Поверхностный сон принёс хоть какое-то облегчение. Поев, Стефания расплатилась за постой и вновь пустилась в дорогу. Планы не изменились: путь лежал в столицу, к сестре. Она теперь в силе, она поможет. Стефания рискнула написать ей, понадеявшись, что письмо вряд ли перехватят. Не подкупит же Сигмурт всех слуг Амати, не перехватит все почтовые повозки! Да и подписываться она не станет, обойдётся без печати. Хлоя же не из тех женщин, что предаст сестру.
Письмо было послано из ближайшего городка, в котором Стефания сменила верхнюю одежду и головной убор. Заплела косы, уложила под старомодный чепец, скрывавший пол-лица; поверх - шапочка с меховой оторочкой. Накидка зелёного сукна, добротная, до пят. В такую закутаешься - и тепло, и фигуры не видно. Тут же, на рынке, прикупила поясной кошель для драгоценностей: воры не дремлют, а без них Стефания быстро осталась без гроша, и так много потратила.
В городе задержалась ровно настолько, сколько нужно было для покупок и отдыха. Переждала тёмное время суток - и снова в седло. Тело ныло и чесалось, но Стефания мужественно терпела. Когда покинет Атвер, тогда и помоется, сменит бельё.
Памятуя прошлые уроки, виконтесса путешествовала одна, старалась не попадаться на глаза и помалкивать. Но дороги выбирала людные: не стоит овчинка выделки, а её жизнь и честь сомнительных путей. Однако избежать неприятностей совсем не удалось: лесная братия вышла на промысел.
Стефания резко натянула поводья, когда дорогу преградили дюжие молодцы. Глаза заметались в поисках укрытия - тщетно, её окружили со всех сторон. Виконтесса в отчаянье рванула в сторону, в лес, но и оттуда донёсся весёлый посвист.
- Куда торопишься, красотка? - один из разбойников ухватил лошадь под уздцы и осклабился. - Совсем одна… Не страшно, а?
Его слова приветствовал дружный взрыв смеха.
Стефания судорожно ухватилась за купленный нож, неумело замахнулась, но даже не смогла оцарапать.
Улыбка исчезла с лица разбойника.
- Значит, так, да? А ну слезай! Золотишко, побрякушки, живо!
Стефанию в восемь рук стащили на землю, приставили нож к горлу. Остриё было острым; тоненькая струйка крови стекла по коже.
- У меня ничего нет, во имя господа бога, отпустите!
Ей не верили: да и с чего бы? Пока одни разбойники занимались лошадью: глядели, не припрятано ли что под седлом и в дорожной сумке, другие проявили интерес к Стефании. Пока двое держали, третий ощупывал.
Шапочка, перчатки и чепец полетели на снег, пальцы грубо сорвали золото с ушей и пальцев. Подкладку накидки вспороли в нескольких местах, надеясь отыскать тайник.
- Есть, братцы, не пустая девочка! - довольно хмыкнул разбойник и, приподняв подбородок жертвы, осклабился: - А говорила, нет ничего. Такое колечко, серёжки… Дворянские. А под одёжой точно не живот прячешь.
- Не трогайте меня! - завизжала Стефания, противясь попыткам задрать себе юбки. - Я беременна!
- Да ну? Сейчас гляну, чем ты тут беременна.
Холодная сталь заставила присмиреть и стерпеть чужие руки, запутавшиеся в материи. Отвязывать поясной кошелёк они не торопилась, похотливо облапав ноги и бёдра. Наконец настала очередь живота.
Стефания вздрогнула - пальцы были холодными, а происходящее настолько мерзким, что она не выдержала, лягнула разбойника в пах.
- Утихни, сучка, а то в канаве найдут с разукрашенным личиком!
Ей влепили оплеуху и больно дёрнули за волосы.
Кошелёк с драгоценностями сорвали и толкнули Стефанию в снег.
На время потеряв интерес к жертве, разбойники начались дележом добычи. Воспользовавшись этим, виконтесса попыталась сбежать. Она не питала иллюзий: пустив по кругу, её убьют, либо свяжут и оставят на съедение волкам. Ни то, ни другое Стефанию не устраивало.
Юбки намокли, мешая бежать. Царапина на шее болела и кровоточила. Кажется, ещё губа разбита…
- Далеко собралась? - дорогу преградили два головореза. Как по команде взмыли из-за пояса два тесака.
Стефания попятилась, ища спасения за деревьями, и, поняв, что ей нечего терять во всю мощь лёгких закричала:
- Помогите!
Голос звонко и громко разлетелся по лесу, спугнув пару птиц. Потревоженные ими снежные шапки упали на головы разбойников.
Стефанию ухватили под руки и поволокли прочь от дороги. Она не переставала кричать, не обращая внимания на ругань и пощёчины.
- Вот ведь сучка языкастая! Сама напросилась.
Всего пара минут, и виконтесса оказалась привязанной к стволу ближайшего дерева. Рядом выстроилась очередь из желающих полакомиться добычей до волков.
Ткань платья затрещала, безжалостно разорванная на груди. Затем пришёл черёд нижней рубашки. Проверяя, нет ли чего за корсажем, туда устремились пальцы одного разбойника, пока второй проверял подвязки чулок.
Изловчившись, Стефания укусила наглеца. Тот завыл, запрыгал, дуя на окровавленную ладонь. Вытащить припрятанное на чёрный день не успел.
- Немедленно отпустите её!
Все, включаю виконтессу, вздрогнули. Глянув поверх голов разбойников, Стефания увидела всадников. Судя по тому, как занервничали любители наживы, они представляли опасность. Так и есть, те, что ближе, взвели арбалеты. Но защитников было меньше, нежели нападавших, поэтому, отправившись от минутного испуга, разбойники перешли в атаку.
Стефании оставалось только наблюдать за схваткой, помогая защитникам молитвами. Одного из них она узнала, и сердце радостно запорхало в груди. Но что он делал здесь, в Атвере, когда ему надлежало присутствовать на Совете благородных? Или Совет изменили из-за смерти виконта Сибелга? Помнится, тот как должен был выехать туда на днях…
Всадников теснили к дороге, но они не собирались сдаваться под напором нападавших, щедро кося их болтами, мечами, кинжалами.
Наконец, решив, что воевать за сомнительный барыш, себе дороже, разбойники предпочли ретироваться. Лошадь Стефании, к сожалению, увели, зато драгоценности побросали, забрав только деньги. Нет, не по доброте душевной: их временные владельцы валялись на снегу со вспоротыми животами.
- С вами всё в порядке, миледи? - предводитель так впору подоспевшего маленького отряда спешился и поспешил к Стефании. Заметив, что у виконтессы порвано платье, поспешил накинуть на неё плащ и только после этого развязал.
Знакомые каре-зелёные глаза в волнении вгляделись в лицо Стефании.
За прошедшие недели Ивар Дартуа-Лагиш вовсе не изменился, зато явно разжился деньгами, одеждой, спутниками и соответствовал высокому происхождению.
Виконтесса сердечно улыбнулась и поблагодарила спасителя. Укуталась в его плащ, зябко передёрнула плечами. Сейчас она походила на крестьянку: волосы растрёпаны, лицо в грязи, вперемежку с кровью, одежда разодрана… И подвязка валяется на снегу. Стефания покраснела и поспешила поднять её: слишком приметна на белом фоне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
