губ, не более. А сейчас сходил с ума – и не хотел останавливаться.
Идиот! Только напугает ее своим напором.
Тайлер отстранился, Лиззи потянулась за ним, открыла глаза и судорожно вздохнула. У обоих горели губы, дыхание сбилось. И когда она успела расстегнуть верхние пуговицы на его рубашке?..
– Ты понимаешь, что творишь? – Он провел пальцем по ее припухшим губам.
В комнате стало слишком жарко.
– Совершенную глупость. – Лиззи качнулась вперед, ловя губами его нижнюю губу.
Напуганной она не выглядела, скорее любопытной от неожиданно приятного опыта.
– Рад, что мы оба это понимаем, – пробормотал Тайлер, снова целуя податливые губы.
Совершать глупости иногда до безумия приятно!
Глава 11
Лиззи считала, что в поцелуях нет ничего особенного. Нет, поначалу еще ждала – бабочек в животе, сладкого томления, от которого подгибаются колени, – всего, что описывалось в женских бульварных романах. Но ни тот аспирант из института, ни Остин вызвать их не смогли.
Может, проблема в практике? Женщин у гадальца было много, соответственно, и опыта. Наверняка, попроси она Керна себя поцеловать, вышло бы не хуже! Однако эксперимент ставить не хотелось ни с Керном, ни с кем-то другим. Да и думать тоже. Мысли плавились от жара поцелуев, от сильных рук, способных одновременно касаться как перышко и удерживать ее на весу, от сводящего с ума шепота. Искреннее восхищение из уст любимого человека – совсем не то же самое, что дежурные комплименты на балу.
«У Тайлера Марино отвратительный вкус», – уверилась Лиззи, краем глаза увидев их отражение в зеркале. Потому что целовать с таким пылом бледное всклокоченное чудовище с лихорадочным румянцем на щеках, да еще и называть это чудовище красивым мог разве что слепой.
А затем стало не до раздумий и стеснения. Все-таки любовные романы врали – это оказалось в тысячу раз лучше, чем описанное на страницах! Испуг, смешанный с ожиданием, когда Тайлер расстегнул пуговки на ее вороте и прикусил губами кожу на шее. Поддразнивающий шепот, пока он с неспешной лаской разбирал шпильки в пучке. Стеснение в груди, когда она прижималась к нему, целуя сама и прося о большем. Жадно, горячо, близко…
Все закончилось неожиданно. Гадалец отстранил ее, тяжело дыша. Поначалу Лиззи просто любовалась им, сидящим на кровати, растрепанным, в расстегнутой рубашке, таким соблазнительным, что сердце забывало, как стучать! Но время шло, сладкий туман в голове рассеивался, и девушка посмотрела на замершего рамола с недоумением.
– Тсс, милая, хватит. Ты будешь жалеть, – низким волнующим голосом произнес мужчина, прикоснувшись к ее губам пальцем, руки едва заметно дрожали.
– Жалеть? – не веря, произнесла Лиззи.
После сумасшедших поцелуев она жалела только об одном: что Тайлер остановился!
– Ты знаешь, я не лучшая партия. – Он аккуратно отвел растрепавшиеся волосы от ее лица, погладил скулу так нежно, что девушка его почти не слушала. Не хотела слушать! – Ты выйдешь замуж за достойного человека, проживешь с ним долгую жизнь. Неужели хочешь, чтобы твоим первым мужчиной стал какой-то преступник? Мне будет икаться от твоих проклятий!
И он еще шутил! Лиззи не верила своим ушам. Сначала соблазнил, свел с ума, а как дошло до дела, так на попятную? Захлестнула обида, и она резко отстранилась. Встала, прижимая платье, едва державшееся на плечах, Тайлер и со шнуровкой успел справиться.
– Говоришь, буду жалеть об этом, если однажды выйду замуж по расчету за какого-нибудь Остина? Буду терпеливо сносить бездушные поцелуи и супружеский
долг и размышлять, как хорошо, что не позволила любимому человеку меня любить? Так?
Плохо скрывая раздражение, Лиззи передернула плечами. Эффектно вышло, хоть и не так, как она рассчитывала. Платье соскользнуло на пол, оставив ее в тонкой сорочке, почти ничего не скрывающей.
У Тайлера дернулся кадык. От его взгляда запоздало вспыхнули щеки, захотелось скрестить руки на груди, прикрыться, но Лиззи заставила себя стоять ровно. Не хочет – пусть видит, что упустил!
– В таком свете я об этом не думал, – хрипло произнес гадалец, а она уже перешагнула брошенную на пол одежду.
– Ты вообще начал думать не вовремя. – Из груди вырвался горький смешок. Было невыносимо стыдно. Вела себя как какая-то распутная девица! Вешалась ему на шею. Можно подумать, она первая женщина, решившая добиться его благосклонности! – Хорошо. Давай сделаем вид, что ничего не было, – произнесла холодно.
Наклонилась за платьем и охнула, когда Тайлер схватил ее за руку. Сама не поняла, как снова попала в его объятия и оказалась у него на коленях. Зеленые глаза смотрели пытливо, руки лежали не там, где позволено. Вернее, он же сам сказал…
Лиззи не знала, почему с такой поспешностью ответила на торопливые жаркие поцелуи.
Сорочка была лишней, его рубашка тоже. Бинты… Благоразумие вернулось на пару мгновений, но Тайлер с легкостью опрокинул девушку на спину и навис сверху, доказывая, что переживать не о чем.
– Я не хочу забывать, – прошептал, когда обоим перестало хватать воздуха. – Ни сегодня. Ни завтра. Никогда, – слова перемежались с поцелуями, и Лиззи окончательно потерялась во взбунтовавшихся чувствах. – Я люблю тебя.
– Что? – Признание настолько ошеломило, что она замерла.
– Я люблю тебя, Лиззи Уоллис, – с непривычной серьезностью повторил Тайлер.
«Она будет ненавидеть меня, когда проснется», – мрачно решил гадалец, сидя на кровати и застегивая манжеты. Он старался не шуметь. Лиззи недавно уснула, и он боялся ее разбудить.
Хотелось остаться подольше. Дождаться, когда она очнется, улыбнется ему с сонным видом, встрепанная, родная. А может, самому разбудить ее поцелуем, чтобы и дальше учить одной из самых приятных наук – искусству любви? Но тогда уйти будет еще сложнее. Он останется – на день или два, а может, и дольше. Пока не подставит ее своим присутствием.
За собственную репутацию Тайлер не боялся, она давно трещала по швам. Он даже тюрьму воспринимал как воздаяние за многолетний обман – знал, что рано или поздно угодит за решетку. Но Лиззи – другое дело.
Он невольно улыбнулся, вспоминая, как спорил с ней ночью о своем возможном заточении. Лиззи и слышать о тюрьме не хотела!
– Тайлер Марино, это не смешно! – Журналистка нависла над ним, как разъяренная фурия. – Ты серьезно решил отправиться на виселицу?
Ответ был ей не нужен, и рамол промолчал, глядя на нее с легкой полуулыбкой.
– Между прочим, в Средневековье невинная девица могла взять преступника в мужья, и его освобождали от казни, – задумчиво сказал он, играя с упавшими
