Ф.И. Федоренко смотрел на девочку, на ее исхудавшее лицо, на котором выделялись огромные глаза, и, повинуясь какому-то наитию, вдруг поднял ее и отнес к самолету. Перечить ему — остающемуся здесь командиру отряда — не посмел никто!
В первый послевоенный год майор Федоренко приехал в Крым повидать старых друзей. Его — партизанского комбрига, человека, который провоевал в лесу с ноября 1941 по апрель 1944 года, везде встречали как дорогого гостя. Каким-то образом он попал на встречу со студентами мединститута, и вот там к нему буквально на шею бросилась незнакомая студентка. И только вглядевшись в ее глаза, Федоренко понял, что это та самая девчушка с партизанского аэродрома.
Через несколько дней Федор Федоренко и Надя Водопьянова сыграли свадьбу.
А вот воспоминания А.С. Ваднева: «В самолет налезло человек сорок. Летчик Алиев, по национальности азербайджанец, высокий симпатичный человек, влез в самолет и стал проверять каждого раненого. Если ранение в руку, то брал за шиворот и выкидывал из самолета. Он быстро навел порядок и оставил только 14 тяжелораненых. Завели мотор, но самолет ни с места. Тогда Алиев попросил поднять хвост. Это помогло, самолет сорвался с места. У меня было ощущение, что мы неминуемо врежемся в скалу. Сидевший рядом Оссовский спокойно сказал: «Значит, умрем в самолете» [22, с. 80].
Экипаж Кашубы вывозил очередную партию партизан. На беду, кто-то из них обнаружил в фюзеляже аварийный бортпакет экипажа. Шесть партизан не удержались и тайком поели сухарей. В Сочи они все скончались [73, с. 302].
Комиссар эскадрильи Иван Сергеевич Шуин увидел на лесном аэродроме пацана с автоматом. Никого не спрашивая, летчик сгреб мальчишку и запихнул под гаргрот — довеском. Так «сын отряда» стал «сыном полка». Вскоре он закончил краткосрочные курсы бортрадистов и потом прилетал в Крым к партизанам уже в качестве полноправного члена экипажа. Степан Парчинский был самым юным бойцом в Аэрофлоте периода Великой Отечественной войны [73, с. 227].
Полеты в Крым да еще с ночной посадкой были чрезвычайно опасны.
Самолет ТБ-3 нисходящими потоками «присосало» к склону горы Чучель. При столкновении погиб штурман. Оставшихся в живых членов экипажа пришлось эвакуировать другими самолетами.
Самолет Мордовцева попутным ветром выкатило за площадку. Самолет Калмыкова завис на дереве. Фадеев однажды взлетел с перегрузом, и как результат не выдержала стойка, самолет чудом добрался до аэродрома.
Однажды Фадеев приземлился на аэродроме на плато Орта-Сырт, имея приказ увезти с собой Г.Л. Северского, но оказалось, что он находится на другой поляне. Чтобы сэкономить время, Фадеев решил полететь туда, а не ждать. Над Голубиной балкой попал в облачность и врезался в дерево. Очнулся через пять часов — самолет без крыльев застрял между стволами.
Другой раз при посадке Фадеев повредил винт самолета. Долго потом его ремонтировал, починил и решил лететь домой, но не через море, так как самолет уж очень был ненадежен, а над сушей. С ним полетел помогавший ему в починке бывший борттехник ТБ-3 Михаил Мац, который по аналогичной причине застрял в отряде, и бывший председатель Симферопольскорго горисполкома Филиппов. Взлетели хорошо, в районе Старого Крыма попали под огонь зениток и были сбиты. Через шесть суток усталые, голодные вернулись в лагерь. В следующую же ночь за ним прилетел Калмыков и забрал Фадеева и Маца с собой.
Примечательно, что уже через неделю Фадеев, сбежав из госпиталя, сам прилетал в лес и вывез Филиппова.
24 июня 1943 года на Большой Баксанский аэродром прилетели два Ли-2. На них в Крым прибыл отряд М.А. Македонского, предназначенный для действий в заповеднике. Обратным рейсом самолеты вывозили истощенных партизан I и II секторов. В самолет загрузили сорок три партизана. После небольшого пробега один двигатель заклинило, и самолет загорелся. Пассажиры и экипаж едва успели выпрыгнуть из машины.
В ходе полетов в заповедник и во время возвращения шесть самолетов У-2 были потеряны в результате аварий. Два ТБ-3 и один СБ разбились во время сброски в лес продовольствия [83].
По-разному сложилась судьба «партизанских ангелов». Вот уж где невольно вспоминаешь известную русскую пословицу: от тюрьмы и сумы не зарекайся.
10 июля 1943 г. «за недисциплинированность и пьянство» Филипп Герасимов попал в штрафной взвод морской пехоты сроком на три месяца. По словам Герасимова, он был наказан за избиение подчиненного ему авиатехника, по вине которого он «чуть не угробился». Воевал на Малой земле. В штрафной роте совершенно неожиданно встретились первые партизанские летчики: Филипп Герасимов и Федор Мордовец. Узнав о том, что они оба летали к партизанам, удивились такому совпадению, подружились. Через несколько дней Герасимов отправил раненого в бою друга на Большую землю. А там случилось так, что в госпитале Федор Мордовец попал в руки к вывезенному им из леса партизанскому врачу Полине Михайленко, которая сразу же окружила своего спасителя максимальной заботой.
13 октября того же года Филипп Герасимов был восстановлен в офицерском звании и назначен рядовым летчиком в 25-й истребительный авиационный полк ВВС Черноморского флота. Друзья вместе проходили летную службу. Один по-прежнему истребителем, а Мордовец переучился на штурмовика. Они летали с одних аэродромов, пока Федор Мордовец не погиб в бою.
С окончанием войны неприятности Ф.Ф. Герасимова не закончились. 4 апреля 1946 года военным трибуналом ВВС Балтийского флота он был осужден по статье «оскорбление подчиненным начальника» на 5 лет лишения свободы. Был лишен воинского звания, а Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 ноября 1948 года был лишен звания Героя Советского Союза и всех наград. Наказание отбывал в Воркуте.
Побывал в штрафной роте и командир ТБ-3 капитан Жмуров. Оказавшись дома в отпуске, он поддался на уговоры выступить перед рабочими завода. Его рассказ о крымских партизанах был расценен как пораженческий. Ф.А. Жмурова арестовали. Из Читы он угодил в штрафбат, откуда вернулся в часть в 1943 году в солдатской шинели с палочкой в руках, но с орденом Красной Звезды.
Ф.Ф. Ильченко после того, как отказал мотор, сел на вынужденную, машину разбил. За это он был осужден условно.
А.М. Быстрицкого арестовали уже после войны. Пребывание в Англии было достаточным основанием для обвинения его в том, что он был завербован английской разведкой. Из лагеря он вышел только после смерти И.В. Сталина.
Н.П. Маляров «за нетребовательность к подчиненным» получил десять лет с отбыванием срока в своей части…
Разбирая переписку крымских партизан по вопросам получения ими наград, я наткнулся на письмо:
«Председателю штаба партизанского движения т. Пономаренко.
Разрешите обратиться к вам по касающемуся нас вопросу. По приказу маршала Буденного С.М. и командующего 5-й ВА генерал-лейтенанта Горюнова с июня 1942 г. была создана группа по связи с крымскими партизанами на самолетах С-2.
В составе летчиков cm. л-т Фадеева Я.М., ст. л-т Калмыкова В.П., л-т Молчанова И.И., мл. л-т Свинова С.В.
Что мы сделали? Во-первых, наши полеты назывались полеты в глубокий тыл противника с посадкой у крымских партизан. Мы везли продукты, одежду, боеприпасы, а обратно раненых, как командиров, так и бойцов. Наши полеты длились по 8–9 часов ночью на 600 км по территории, занятой противником, так как летали к партизанам из Сочи. Вот наша конкретная работа.
Летчик Фадеев сделал 20 полетов с посадкой. Вывез 48 раненых.
Летчик Калмыков сделал 26 полетов с посадкой. Вывез 55 раненых.
Летчик Молчанов сделал 25 полетов с посадкой. Вывез 50 раненых.
Летчик Свинов сделал 7 полетов с посадкой. Вывез 20 раненых партизан.
Всего мы вывезли 173 раненых командиров и бойцов, в числе которых полковники Городовиков, Мокроусов, Попов. Председатель Симферопольского горсовета Филиппов, майоры Фурих, Северский и ряд других. Также было сброшено партизанам продуктов и боеприпасов более 8 тонн.
Все мы, как летчики, так и техники, командованием партизан и командованием 8-го О.А.П. были представлены по заслугам к правительственным наградам. Каков же получился конец? Нас всех вышеуказанных одним приказом перебросили в марте 1943 на Центральный фронт. Наши наградные документы оказались похеренными. Это слова полковника Лобова, потом секретаря Булатова и майора Северского.
В результате чего наша работа оказалась незамеченной. Тов. Пономаренко! Что заставило нас написать вам это письмо? Вы прекрасно понимаете, как нам приходилось летать на одномоторных самолетах поперек Черного моря по 8–9 часов, и все время над территорией противника.
Потом мы встретили летчиков, которые летают в Крым по нашей дорожке. Сделали по 2–3 полета и уже получили медали «За оборону Севастополя» и медаль партизана. А мы остались незамеченными, и, как говорят, выброшены за борт.
