задницу.
Удар.
Мое лицо вспыхнуло от смеси удовольствия и боли. Я почувствовала, как мое сердце сжалось.
Я не смотрела в зеркало, но знала, что это произойдет.
Удар.
Это было так приятно. Это было похоже на освобождение, более сильное, чем оргазм, которого я жаждала.
Это была нирвана.
Удар.
Все мое тело затряслось, когда я начала плакать. Не от боли или унижения из-за того, что я так чертовски сильно этого хочу, а от облегчения.
Удар.
Последний удар, самый тяжелый удар, потряс меня до глубины души, и Твитч провел своей сильной рукой по моей пылающей заднице в теплой, обожающей манере, которая заставила меня дрожать от сдерживаемых эмоций. И когда он переместил меня, чтобы я встала перед ним, я шмыгнула носом, избегая его взгляда.
Слова, которые он произнес, были настолько неуместны, что я обожала его за это. Он провел обеими руками по моим красным, опухшим ягодицам и нежно поцеловал мой живот, прежде чем посмотреть на меня.
— Такая красивая, когда ты плачешь, грустная девочка.
Иисус Христос.
У него были рога демона, глаза ангела и уста бога.
Мне повезло.
Он с беспокойством наблюдал за мной, пока я вытирала щеки, и обхватил талию, его пальцы скользили по моей плоти.
— Мы все еще занимаемся этим?
Это было не в его характере.
Я быстро заморгала.
— Да.
Он некоторое время изучал мое лицо, прежде чем его глаза потемнели, и он продолжил.
— Ложись на кровать. На четвереньки, прямо у края.
Я рванула туда, где он нуждался во мне, и когда я повернулась назад, оглядываясь через плечо, то увидела, как Твитч, наконец, спустил свои боксеры, оставив его полностью обнаженным для меня, и я приподняла свою задницу выше в приглашении.
Он сделал два шага к кровати и посмотрел на мою приподнятую задницу, прежде чем схватиться за одну ягодицу достаточно сильно, чтобы она заболела, слегка встряхивая.
— Прикоснись к себе. Покажи мне, что ты этого хочешь.
Не колеблясь, я протянула руку между ног и провела рукой по своей прикрытой трусиками киске.
Но Твитч прищелкнул языком.
— Не так. Ты знаешь, чего я хочу.
Чувствуя себя смелой и чертовски возбужденной, я протянула руку между ног и показала ему средний палец, потирая вдоль своей щели.
Я услышала его веселье.
— Это было не очень приятно, — промурлыкал он, прежде чем мое тело дернулось, когда его рука коснулась моей задницы. Мой рот округлился, когда звук эхом разнесся по всей комнате. — Нахальные девчонки не кончают. — Еще один шлепок, на этот раз более легкий. — Только ангелы могут кончить.
Он двинулся вперед, зацепив пальцами пояс моих трусиков, затем стянул их до колен. Прохладный ветерок над моей разгоряченной плотью был приятным, и еще приятнее, когда Твитч наклонился и слегка подул на мой жар.
— Я собираюсь трахнуть тебя прямо сейчас. — Еще одно легкое дуновение на моей горячей коже. — Собираюсь показать тебе, как сильно я скучал по своей малышке.
Когда он уперся в мою задницу, наклонившись надо мной, я знала, что будет дальше, и приподнялась, подставляя свою шею в полном подчинении. Толстая кожа слегка стесняла движения, когда Твитч вставил металлический штырь в самое тугое отверстие, и, надежно закрепив ремень вокруг моего горла, Твитч обхватил рукой кожу по всей длине, заставляя меня чувствовать себя домашним животным. Его питомцем.
Моя киска пульсировала в предвкушении.
Я не ненавидела это — это точно. Все, о чем я могла думать, это о том, как сильно я этого хотела. Нуждалась в этом. Нуждалась в нем.
В Твитче.
Все сводилось к нему. Всегда так было. И я бы не стала думать о завтрашнем дне. Я могла жить только настоящим, потому что с Твитчем завтра может никогда не наступить. Я усвоила свой урок. С ним это было не «шаг за шагом», а «живи настоящим, потому что будущее не гарантировано».
Взяв себя в руки, он провел своим членом вверх и вниз по моей влажной щели и с шипением выдохнул.
— Кому принадлежит эта горячая маленькая киска? — он шлепнул мою киску своим членом, и раздался влажный шлепок. — Чья она?
Этого нельзя было отрицать.
— Твоя. — Выдохнула я: — Это твое.
Он продолжал водить своей гладкой головкой по моему влажному теплу. Его голос был резким, мрачным.
— Никогда никого не хотела так, как ты хочешь меня. — Еще один удар его члена, и на этот раз он зацепил мой клитор своим пирсингом. — Разве это не так, Ангел?
Когда мой клитор запульсировал, я издала долгий стон, и когда он предупреждающе дернул за ремень, моя киска сжалась.
— Да, — выдохнула я. — Ты был прав.
Ты был прав, придурок, и иногда я ненавижу тебя за это.
Комната сотряслась от его самодовольного смешка, и он медленно вошел в мою нуждающуюся дырочку. Его головка скользнула в меня, и когда я почувствовала, как шарик его пирсинга скользнул по моей внутренней плоти, легкий вздох покинул меня, и мои глаза закрылись.
Вот тогда-то он и заговорил.
— Видишь? — многозначительно произнес он, все глубже входя в меня. — Созданы друг для друга.
Он не останавливался, пока я не была полностью насажена на его пульсирующий ствол. Или, может быть, это я пульсировала, я на самом деле не знаю. Что я точно знаю, так это то, что ему нужно было двигаться.
Например, сейчас.
Я была наполнена. Совсем забыла, какой он толстый. Моя киска, казалось, горела огнем, когда его стальной жар наполнил меня. Я была перегружена самым лучшим из возможных способов. Все мое тело покалывало от этого ощущения.
И Твитч проворчал:
— Как, черт возьми, ты все еще такая тугая? — он отстранился, затем снова вошел в меня почти сердито. — Бл*дь.
Мои глаза закатились.
— Ке… — я попыталась произнести это. Облизнув губы, я попробовала еще раз. — Кесарево сечение.
Ага. Этого было бы достаточно. Надеюсь, он понял, потому что я не могла сейчас думать, не говоря уже о том, чтобы говорить об этом.
Он начал медленно толкаться в меня, и, судя по тому, как он пробормотал:
— Да. Так красиво, — я знала, что он смотрит шоу. Когда я приподняла свою задницу еще немного, чтобы усилить удовольствие с обеих сторон, это небольшое движение вырвало у Твитча стон.
Это был экстаз.
Чистый сексуальный напалм.
Изменчивый. Взрывоопасный.
