Дебора отвела взгляд от глаз дочери.
– Ты никогда не убедишь в этом отца, Лейни.
– Так что же мне делать, если я не в силах забыть Колли?
– Боже, как я надеялась, что не услышу от тебя этих слов! Что ж, если так, значит, тебе придется выбирать: или этот мальчишка, или твой отец. Джон ни за что не смирится. Тебе придется расстаться с нами.
– Мама, а ты? – прошептала Лейни. – Ты разлюбишь меня?
Дебора вновь подняла голову.
– Лейни, матери любят своих детей сильнее, чем дети их. Я буду любить тебя до конца своих дней, даже если ты предпочтешь Колли. – Она помолчала. – Ты уже приняла решение?
– Не знаю, – тихо призналась Лейни, подошла к Деборе и торопливо поцеловала ее в щеку. – Мама, помни – я счастлива.
Лейни вышла из кухни, а ее мать неподвижно стояла у рабочего столика; наверное, она плакала.
Когда Лейни отъехала от «Магнолии», дождь лишь слегка накрапывал. Конечно, она любит и отца, и мать, но она выросла. Она должна начать собственную жизнь. И ей очень нужен Колли.
Когда Лейни добралась до фермы, дождь заметно усилился. Тем не менее Колли поджидал ее у подножия холма.
Он обнял ее и принялся целовать.
– Я не верил, что ты вернешься, – говорил он, увлекая ее к реке.
А когда они перешли речку вброд и углубились в лес, где капало с каждой ветки, Лейни пожаловалась:
– Колли, я промокла и продрогла.
Он остановился, отбросил назад прилипшие ко лбу волосы и поцеловал ее – торопливо и жадно.
– Я тебя и высушу, и обогрею. Мне хорошо, когда дождь. Этот день – как сон. Как лучший из снов.
Они еще раз перешли речку, и вдруг Лейни поняла, где они оказались. На этом самом месте она когда-то свистела ему.
Они направлялись к хижине, где Колли когда-то жил вместе с Чарли.
Раскат грома расколол небо. Колли прокричал что-то, но Лейни его не услышала.
Наконец они взошли на крыльцо, Колли толкнул дверь, которая распахнулась со стуком, и отступил в сторону, пропуская Лейни.
В доме была одна большая комната – почти пустая, неуютная, унылая.
Откинув со лба мокрые волосы, Лейни удивленно выдохнула:
– Так ты в самом деле здесь жил?
Она не представляла, что человеческое жилище может быть таким примитивным. А Колли чувствовал себя так естественно, что вдруг представился Лейни первобытным дикарем.
– Ну да. Я же тебе рассказывал. – Он облизал пересохшие губы. – Извини, тут грязно, хотя я сегодня попытался немного прибрать.
– Колли, я не… – начала Лейни.
– Не надо ничего говорить! – поспешно перебил ее Колли. – А то мы снова все испортим. Давай я обниму тебя и поцелую. А если ты больше ничего не захочешь, я тебя пойму.
В этой убогой хижине он казался каким-то чужим, но она не боялась. Наверное, все ее колебания растают как дым, если он сию секунду повалит ее и сделает с ней все, что пожелает.
А Колли как будто не знал, что ему делать и что говорить.
– Я разожгу огонь. Сейчас так сыро и холодно… Садись.
Он кивком указал на кровать.
Лейни послушно присела на мягкую кровать, ожидая, что тут же поднимется облако пыли и откуда-нибудь выскочит мышь. Однако постыни оказались чистыми и приятно пахли.
Колли, присевший на корточки возле камина, обернулся к ней.
– Я постелил свежее белье, – сказал он. Щеки его покраснели – Лейни не знала, от жара огня, который уже успел разгореться, или по иной причине. – Я набил матрас свежей травой, подмел, принес белье. Знаешь, Лейни, я хотел, чтобы все было правильно. Я хотел, чтобы тебе понравилось.
– А разве то, что мы хотим сделать, правильно? – несмело спросила Лейни.
Колли подошел к ней, присел рядом на кровать и обнял ее.
– Нет, если ты задашь этот вопрос своему отцу. Но, Лейни, в моей жизни никто и никогда не сможет занять твое место.
Лейни погладила его по голове и посмотрела в глаза, в которых, как ей показалось, светились нежность и надежда.
– Ты веришь мне? Веришь, что я не сделаю тебе плохого? – прошептал Колли.
Жилка дернулась на ее щеке, от волнения перехватило горло.
– Да.
– Нет. Все еще нет. Но ты в этом скоро убедишься, Лейни.
Он уже не прикасался к ней, а только ласкал ее глазами.
Вдруг откуда-то у Лейни появилась отчаянная храбрость. Она упала на кровать и зарылась лицом в сладко пахнущую подушку.
На низком потолке плясали отблески пламени, а дождь монотонно барабанил по жестяной крыше.
– Я не притронусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь, – едва слышно шептал Колли. – А потом, если тебе что-то не понравится, скажи, чтобы я перестал. Клянусь тебе, я тут же перестану.
Он неловко прилег рядом с ней, следя за тем, чтобы его руки не коснулись ее.
Ни единого прикосновения против ее воли.
Внезапно Лейни ощутила себя свободной. Она придвинулась к Колли, прильнула к его теплому телу. Ее ладони легли ему на грудь, губы встретили губы, щека потерлась о щеку.
Рубашки на нем не было.
При мысли об этом она едва не сошла с ума. Много лет ее влекло это тело. А сейчас оно совсем близко, оно манит и обещает тысячу наслаждений.
Лейни не ожидала, что его кожа покажется ей такой прохладной. Она поцеловала его грудь, провела по ней языком, а затем ее пальцы принялись знакомиться с его телом. Она ощутила биение его сердца и немедленно поцеловала это место. Увидела пульсирующую жилку на шее и тоже поцеловала.
Колли не солгал. Он позволит ей властвовать, но достанет ли у нее характера, чтобы совладать с собой?
А он тяжело дышал и что-то сбивчиво шептал, а потом вдруг взял Лейни за подбородок, притянул к себе и впился в ее губы.
– Лейни, пожалуйста, Лейни, – бормотал он в краткие промежутки между поцелуями.
Она взяла его ладонь и положила себе на грудь, туда, где отчаянно билось сердце. Пальцы Колли сжали маленькую пуговку, не решаясь действовать дальше.
– Не спеши, Колли. Ведь ты обещал.
Она перехватила руку, которая едва не разорвала ее блузку.
– Помедленнее. Я постараюсь.
Колли едва мог говорить. Его руки гладили ее по лицу, зарывались в волосы, но потом снова и снова возвращались к груди, словно притягиваемые магнитом.
Страх Лейни куда-то пропал. Ей стало тепло, но огонь в камине был ни при чем. Она не испытала стыда, когда блузка соскользнула с ее плеч. Их губы слились в поцелуе, и Лейни ощутила, как его язык проникает ей в рот.
Наступила несказанно долгая и невыразимо прекрасная минута. Его руки, губы, язык изучали ее, а тела их слились.
А потом все разрушилось.
Разрушилось навсегда.
Дверь хижины со скрипом открылась, и Лейни услышала чье-то тяжелое дыхание. Оно было громче дождя, громче стука ее сердца.
– Кто здесь… Элейна! Боже, нет!
Джон Торн, ошеломленный, застыл в дверном проеме. У Лейни перехватило дыхание. Колли отпрянул от нее, а она по-детски неловко попыталась спрятаться за его спиной.
