Айка приблизилась и лизнула свои губы еще, но так медленно… И что самое худшее — принцесса стала настолько близка к нему, что её языком обоими своими сторонами умудрился увлажнить как и собственные губы, так и его…
Почувствовав ее язык, Роб невольно приоткрыл рот, будто бы ожидал чего-то большего. Ему казалось, что все взгляды направлены на них, а они ведь на уроке! Сейчас профессор обернется, чтобы начать лекцию, и увидит, как они занимаются такими вещами прямо перед ним! Но они ведь ничего такого не делали. Боги, если это игра с ее стороны, то ему ни разу не весело. Не хотелось верить, что это Генрих подговорил ее. Друг ведь не мог так поступить! К тому же, она ведь ему не нравилась… Он ведь всего лишь помогал ей, как однокурснице. Хотя… Судя по тому, что он захотел сделать с ее языком, жрецом ему стать не светило. Вот отец обрадовался бы.
— Сделал, — глухо отозвался Роб, когда вопрос пробился к его сознанию через неудержимый поток всяческих мыслей. Он неотрывно смотрел на губы Айки и облизнул свои, повторяя за ней движение.
Интересно, если он коснется ее губ, она сбежит, поняв, что игра зашла слишком далеко? Или ответит, и им обоим влетит от профессора? Насколько он знал, даже Ева с Винсентом не позволяли себе поцелуев на уроках. Но устоять было так сложно. Айка будто специально дразнила его, манила, чтобы он сделал ответный шаг. Прикрыв глаза, Роберт преодолел оставшиеся миллиметры между ними и осторожно, почти невесомо коснулся губ Айки. Они были такие чудесные, мягкие, истинно божественные. Будто сама Суна проникла в этот мир и позволила себя поцеловать. В этот момент он был даже готов променять Индру на богиню любви и красоты. Но мгновение быстро закончилось, и Роб отстранился.
— Урок начинается, ваше высочество, — шепнул он, обдавая губы Айки горячим дыханием. Будь другое время и место, он бы ещё задумался, что поцеловал принцессу только что. Но, черт возьми, он из бриллиантовой четверки! Он один из немногих, кто имел на это право. К тому же она по какой-то причине скрывала свое происхождение, поэтому даже никто не посмотрит косо на это. А уж после Генриха и Медной вообще ничего не страшно.
И когда это он стал задумываться об отношениях и девушках?
И когда последний раз сама Айка дрожала от того, что какой-то парень её коснулся? Он… Надо же, он её поцеловал. Она не успела поразиться тому, как Роберт рискнул проделать за ней движение языком; не успела ощутить жар и влагу уже от его языка, как Скайфорд уже зашел дальше.
Глаза Айки невольно закрылись, принимая её безоговорочное поражение в собственной игре. Потому что уже она наслаждалась, она хотела большего, зайти дальше…
И после…
…Эти слова.
Они отрезвили Айку в миг. Кажется, из рук выпали записи. Кажется, Одри возмутилась пуще прежнего, но Айка не слышала. От той томности, от игривости больше не осталось и следа. Она смотрела на Роберта в удивлении.
Он знал. Как глупо, но этот прохвост всё понял. Глупо было надеяться, что земляк ничего не знал, не понял, кто она. И вот этого Айке совершенно не хотелось.
— О, такие комплементы… — Но она вернула свою игривость быстро, хотя и понимала, что своим удивлением, своей заторможенностью выдала себя. В эту игру она собиралась играть до конца. — Такого мне ещё не доводилось слышать…
— Сомневаюсь, — усмехнулся Роб, открывая свои записи. И даже если по какой-то случайности окажется, что он был не прав, что имя Айки лишь совпадение с именем реальной принцессы Серии, Роб очень сомневался, что ее ни разу не сравнивали с королевской особой. Она ведь великолепна, само совершенство!
Улыбнувшись, Роб осторожно посмотрел на Айку. Он ведь заметил, что она тоже закрыла глаза. Конечно, это могли быть только его домыслы, подпитанные желаем, чтобы она ответила ему взаимностью. Только в таком случае он признавал, что сам неравнодушен к ней. Если бы Генрих задал ему тот же вопрос, что бы он сам ответил?
Но если Генри мог смело заявить о своей симпатии, то Роб все ещё рассматривал свое будущее, связанное со жречеством, поэтому ни о каких отношениях и речи быть не могло. Сейчас это было проявлением слабости, с которой он должен научиться бороться, иначе ему никогда не стать жрецом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Айка с неохотой отпустила Роберта, хотя видят боги, она того не хотела. Что ж, самое главное — он поддался. Он не смог ей противиться. И этот человек был у неё в кармане, как бы гадко это ни звучало по отношению к хорошему парню. Еще пара проверок на предмет, сможет ли он думать о деле, когда она напомнит ему о поцелуе, и тогда Айка сможет точно сказать, победит она его или нет.
А может… нужно будет еще пару проверок? Для закрепления пройденного материала.
— Простите за опоздание…
Айка, да и вся группа обернулась на опоздавших. Хорошо, что преподаватель обрядов был спокойным монотонным добрячком, потому он просто пригласил опоздавших внутрь.
А это были Матильда и Зири — две подружки-хохотушки, так их знали на жречестве. Добрые девчонки, весёлые… Никто толком не обратил внимания на то, как они попросили присутствовать на уроке, как они вошли…
А вот наблюдательный Роберт и Айка это заметили. Голос, которым они просили пройти, совсем им не принадлежал. Можно было сказать, что заболели, но… Голос вдруг стал каким-то… Будто они находились под дурманом. Тихий, спокойный, но словно под кайфом.
Вот уж не думала Айка, что кто-то мог в школе достать траву. И уж тем более не думала, что ею могли баловаться столь хорошие девчонки.
— Странно, — пробормотал Роб. Он хорошо знал всех, кто учился с ним вместе на факультете жречества. До наблюдательности Генри ему ещё далеко, но отец его учил, что с любыми людьми нужно налаживать связи. Никогда не знаешь, где это может пригодиться.
Но, мало ли, девушки просто могли быть растеряны после объявления об играх. Возможно, искали команду или просто нервничали перед таким важным событием, поэтому были не похожи на себя. Роб не придал особого значения этому. У него и своих проблем хватало. Одна из них сидела по левую руку от него и создавала новые проблемы в лице Евы и Винсента.
Откинув мысли о девушках в целом, Роб сосредоточился на лекции. Хотя мысли его так и возвращались к тому, что случилось с Айкой. Он невольно то и дело касался своих губ, будто вновь хотел ощутить на них вкус Айки. Положение ухудшало то, что он чувствовал ее запах, ощущал близость. А стоило сделать неосторожное движение, как он задевал ее локоть, из-за чего ему приходилось извиняться перед ней и смотреть в это чудесное личико.
И каждый раз это было так мило с его стороны. Он будто превратился в маленького безрукого ребёнка, который за что ни брался, всё из рук валилось. И ведь Айка знала, что она в этом повинна. И как ничто другое эти вещи не повышали самооценку. С другой стороны, если этот недопоцелуй так на него влиял, то что будет, когда Айка поцелует его по-настоящему?
«Стоп. По-настоящему?» А с каких пор она собиралась идти так далеко? Но ведь игра!.. Она стоила свеч! Всё ради победы! Но не такой ценой! Она не будет играться с чувствами парня, который с самого начала был к ней добр и вежлив. Это ей не свойственно. Но если хотелось, то почему нет? Хотелось не для победы. Для себя. А ведь это значило что-то определенное, разве нет? А раз за этим не следовало что-то нехорошое в смысле кинуть или унизить, так почему нет?
И каждый раз Айка задавалась этим вопросом, когда Роберт смущённо извинялся и смотрел на неё. Она нарочно заставляя его отвести взгляд первым, пристально смотря в глаза, а пару раз даже языком по губам своим провела.
Его реакция была бесподобна. И чтобы всё это закрепить, когда прозвенел колокол на перерыв, а Роберт торопился покинуть класс, Айка всё-таки успела перекрыть ему дорогу. Но лишь ради одного вопроса:
— Скажи, я ведь не украла твой первый поцелуй?
— Конечно нет! Мне сколько лет по-твоему? — возмущённо фыркнул Роберт и поспешил смыться
Айка улыбнулась тому, как он заторопился покинуть её общество.
