себе, бросила пакеты с одеждой, взяла только подарок соседке и вприпрыжку побежала вниз.
Над Петербургом завывала январская вьюга, кидала в лицо редким прохожим хлопья снега.
К внушительному желто-белому особняку с колоннами по фасаду подкатила роскошная карета, запряженная четверкой великолепных вороных рысаков.
Дверцы кареты были украшены позолоченными графскими коронами.
С запяток кареты соскочил рослый лакей, распахнул дверцу, помог выйти барину — высокому господину, кутающемуся в длинную бобровую шубу.
Невиданное дело — барин сам держал в руках бархатный футляр, похожий на те, в каких музыканты носят кларнеты или флейты.
Барин нес этот футляр сам, своими руками! Не доверил его лакею или другому слуге!
Барин поднялся по расчищенным от снега ступеням особняка.
Двери распахнулись — и снова невидаль: у дверей стоял не швейцар, не лакей, а еще один барин, в зеленом бархатном камзоле, с орденской звездой на груди.
Барин приветствовал гостя, провел его в комнату при входе, где помог освободиться от шубы (опять-таки сам, без помощи лакея).
Затем они сделали нечто и вовсе странное: сняли свои камзолы и надели вместо них белые кожаные фартуки, доходящие до колен.
Переодевшись, оба господина проследовали по полутемному коридору, открыли двери — и оказались в малом зале, скудно освещенном несколькими канделябрами.
В середине зала, за длинным столом, сидело около двух дюжин господ, облаченных в такие же белые фартуки.
По их значительным лицам, по их уверенной осанке видно было, что все эти господа занимают важное положение в обществе.
Хозяин особняка и его поздний гость подошли к столу, заняли свободные стулья, обменялись приветствиями с остальными.
— Что ж, теперь мы все в сборе! — проговорил хозяин. — Так что позвольте мне открыть заседание Великой ложи Востока. Сегодняшнее заседание особенное. Мы должны почтить память прежнего Досточтимого мастера, а самое главное — избрать на его место нового, который с честью примет эту трудную, но очень почетную обязанность.
Ровный гул голосов был ему ответом.
— Сначала почтим память Досточтимого мастера минутой молчания…
Участники собрания затихли, опустив глаза.
По прошествии минуты хозяин дома продолжил:
— А теперь перейдем ко второму пункту нашей сегодняшней повестки — к выборам нового главы нашей ложи, нового Досточтимого мастера. На этот пост претендуют три члена нашей ложи: господин действительный статский советник Осинский, господин сенатор Оплеухов и господин граф Нелидов. По традиции Великих лож шотландского статута, каждый мастер, претендующий на руководство ложей, должен принести ложе какой-то дар. После этого все члены совета оценивают эти дары и принимают решение путем тайного голосования. Итак, я приглашаю господ претендентов выступить со своими дарами.
Первым поднялся действительный статский советник Осинский.
Дорогие братья! Единомышленники! — начал он, обведя присутствующих взглядом. — Я хочу принести в дар нашей ложе бесценную реликвию — перстень его преосвященства Армана дю Плесси, кардинала Ришелье.
С этими словами господин Осинский открыл бархатную коробочку и достал из нее массивный золотой перстень с крупным овальным темно-синим сапфиром.
— Красивый перстень, — проговорил хозяин дома. — Однако думаю, что почти у любого из присутствующих братьев найдется подобный. Дар ложе должен быть поистине уникальным…
— Я еще не сказал главного. Этот перстень обладает удивительным свойством — сапфир, который его украшает, меняет свой цвет, будучи погружен в отравленное вино.
Советник еще раз оглядел присутствующих и добавил:
— Сейчас я продемонстрирую вам его в действии.
Он взял свой бокал и до половины налил в него вино из запыленной бутылки — налил собственноручно, потому что слуги не допускались на собрания ложи.
Затем советник достал из-под рубашки висевший на шее медальон, открыл его и высыпал в бокал находившийся в медальоне розоватый порошок. При этом он пояснил:
— Это смертоносный яд, полученный из ядовитой рыбы скарпены. Мне подарил его персидский посланник — он сказал, что яд этот убивает быстро и безболезненно. Я ношу его при себе на тот случай, если что-то будет грозить моей чести.
— Вы проверяли этот яд? — с интересом спросил хозяин.
— Да, я проверил его: насыпал всего несколько крупинок на кусок мяса и бросил это мясо дворовой собаке. Собака в мгновение ока съела мясо и столь же быстро околела. А теперь смотрите…
Он опустил перстень в вино, и сапфир тут же из синего сделался кроваво-красным.
— Вы видели? Этот перстень спас кардинала от нескольких покушений на его жизнь.
Советник достал перстень из бокала, обтер его носовым платком и положил обратно в коробочку.
— Вот мой дар ложе!
— Благодарю вас, брат! — с уважением проговорил хозяин дома и повернулся к следующему претенденту:
— Теперь ваша очередь. Прошу вас, сенатор!
Сенатор Оплеухов, дородный человек с двойным подбородком, тяжело поднялся из-за стола и проговорил, слегка задыхаясь:
— Мой подарок, возможно, не так красив, как дар уважаемого предшественника, но, на мой взгляд, он не менее полезен. Это веер, который принадлежал небезызвестной мадам де Помпадур.
С этими словами сенатор достал из рукава сложенный веер, сделанный из пластинок слоновой кости, украшенных миниатюрными рисунками.
— Красивый веер, — одобрительно проговорил хозяин дома. — В чем же его ценность?
— Его особенное свойство таково: если ваш собеседник лжет, веер сам собою закрывается. Сейчас я продемонстрирую вам это.
Он взял в руку раскрытый веер и повернулся к действительному статскому советнику Осинскому:
— Назовите, любезный брат, ваше имя.
— Оно вам прекрасно известно, но если вы настаиваете — пожалуйста: меня зовут Сергей Афанасьевич Осинский.
— Это правда. Вы видите — веер не шелохнулся. Теперь прошу вас, ответьте, сколько вам лет.
— Что ж, и это не составляет тайны: мне недавно исполнилось сорок шесть лет…
Вдруг с негромким щелчком веер сложился.
— Веер сомневается в ваших словах!
Советник покраснел.
— Ну… честно говоря, мне пятьдесят два… сам не знаю, отчего я сказал другое.
— Вот видите. Этот веер отличает правду от вымысла.
Сенатор снова раскрыл веер и продолжил:
— Скажите еще вот что, господин советник: для
