Однако читатель, даже не знающий о различной толщине океанической и материковой коры, без труда заметит, что цифры «22 мили» и «19 миль» очень близки. Кроме того, Платон называет Атлантиду не континентом, а островом. Даже в настоящее время в Атлантическом океане разбросаны целые архипелаги как материкового (Канары), так и вулканического происхождения (Азоры). И это невзирая на строгие предписания иных атлантологов относительно толщины коры, которая якобы может не выдержать нагрузки, создаваемой горами Атлантиды.
В конце прошлого века к произведениям Платона об Атлантиде относились с большим вниманием, чем позднее. Многим атлантологам казалось, что найдено решающее доказательство правоты Платона. В 1898 году из Европы в Америку прокладывали подводный телеграфный кабель. Кабель этот порвался и утонул. Конец его искали на дне океана. Металлическая кошка на тросе несколько раз поднимала на палубу куски стекловидной затвердевшей лавы, застрявшей между ее лапами.
Спустя несколько лет французский геолог Термье выступил в Океанографическом институте в Париже и сообщил, что найденные на дне куски лавы могли затвердеть только на воздухе.
По мнению Термье, дно Атлантического океана к северу от Азорских островов было покрыто лавой еще в надводном положении. Если бы лава образовалась на дне океана под давлением столба воды в три километра (именно такова глубина места находки), то она имела бы кристаллическую структуру. Но структура у образца была аморфная, стекловидная, и этот аргумент Термье опровергнуть очень трудно. Согласно Термье, суша в этом районе опустилась на три километра. Поверхность подводных скал сохранила острые ребристые выступы, типичные для застывших лавовых потоков недавнего происхождения. Ученый указал в своем докладе, что провал произошел примерно по линии, соединяющей Исландию с Азорскими островами. Это как раз линия проявления активного вулканизма.
Работа А. Галанопулоса и Э. Бэкона — своеобразный сборник аргументов против Атлантиды Платона. В этой книге вывод Термье опровергается на основе современных данных океанологии.
«Достоверность этого вывода, — пишут авторы, — зависит от того, образовался ли данный образец тахилита именно на том месте, где он был найден. Он мог попасть сюда на ледяном плоту, то есть на плавающей льдине, или с тем же успехом его могли принести сюда от соседних вулканических островов так называемые мутьевые потоки. Это особого рода плотные потоки, которые струятся по дну океана, как ртуть под водой, а их высокая плотность объясняется большим количеством осадочных частиц в турбулентно взвешенном состоянии. Современные исследования показали, что такие „мутные течения“ несут наземные органические остатки, а также сучья и листву деревьев далеко в океан, в подводные каньоны рек Магдалена и Конго. Зеленая трава была найдена в 1935 году на глубине около 1600 метров в 12 милях от устья реки Магдалена в Калифорнийском заливе, а река Конго выносит пресноводные водоросли диатомеи на сотни миль в океан… Исходя из всего этого вполне возможно, что кусок тахилита, о котором идет речь, тоже был принесен поверхностными или глубинными течениями».
Как известно, вода — практически несжимаемая жидкость. Если в ней взвешены частицы осадочного или другого происхождения, плотность такой взвеси повышается очень незначительно. Вот почему не могут «струиться» потоки, похожие на ртуть. Различные взвеси могут, правда, усилить разрушительную силу мутьевых потоков и течений, но не за счет заметного изменения плотности. Причиной такого усиления является механическое воздействие частиц на различные преграды. Сравнение таких потоков и течений со ртутью неправомерно. Так же неправомерно, как и сравнение водорослей с глыбами застывшей лавы, которые якобы могут быть унесены «поверхностными или глубинными течениями» на сотни километров от места их происхождения. А речь идет именно о сотнях километров, ведь место находки, которая так интересует атлантологов, расположено где-то посередине между Азорскими островами и Исландией, на 47-м градусе северной широты.
Как бы ни стремились иные авторы призвать на помощь именно современную океанологию, возможности этой науки все же не позволяют отменить законы физики. Остается один контраргумент — ледяной плот, льдина. Но на 47-м градусе северной широты, южнее Гольфстрима, появление льдины исключено. Если же иметь в виду айсберг, то сторонникам лёдяного плота нужно решить очень трудную задачу: объяснить появление на айсберге, который мог отколоться только от гренландского ледового щита, застывшей лавы. Задача эта, прямо скажем, неразрешима, ведь в Гренландии нет действующих вулканов, как не было их и во времена атлантов.
Теперь интересно проследить дальнейший ход мысли противников Атлантиды. (Пока, как мы видим, аргументация их не может поколебать гипотезы, изложенные в древних диалогах.) Сторонники Атлантиды попытались объяснить миграции угрей.
— В самом деле, почему речные угри плывут в океан? Почему одни личинки угрей дрейфуют в Европу с Гольфстримом, а другие появляются у противоположного берега, близ Америки? Атлантологи считают, и не без оснований, что когда-то угри жили в реках Атлантиды, спускаясь в их низовья, в солоноватые воды разветвленной дельты, для икрометания. После исчезновения Атлантиды угри нашли прибежище на противолежащих континентах — в Европе и Америке. Эти рассуждения логически непротиворечивы, и, главное, у них прочное естественнонаучное основание. Возможно, стоит задать себе вопрос: почему птицы летят вить гнезда на Кольский полуостров? Ведь весь Кольский полуостров, так же как, впрочем, вся Северная Европа, был покрыт ледником всего 11 тысяч лет назад. Но условия изменились — и птицы нашли дорогу в северные раздолья, освободившиеся ото льдов. Таково главное свойство жизни — она всегда стремится занять новые экологические «ниши».
Каково же отношение скептиков к проблеме угря? В цитируемой книге можно прочесть: «Если мы даже согласимся, что европейские угри устремляются в Саргассово море, чтобы метать там икру и умереть, а их потомки возвращаются в Европу, ведомые наследственным инстинктом, нет оснований полагать, что этот инстинкт зародился во времена последнего ледникового периода». Но почему же инстинкт не мог сформироваться во времена последнего ледникового периода? Да просто потому, что нет оснований полагать, что он сформировался именно тогда. Как видим, по части логики аргументация скептиков несколько слабее, чем предположения атлангологов. В этом убеждает и история Срединно-Атлантического хребта, рассказанная двумя уже знакомыми нам учеными. Послушаем их:
