Та была здорово растрепана, на лице — кровоподтек.
Руппенкох вежливо мне поклонился.
— Очень, очень рад вас видеть, дорогой мастер Андерклинг. Ведь вы принесли нам то, зачем ходили в такой долгий и опасный поход?
Сильный удар сзади по ногам заставил меня упасть на колени. Кто-то схватил мои руки, заломив их за спину, в горло уперся нож. От скрутивших меня сзади исходил запах овчины и перегара. Молот и пенал с другим артефактом с меня стащили, попросту перерезав шнурки.
— Не так уж и опасно это было, раз он защищен от чар хаоса, — отозвался хауптфельдфебель. — Но ничего, Энно, не волнуйся. Мы тебя прикончим безо всякой светопротивной ворожбы, старым добрым железом. Девку твою заберем с собой, чтоб ребята в дороге не скучали, а вот от тебя нам нужна только голова! Или все-таки забрать его целиком, Ханс?
Руппенкох задумчиво почесал жирный подбородок.
— Конечно, Вепри обрадовались бы живому юнгеру больше, чем его тухлому черепу. Но, как знать, что он выкинет дорогой? Может быть, у него есть и другие таланты, кроме уклонения от хаотической магии? Давай уж, оставим это бренное тело здесь!
— Ты как всегда прав. А голову можно замариновать в уксусе. Гхортаг сожрет ее на завтрак. Ха-ха-ха!
Руппенкох принял от одного из бандитов замотанный молот и пенал. Открыл его, не без труда разомкнув плотно сидящие друг в друге половинки. Внутри оказались две инструктированные серебром костяные палочки.
— Смотри-ка. Ты знаешь, что это?
Хозицер принял из рук советника раскрытый пенал, осмотрел его, далеко отставив от себя.
— Похоже на эльфийские письмена. Ханс, не думаю, что мы должны заниматься этим сейчас. Давай оставим это Вальнеру. Раз он знает, кому продать испорченный камень, то и с этой ерундовиной тоже разберется!
— По крайней мере, она легче, чем эти гномьи штуки. Парни уже из сил выбились. Неужели обязательно тащить их в свинцовом сундуке?
— Торвальдинн сказал, что да. Иначе — очень быстрая смерть. Слишком сильная концентрация магии!
Они болтали, а я смотрел на Аззи. Она была бледна, но не выглядела испуганной. Твердо сжатые губы, и глаза, сильно выделявшиеся на непривычно бледном лице, смотрели на меня. Одними глазами она показала мне на Хозицера. Потом — еще раз. Что она...
— Очень жаль, герр Андерклинг, — продолжил меж тем Рихтер Хозицер, приглаживая свои роскошные усы, — что человек таких достоинств закончит свою жизнь столь жалким образом... Право, жаль! При других обстоятельствах мы могли бы быть очень полезны друг другу... Не каждый день встречаешь такую резистентность к магии!
— И даже не через день, — вставил Руппенкох, улыбаясь мне почти доброжелательно.
— Если бы вас правильно применить, сударь, о, это было бы золотое дно! Мне даже не хочется думать, сколько возможностей мы теряем... Но, знаете ли, у нас есть некоторые обязательства перед нашими старыми, верными партнерами, долг чести, так сказать!
— Вы должны умереть, Энно, — пояснил советник, хитро улыбаясь.
— Да, тут я согласен с Хансом, иного Вепри не примут! А что вы хотите, после того, как сожгли их таверну? Но, ничего. Убитых, понятно, не возродить, а вот наши убытки мы покроем вполне. Ведь, благодаря вам, у нас целый сундук варп-камня, а он сейчас невероятно дорог!
Аззи при упоминании сундука вдруг яростно захлопала глазами, и вновь указала взглядом себе под ноги.
И тут я понял.
— А может, я...Хрр...
Нож так сильно уперся мне в горло, что я не смог продолжать. Хозицер оглянулся.
— Чего «ты»? Что он там говорил? Отпусти его, Грюн.
Острие ножа ослабило напор.
— Я говорю... Может, я понесу камни?
Хозицер скептически поглядел на меня. Руппенкох же вдруг заинтересовался.
— А что, Рихтер, это хорошая мысль! Пусть тащит их на себе. Он-то может нести их и без сундука! Заодно и посмотрим, так ли хороша его магическая защита.
Хауптфельдфебель выглядел озадаченным.
— Но цвайны сказали определенно, что нужен сундук. Вдруг он скопытится через пару дней, а сундук мы бросили здесь? Нам что, придется возвращаться?
— Рихтер, — вполголоса проговорил советник, шагнув к Хозицеру ближе, — сундук слишком тяжел для лошади... Понимаешь, о чем я?
Ага! Барсучий сын Руппенкох задумался, смогут ли они бежать, если наткнутся на орков! Надо дожимать их!
— Давайте посмотрим...— осторожно проговорил я, косясь на бандита с ножом. — Несите камни, и я сразу увижу, смогу ли я удержать их силу!
Хозицер продолжал с сомнением смотреть на меня, как будто не мог решить, сколько я могу выдержать излучение варп-камня. Но Руппенкох, не дожидаясь конца мыслительного процесса своего компаньона, позвал кого-то из-за спины. Четверо бандитов стоявших поодаль, наклонились, и, с заметным трудом подняв за ручки небольшой свинцовый сундучок, потащили его к нам.
— Что же, герр Андреклинг, — обернулся ко мне советник, — вы причинили мне очень большие убытки, когда сожгли мою таверну и убили компаньонов. Но, с вашей же помощью, мы возместим все сторицей. Жаль, конечно, что придется оставить в живых вашего выпивоху-мага. Его голове Вепри обрадовались бы еще больше, чем вашей, ведь в ней намного больше содержимого! А, Рихтер? Ха-ха-ха!
Бандиты притащили сундук и поставили его к ногам Хозицера. Тот недовольно отступил назад.
— Слушай, Ханс, давай, он сам его откроет. Эти магические штуки.... Не хочу еще раз рисковать.
— Да что с тобой? Мы же его открывали уже дважды. Когда осматривали у Торвальдинна и когда дали сил этому малахольному недомагу...
— Вот именно, дважды. Ты разве не знаешь, что судьба дает два шанса, а на третий раз бьет наотмашь?
— Хм. То есть третий раз нам в предгорья идти не стоит? А я-то наобещал Торвальдинну...
— Ну мало ли, что наобещал. Если бы я выполнял все, что когда-то обещал, то был бы уже трижды банкротом. Эй! — сказал он державшим меня бандитам. — Давайте его сюда!
Меня подняли и потащили к сундуку. Бросили на колени около него.
— Герр Андерклинг, будьте любезны, отомкните засов... да, вон там.
Один из стражников протянул мне ключ, прицепив его на конец готентага. Все отошли от сундука и от меня, в том числе и бандит, державший веревку, на которую была примотана Азалайса.
Я взял ключ, взглянул на Аззи. Она одними глазами показала мне на сундук, потом опустила зрачки своих глаз себе под ноги.
Ее прекрасные глаза, один — зеленый, другой, почему-то, серый, светились тревогой и... надеждой.
Я растер болевшие запястья, и не без труда открыл сундук, со скрежетом повернув ключ в мощном замке. С трудом откинул тяжеленную крышку. Внутри лежали несколько желто-зеленых камушков. Я взял в руку одни из них.
— Послушайте, Ханс, а не случится ли так... — начал Хозицер, но, взглянув на меня, осекся.
Хорошенько примерившись, я кинул камень под ноги Аззи. Она сразу же наступила на него босой ступней и с ликующим видом подняла глаза на нас. Охранник в ужасе отшатнулся, натянув ее веревку.
Но было поздно.
Земля задрожала, будто с неба упал вагон с чугуном.
Какие-то бурые корни выскочили из земли прямо под нами, и обвили лодыжки Хозицера.
— Что за... — начал было он, но тут третий корень, прямой и острый как меч, вылетел из земли и вошел в него снизу, пока два других расчетливо держали его за ноги. С жутким чавкающим звуком он вошел в сухопарое тело хауптфельдфебеля, делая его в два раза толще. Раздался тошнотворный треск ломавшихся ребер и тазовых костей.
Лицо несчастного побагровело, изо рта хлынула кровь. С диким треском его ноги оторвались от туловища, обнажив обломки костей; разрывающееся туловище взлетело вверх. Голова натянулась на быстро удлинившейся шее, а затем, когда кожа на шее лопнула, оторвавшись по ключицу, вывернувшись из кольчужного капюшона, повисла, насаженная на ветку, в добрых пяти саженях от земли.
Не прошло и пяти секунд, как на месте Рихтера Хозицера стояло дерево, на ветви которого были насажены куски его тела. Он не успел даже крикнуть, и только дикий ужас на его быстро бледнеющем лице запечатлел невероятные муки, испытанные им перед смертью. Стражники в ужасе бросились кто куда; храпя, разбежались испуганные кони.
