— Пока он даже не уверен, что ты ему интересен. Все твои опыты с «венцом» были однообразны и враждебны. Мясников в Зоне хватает и без тебя. А пси-мясник ничем не лучше обычного головореза с автоматом. И кстати, у него есть сомнения относительно твоих способностей.
— А я ни на чем и не настаиваю! — энергично отозвался Гарин.
— Сделай что-нибудь, — тихо произнес Коршун.
— Например?
— Да что угодно. Покажи, что ты можешь. Без «венца».
— Ничего я не могу! — испуганно сказал Олег.
— Ладно, брось дурить, тебе же не трудно. Это необходимо, поверь.
Олег отрешенно посмотрел на сбитые носы своих ботинок. Еще недавно обувь была совсем новой и вот уже превратилась в хлам.
— У тебя часы есть? — спросил Гарин.
Коршун отогнул левый рукав плаща, под которым показался массивный золотой браслет.
— Без двадцати семь, — объявил он. — А зачем тебе? Куда-то спешишь?
— Засекай время: через пятнадцать минут.
— И что будет?
— Увидишь.
— Ну что, что? — раздраженно повторил Коршун. — Ворона прилетит нагадит, и окажется, что это ты ее заставил? Или солнце начнет садиться, а ты поклянешься, что это твоих рук дело?
Гарин засмеялся:
— Нечто среднее между солнцем и вороной.
— Еще хуже…
— А-а–а! — протянул Олег, догадавшись. — Это и есть цель нашего собеседования? Экзамен, да?
— Не только.
— А зачем это нужно? И главное, кому? Я в ваш цирк на работу не просился.
— Боюсь, у тебя нет выбора.
— Это любимая фраза Михаила, — процедил Гарин. — Не надо мне такое говорить. Никогда.
— Что, допек напарничек? — не без удовольствия поинтересовался Коршун.
— Я таких отморозков еще не встречал. Возможно, их вокруг полно, но в обычных условиях человек сам решает, с кем ему общаться, а кого обходить, как навозную кучу. Хуже всего, когда выбора не остается, и ты вынужден смириться с тем, что есть. Вся моя командировка — это чистая подстава от начала и до конца, — горько произнес Олег. — Но оказывается, что с Михаилом я познакомился еще до того, как впервые его увидел.
— Заочно, что ли? Это как?
— Через бывшего владельца «венца». Столяров с ним работал. В смысле, обрабатывал его на допросах. И весь этот ужас… вся боль, унижение и ожидание новой боли — все перешло ко мне. Я вспоминал это рывками, фрагментами в тяжких кошмарах. И каждый раз Михаил умудрялся использовать это в своих интересах. Хотя, по идее, интересы у нас с ним общие. Но вот методы… Ты знаешь, сколько он народу на моих глазах прикончил? А впрочем, кому я это говорю, — махнул рукой Гарин. — Ты тоже тот еще, блин, пацифист.
— Так, секундочку… — Коршун провел в воздухе ладонью, словно пытаясь отделить информацию от эмоций. — Насчет бывшего владельца «венца». И твоего знакомства с Михаилом через этого… э-э–э…
— Простого сталкера по кличке Дизель, — подсказал Олег.
— Ну да, ну да, — торопливо бросил Коршун. — Как это произошло?
— Дизель умер во время очередного допроса. С «венцом» на голове. И когда я его надел, еще в Институте…
— Зачем? — резко спросил он.
— Не знаю. Безотчетно, как во сне. Зашел, увидел и…
— Понятно. Дальше.
— Это и был мой первый контакт. О котором я вспомнил только в Зоне. И во время этого контакта я получил что-то вроде слепка с памяти Дизеля. Или правильнее сказать — дамп. Там не вся память, а только обрывки, отдельные истории, лица, какие-то знания, полезные и не слишком… В принципе это помогало мне выживать в Зоне. Но с другой стороны, если бы не тот проклятый дамп, я бы здесь и не оказался.
— Выходит, что в «венце», который я получил от Пороха, содержится слепок памяти какого-то сталкера? — недоверчиво проговорил Коршун.
— Это другой «венец». Первый так и остался в Институте, а этот мы с Михаилом добыли уже в Зоне. Ну, как «добыли» и что значит «мы»… Столяров завалил целую банду в районе «Скадовска».
— Банду так банду, земля пухом, — задумчиво пробормотал Коршун. — Это интересно. Это очень интересно, Олег!
— Сколько времени прошло?
— А что такое? Ах да! — Он проверил часы. — Без пяти семь.
— Я полагаю, сейчас тебе нужно выйти на улицу.
— Да? По твоим расчетам, ворона-бомбомет уже близко?
Коршун прищурился и, не сводя глаз с Олега, пошел к двери. Однако на Гарина он смотрел вовсе не как на противника. Это был взгляд человека, с томлением разворачивающего долгожданный подарок.
Он вышел из комнаты, повернул налево и направился по коридору. Гарин беспрепятственно последовал за ним, на всякий случай вынув руки из карманов. «Монолитовец», дежуривший за дверью, пропустил обоих и двинулся за Олегом.
Коршун спустился с крыльца и сразу поднял голову вверх, как будто на полном серьезе ждал ворону. Не найдя никаких птиц, он прошел несколько метров вдоль берега и обернулся.
— Идем к забору, — сказал Гарин.
— При попытке к бегству ты будешь уничтожен, — предупредил его «монолитовец».
— Олег, ты слышал? — спросил Коршун. — Это не шутка.
— Я могу и здесь подождать, ступай один.
— Да ладно уж! — Он зашагал к навесу и жестом позвал Гарина за собой.
Олег прошел мимо ухоженных, как на витрине, елочек и остановился у проволочного ограждения рядом с Коршуном.
— Ну? — сказал тот.
— Вперед смотри. Во-он там. — Гарин показал на уходящий вдаль проспект.
По тротуару двигался человек, едва различимый за кустами и поваленными деревьями.
— Зомби? — скривился Коршун.
— Почти.
Сталкер шел медленно и неровно, подергиваясь, как кукла на веревках. Ноги он ставил так аккуратно, точно передвигался по трещавшему льду, но тело его не слушалось и исполняло какой-то собственный танец, в котором сам человек будто бы и не участвовал. Или, может, ему просто не хотелось идти, но что-то упорно влекло его вперед, а сил сопротивляться не было.
— Он так до утра не доползет, — сказал Коршун.
— Доползет. У него нет выбора.
Коршун безразлично хмыкнул, посмотрел на собеседника, потом опять на проспект и, вдруг догадавшись, оцепенело повернулся к Олегу:
— Это Столяров? Это он?!
— Нет, это ворона! — с нескрываемым удовольствием ответил Гарин.
Человек продолжал брести по тротуару, нехотя огибая препятствия. Какой бы вялой ни была его походка, расстояние сокращалось, и через несколько минут мужчина вышел к перекрестку напротив кафе. Теперь уже не оставалось сомнений, что это был Михаил.
Вид у Столярова был такой, словно в течение последнего месяца он только и делал, что дегустировал худшие сорта водки. Лицо его стало бледным, глаза и щеки ввалились, а болезненно сухие губы что-то непрерывно нашептывали.
Коршун торопливо переместился вдоль забора влево, к воротам.
— Откройте! — крикнул он наряду «монолитовцев».
— Он похож на зомби, — с сомнением произнес один из бойцов.
— Открывай, сказал!
Столяров, продолжая аритмично вздрагивать, вошел на территорию порта.
— Стоять! — приказал ему Гарин. — Ну что, годится? — спросил он у Коршуна. — Или надо было все-таки ворону загипнотизировать?
— Годится… — завороженно протянул тот. — И что дальше? Зачем он тут нужен?
Олег пожал плечами.
— Ладно, отведите его к пруду, и в расход, — распорядился Коршун.
Михаил, не дожидаясь тычка в спину, безропотно поплелся к воде.
— А может, не надо? — засомневался Гарин. — Да. Погодите его стрелять, парни. Он еще сгодится.
— На хрена? — обронил Коршун. — Это же зомби.
— Во-первых, он не зомби, а всего лишь сильно загруженный человек. А во-вторых… мне не хотелось бы, чтобы он ушел так легко. Покойный Дизель мне этого не простит, да и за себя обидно не меньше. Я найду ему применение, оставьте.
Коршун в сомнениях сложил губы трубочкой и исподлобья взглянул на Олега.
— Не нравится мне это… Ну-ка раздевайся! — велел он Михаилу. — А вы щупайте шмотки, — сказал он бойцам.
— Сам только что хотел предложить, — заявил Гарин. — Снимай все! Полностью!
Столяров принялся меланхолично стаскивать с себя вещи. К речному порту он явился без оружия и почти без снаряжения, в одном грязном комбинезоне. Под комбезом оказалась застиранная стариковская рубашка. Пуговицы расстегивались с трудом, потому что пальцы Михаила не слушались. В итоге большая часть была просто оторвана. Столяров кидал вещи на асфальт, а двое «монолитовцев» педантично мяли их в руках. Наконец он добавил в кучу трусы и, ссутулившись, замер. На нем остались лишь три бинтовые повязки: одна на лбу и две на левой ноге — на голени и под самым пахом.
Коршун критически осмотрел гостя. Тот факт, что Михаил пришел безоружным, его не успокоил, а наоборот, смутил.
— Почему у тебя голова замотана, я помню. Деревья в Зоне не мягче, чем на Большой Земле. Но что-то многовато у тебя там накручено, нет? — Коршун потянулся к повязке, чтобы ее потрогать, однако передумал и, отступив на шаг, распорядился: — Разматывай свой кочан.
