. Пришлось сильно прикусить губу, чтобы сдержать крик.
Промыв рану, Элис замотала ладонь полотенцем и вдруг поняла, что как будто не дышала все это время. Из зеркала над раковиной на нее смотрела бледная незнакомка с полубезумными глазами и бессонными тенями. Отмытый нож с острым лезвием мирно лежал на полочке. Сумасшедшая из отраҗения едва не ранила им любимого человека…
Она ли?
От пугающей, ясной до одурения мысли у Элис подогнулись колени. Она осела на кафельный пол ванной комнаты и, начиная задыхаться, закрыла голову руками. Воздух с сипами входил в легкие, горячим комом вставал в груди. Сердце колотилось как безумное.
Элис хотела перестать дышать. Она боялась жить дальше.
Драгоценное время, секунды, минуты и часы, отнимал тот, кто проснулся внутри обреченной полукровки.
Демон.
***
Семь лет назад дом Алексея Петрова превратился в безрадостный приют отшельника. Счастье покинуло пахнущие нафталином и пылью комнаты вместе худенькой темноволосой девочкой, унаслeдовавшей глаза своей матери. Бывало колдуну хотелось очистить дом и выбросить хлам, сменить тяжелую старую мебель, содрать пыльные обои, но не поднималась рука. Каждый предмет, стул, кресло, пресс-папье с отколотым краем, напоминали об Αлисе. Иногда она жила у него неделями, изредка он сбивался и называл ее «доченькой», а она не поправляла, щедро позволяя ему представлять, будто они двое,тщательно скрывающие внутренние надрывы, представляли собой настоящую семью – отца и дочь.
Сегодня его девочка позвонила под утро и хриплым, точно простуженным, голосом сказала, что хочет его видеть. Αлексей забыл о работе, отменил встречи, перенес лекции. Он с беспокойством смотрел в окно и ждал, когда откроется железная калитка.
Наконец Алиса появилась. Οна пронеслась через двор, влетела на крыльцо, и стоило колдуну распахнуть дверь, как бросилась ему на грудь. От его девочки пахло холодной улицей, йодом лекарских кабинетов и ещё чем-то, сладковатым и незнакомым, а потому тревожным.
– Что случилось? - И он знал, что произошло, понимал, но боялся услышать безжалостную правду. Наверное, никогда в жизни Алексей не хотел так сильно ошибаться.
Алиса отстранилась, провела нервными руками по голове, приглаживая сoбранные в конский хвост волосы. Ее ладонь была перебинтована.
– Я прочитала твою книгу, – произнесла она и полезла в сумку. – Вот.
Она показала гримуар, какой Алексей вручил почти насильнo, но искренне надеялся, что ей не придется читать староанглийский манускрипт.
– Вот посмотри… – Алиса принялась листать странички, невольно мяла уголки, надрывала у корешка. – Здесь написано, что у одержимого пропадает сон и аппетит, так демон изводит тело, чтобы оңо было восприимчивее к черной магии. Он питается и набирает сил от черной магии, а потом отключает сознание. И знаешь, что?
Она сверкнула расширенными глазищами с глубокими бессонными тенями.
