его всегда за милую душу, но всё же я искренне им восхищалась, как и всеми в ордене. Я давно отметила для себя, что Дик Форс не из тех, кто будет колебаться, не из тех, кто будет сдаваться. Он будет бороться до конца, пожалуй, эта черта мне в нем очень нравилась.
— Он как-то обмолвился, что сделает свою жену самой счастливой на свете. И знаете, я ему верю, — улыбнулась я. — Только давайте, это останется между нами.
— Конечно. Вот мы и пришли, кстати.
Я подняла голову и с восторгом оглядела храм, который до этого видела только на картинках в книжках. Больше всего он напоминал распустившийся русалочий цветок, который так часто можно встретить на водоемах. Сам храм был построен из белого мрамора, но сейчас в лучах закатного солнца он казался красным, словно небо вокруг. Тот, кто построил его, был не иначе как богом. Потому что земной человек просто не в состоянии сотворить такое прекрасное здание.
Перед самым входом я начертила в воздухе у себя перед лицом две пересекающиеся бесконечности — знак Магдалены, а затем поправила шаль на голове и вошла в храм. Здесь стоял горьковато-сладкий запах, чем-то похожий на запах хризантем, который, казалось, проникал в каждую клеточку, заставляя дышать глубже. Почувствовав легкий аромат меда, я поняла, что в храме все пропиталось вереском. Вокруг все было заволочено какой-то непонятной дымкой, из-за чего очертания посетителей расплывались перед глазами. Жаклин что-то сказала мне и затерялась среди людей, а я принялась бродить по храму, жадно вдыхая пьянящий аромат вереска.
Здесь было много людей, кто-то с радостным лицом зажигал свечу перед портретом Магдалены и чертил в воздухе знаки бесконечности, кто-то, наоборот, рыдал на коленях и тоже чертил знаки. Я заметила, что возле плакавших людей запах горечи преобладал, а возле улыбавшихся — сильнее пахло сладостью. Помимо воли мои руки начали сиять зеленоватым светом изнутри, но искорки не спешили соскальзывать с пальцев. По телу медленной волной раскатилось умиротворение, а легкая улыбка не покидала лица.
Перед образом Магдалены я опустилась на колени и склонила голову, беззвучно шевеля губами. Молилась я за разных людей. За отца, который так и не женился после смерти матери. За дядю и тетю, которые так и не смогли родить второго ребенка, хотя очень хотели. За Криса, который вечно ввязывался в авантюры. За свою команду, которую я любила всем сердцем. За всех членов ордена, которые так часто рисковали своей жизнью. За Линду Перевелл, которая сейчас находилась неизвестно где. За многих.
Я почувствовала, что рядом со мной кто-то тоже начал молиться. От этого человека я ощущала одновременно и горький, и сладкий запах, не в силах выделить что-то преобладающее. Любопытство брало верх, я скосила взгляд в сторону и смогла увидеть мужские ладони, которые так и сияли изнутри зеленоватым светом. Как и мои. Поражённая внезапной догадкой, я совершенно невежливо уставилась на мужчину, жадно его осматривая.
Он стоял на коленях перед образом Магдалены и молился с закрытыми глазами, тонкие губы быстро шевелились, а голос был понижен до торопливого шёпота. На вид он казался немного старше моего отца, но у папы не имелось даже намёка на седину, а волосы молившегося мужчины так и испещрили белые нитки. А возле рта я четко увидела глубоко залегшие морщины, как будто раньше он много улыбался, а теперь же повода для смеха у него было мало. Одежда мужчины оказалась достаточно поношенной, но чистой и аккуратно выглаженной. Выглядела она дорожной, словно он между делом зашел помолиться в храм. Было в увиденном мною целителе что-то загадочное и простое одновременно.
— Во времена моей молодости девушки были скромнее, — низким голосом произнес мужчина, поворачивая лицо ко мне. Зеленые глаза смотрели с укором и ярко выраженным осуждением.
— Я… Извините, я не хотела вас обидеть, — покраснев, начала оправдываться я. — Просто, ваши руки, они светятся зеленым.
— Это не заразно, девушка, — фыркнул целитель, поднимаясь на ноги.
— Я знаю, — тоже вскочила я. — Я просто никогда не сталкивалась еще с целителями. Простите, я правда не хотела обидеть вас.
— О, вот как, — окинул он меня заинтересованным взглядом. — Кто передал дар?
Я не успела ответить, потому что ощутила резкий приступ дурноты. Голову словно стянул стальной обруч, а запах вереска стал просто невыносимым. В глазах все помутнело, я видела, как мужчина беззвучно шевелил губами, что-то спрашивая. Но в ушах поселился настойчивый звон, я никак не могла понять, чего он от меня хотел. Как в тумане я ощутила, что меня схватили за локоть и повели куда-то. По щекам хлестнул свежий ветер, но перед глазами все равно было неясно, прояснилось все только через некоторое время. Я осознала, что сижу на лавочке, а надо мной нависал целитель, сурового лица которого не могли скрыть опустившиеся сумерки.
— Ты сколько в храме провела, девочка?
— Час где-то, — прошептала я еле слышно. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а в носу прочно обосновался ставший удушающим запах вереска.
— С ума сошла что ли? Да даже полчаса это слишком. Ты чем думала? Теперь до утра точно отходить будешь, бестолочь.
Я чувствовала себя так плохо, что даже сил не было огрызнуться на него. Целитель отчитывал меня, словно провинившегося котенка, нагадившего в хозяйские сапоги. Но я не могла понять, за что. Меня немного потрясывало, а взгляд почему-то не желал фокусироваться.
— Или ты в первый раз в храме-то? — догадался уточнить целитель. Дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил: — Тогда понятно всё. Учитывая, что ты не знаешь элементарщины, предположу, что дар от бабушки или дедушки достался, которых ты не застала.
— От прабабушки, — пробормотала я, стаскивая с головы шаль. Дышать становилось немного легче, хоть я все еще видела не слишком четко.
— Звать-то тебя как, горемыка?
— Валерия.
— Ну, а я Седрик. Вот, что, Валерия, знаешь, чем в храме пахло?
— Вереском, — утвердительно кивнула я.
— Не просто вереском, — сказал Седрик, садясь рядом на лавку. — Жженым вереском.
— Там не пахло ничем горелым.
— Потому что вереск был вымочен в соке плодов снежноягодника. Знаешь, что это, дубинушка?
— Седрик, вы могли бы не так активно сомневаться в моих умственных способностях? Естественно, знаю, все его свойства перечислить? — едко спросила я.
— Ладно, может, не дубинушка, — согласился он, явно довольный моими знаниями. — Из-за того, что вереск был вымочен в соке, жженым и не пахло.
— Но ведь там многие по несколько часов проводят — и ничего.
— Они не целители. Вереск в храме только на таких, как мы, вот так
