Кроме того с самого начала все мы были напуганы самой процедурой миниатюризации, но она прошла в общем-то гладко. После этого мы нацелились двигаться прямиком к тромбу, намереваясь прооперировать его и вернуться, что должно было занять примерно минут десять, как все считали.
— Но Микаэлс был единственным из нас, который знал, что этого не произойдет. Он единственный из всех знал, что мы столкнемся с неприятностями и что нас затянет в воронку. А Оуэнс на инструктаже говорил, что возможно судно станет исключительно хрупким, и Микаэлс должно быть ждал неминуемой смерти. Ничего нет удивительного, что его буквально нельзя было узнать.
— Когда мы в целости и сохранности выбрались из фистулы, он был буквально пьян от радости и облегчения. После этого, придя к выводу, что нам не удастся выполнить задание, он расслабился. И каждый раз, когда нам удавалось успешно преодолевать критическое положение, он не мог справиться с гневным возбуждением. Место страха занял все растущий гнев.
— И к тому времени, когда мы добрались до уха, я пришел к выводу, что нашим человеком является не Дюваль, а Микаэлс. Я не позволил ему заставить Дюваля испытать лазер после починки. Я приказал ему держаться подальше от мисс Петерсон, когда старался избавить ее от налипших антител. Но в самом конце я допустил ошибку. Я не остался с ним, когда шла операция, что и дало ему возможность захватить судно. Может, потому что у меня сохранялась еще последняя тень сомнения...
— Что за всем этим все же стоит Дюваль? — спросил Картер.
— Боюсь, что да. Поэтому я покинул лодку, чтобы наблюдать за операцией, хотя я ничего не мог бы сделать, окажись Дюваль в самом деле предателем. И не сделай я эту последнюю глупость, я мог бы доставить судно в целости и сохранности, а Микаэлca живым и невредимым.
— Ну что ж. — Картер встал. — Не такая уж дорогая цена. Бенес жив и постепенно приходит в себя. Хотя я не уверен, что Оуэнс разделяет мое мнение. Он грустит по судну.
— За что я не могу осуждать его, — сказал Грант.
Лодка в самом деле была великолепная. И... м-м-м, вы не знаете, как там мисс Петерсон?
— Она уже на ногах и находится где-то здесь, — сказал Рейд. — Она, кстати, оказалась куда выносливее, чем вы.
— То есть, она где-то тут в ОССМ?
— Да. В кабинете Дюваля, как мне кажется.
— Ага, — внезапно погрустнев, сказал Грант.— Ну что ж, помоюсь, побреюсь и могу уносить ноги.
* * *
Кора аккуратно сложила бумаги.
— Ну что ж, доктор Дюваль, если отчет может подождать до конца недели, я предпочла бы быть свободной.
— Да, конечно, — ответил Дюваль. — Я думаю, отдых всем нам не помешает. Как вы себя чувствуете?
— Вроде нормально.
— Ну и досталось всем нам, не так ли?
Улыбнувшись, Кора направилась к выходу.
В дерном проеме показалась голова Гранта.
— Мисс Петерсон?
Увидев Гранта, Кора рванулась к нему, расплывшись в улыбке.
— В кровотоке я была Корой.
— И остаетесь ею?
— Конечно. И надеюсь, всегда буду ею.
Грант замялся.
— А вы можете звать меня Чарльз. Может, когда-нибудь даже настанет день, когда вы будете звать меня добрым старым Чарли.
— Я постараюсь, Чарльз.
— Когда вы уходите с работы?
— Я уже направлялась на уик-энд.
Подумав, Грант потер свой чисто выбритый подбородок и кивнул в сторону Дюваля, который сидел не поднимая головы от бумаг.
— Вы проводите его с ним? — наконец спросил он.
— Я высоко ценю его работу, — серьезно сказала Кора. — И он ценит мою помощь. — Она пожала плечами.
— Позволено ли будет мне оценить вас?
Помолчав, она слегка улыбнулась.
— В любое время когда вам захочется. И столько, сколько вам захочется. Если... если я смогу вызвать у вас такие же чувства. И при случае я тоже выражу вам свое восхищение.
— Предупредите меня, чтобы я успел принять соответствующую позу.
Они дружно рассмеялись. Дюваль, подняв голову, увидел их у дверей, улыбнулся и сделал рукой неопределенный жест — то ли приветствие, то ли прощание.
— Я хотела бы переодеться для улицы, а потом мне бы хотелось навестить Бенеса. Что вы об этом думаете?
— А к нему пускают посетителей?
Кора покачала головой.
— Нет. Но мы особые.
* * *
Глаза у Бенеса были открыты. Он сделал попытку улыбнуться.
— Не больше минуты, — обеспокоенно шепнула сиделка. — Он не знает, что с ним было, так что не проболтайтесь ему.
— Понимаю, — сказал Грант.
Склонившись к Бенесу, он тихо спросил:
— Как вы себя чувствуете?
Бенес снова попробовал улыбнуться.
— Толком пока не знаю. Очень устал. Болит голова и свербит правый глаз, но вроде я выживу.
— Отлично!
— Чтобы прикончить ученого, — сказал Бенес, — мало трахнуть его по голове.
— У всех математиков головы крепкие, как камень, а?
— Чему мы можем только радоваться, — вежливо сказала Кора.
— А теперь я должен припомнить то, ради чего я тут и оказался. В голове еще легкий туман, но все возвращается. Все осталось во мне, все до капельки. — Наконец он смог улыбнуться.
— Вы были бы очень удивлены узнав, чего только в вас нет, профессор, — сказал Грант.
Сиделка буквально выставила их, и Грант с Корой покинули палату, ощущая тепло рук друг друга — они вышли в мир, в котором для них внезапно исчезли все страхи и тревоги и который открывался перед ними миром большой радости.
Айзек Азимов
ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ II:
МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ — МОЗГ
Продолжение
ГЛАВА ПЕРВАЯ
НУЖЕН
«Нам нужен тот, кто сумеёт устоять перед лестью».
Дежнев Старший1.
— Извините. Вы говорите по-русски? — он услышал низкий голос, чистое контральто.
Альберт Джонас Моррисон замер, сидя на стуле. В затемненной комнате на мониторе компьютера упорно высвечивались графические изображения, на которые он не обращал внимания. Должно быть, почти спал. Когда он занял свое место, справа от него определенно сидел мужчина. Как тот успел превратиться в женщину? Или он переместился по воздуху?
Моррисон откашлялся и спросил:
— Вы что-то сказали, мэм?
Он не мог отчетливо рассмотреть ее в темной комнате, а мерцающий свет монитора скорее мешал, чем помогал. Он заметил темные — не искусственные — прямые волосы, стянутые в тугой узел и закрывающие уши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
