28 мая молебны и решительная подготовка к штурму продолжились и с той, и с другой стороны. Константин присутствовал на церемонии всеобщего причастия в соборе св. Софии.
Наутро 29 мая 1453 года атака началась на пространстве между воротами св. Романа и Харисийски-ми воротами. С той и другой стороны гремели пушки. С той и другой стороны противники осыпали друг друга тучами стрел. Турки бросились на стены, пользуясь приставными лестницами. Со стен над Золотым Рогом на галеры неприятеля сыпался греческий огонь. Над городом стоял густой дым.
Через два часа Джустиниани, тяжело раненный стрелой, не реагируя на мольбы императора Константина, покинул город. Он был переправлен на одной из своих галер к соотечественникам, наблюдавшим за ходом штурма с одной из высот Галаты. Отказ Джустиниани умирать в Константинополе (а он умирал) показался защитникам дурным знаком.
Есть историки, которые говорят о том, будто возле Харисийских ворот — по нерадивости — другие малоприметные ворота были оставлены не запертыми. В эти-то маленькие ворота будто бы и вошли пятьдесят турецких солдат. Когда же защитники обнаружили их на улицах города, они пришли в оцепенение. Этого оказалось достаточно, чтобы турки хлынули в город лавиной. Большинство греков кинулось в св. Софию и укрылось там. Ждали чуда: кто-то предсказал, что сейчас явится ангел и вручит у ипподрома одному старцу саблю, которая принесет городу освобождение. Но мусульманские пророчества оказались сильнее: никто не спустился с небес и не вручил безымянному старцу священное оружие.
Янычары устремились во дворец императора. Константин, предупрежденный своей стражей, собрался бежать, но наткнулся на отряд турок, с которыми бились греки. Кинувшись на одного турка, оказавшегося раненым, Константин собирался выместить на нем свою боль и свое бешенство, но тот нашел в себе последние силы нанести ответный удар.
Прокомментировать последнюю фразу можно только так: историк, написавший ее, был либо турок, либо мусульманин. Остается лишь факт: последнего византийского императора убили на пороге его дворца. Он был страшно изуродован — видимо, уже после смерти. Его тело определили только по пурпуровым туфлям с вышитыми на них золотыми орлами.
Многие церкви и дома за два дня, отданные Мехмедом своему войску, были сплошь разграблены. И тем не менее разрушений потом оказалось не так много, как было в момент восстания Ника или при взятии города крестоносцами.
Греков, укрывшихся в храме св. Софии, оказалось около 10 тысяч человек. В конце концов, двери храма были взломаны, и они сдались на милость победителя.
После того как турки заняли все кварталы и навели порядок, в город торжественно въехал султан Мехмед II. Въезд состоялся через Харисийские ворота. Улица привела сулжана в храм св. Софии. Войдя в него, он поразился величию храма и приказал устроить в нем мечеть. Через два дня там уже служили мусульманскую службу.
После поисков к султану привели императорского казначея Луку Нотару, и тот вручил Мехмеду императорскую казну.
— Если она столь богата, отчего ты не использовал ее для нужд страны? — упрекнул его султан.
Лука отвечал, что он хранил ее, чтобы в целости передать Его Величеству султану.
Султану стало ясно лицемерие высшего чиновника, и он позволил себе пошутить:
— Отчего же ты раньше не вручил мне ее? На это Лука ответил:
— В письмах, что писали твои паши, они советовали нам не сдаваться.
Это был жестокий удар для Халила-паши, который всегда стоял за мир с византийцами и даже предпринимал ради этого честные и открытые усилия.
Халил был объявлен предателем, обвинен в заговоре и казнен.
Зато Нотара был помилован. Султан потребовал от него список всех высших чиновников. Вслед за этим по принесенному списку он всем чиновникам, названным Лукой, пожаловал охранные грамоты.
Через пять дней султан отправил послов к генуэзцам из Галаты. То был нейтральный город, его не затронула война. Мехмед приказал галатцам снести верх крепостной стены и подписал с ними новый договор.
Византийским христианам султан оставил право на свободу вероисповедания и несколько действующих храмов, а также назначил патриарха.
Затем он отправил письмо и подарки египетскому султану, как завоеватель Константинополя.
Позже Константинополь был заселен турками. Каждой местности был отведен свой квартал. В качестве официальной эмблемы был выбран византийский полумесяц, к которому Мехмед прибавил свою звезду.
Хотя название Константинополь за городом осталось, его стали все чаще называть Исламбулом, Дер-саадетом, Дералия, а позже официально — Стамбулом.
Немного о городской топографии
Нас интересует в основном не современный Стамбул, город величественный, совместивший в себе дух многих эпох, а древний город.
Как уже говорилось, Константин Великий предпочел ограничиться пятью холмами. Возведенные им стены стали охранять отряды ариев-готов, которых насчитывалось до 40 тысяч человек. Все они были неортодоксальными христианами, и во избежание неприятностей, а также из соображений военно-стратегических им разрешено было селиться вне пределов городской стены. Потом, когда Феодосии II решил из-за быстрого роста населения расширить пределы Константинополя, все готские постройки оказались между двумя стенами — внешней и стеной Константина. Этот «промежуточный», «потусторонний» город стали звать Эксокионий ("по ту сторону колонны" — имеется в виду колонна Константина). Основной город и Эксокионий подразделялись на кварталы, регионы. Всего их было четырнадцать. И занимали они, ограниченные Феодосиевой стеной, все семь холмов. Каждым регионом правил куратор или регионарх.
Главная улица Меса проходила через весь город, от одного конца до другого. Начиналась она у Авгус-теона, рядом со св. Софией. С восточной стороны Ав-густеона возвышались стены дворца с большими воротами Халки.
Улица была вымощена каменными плитами. Проходила она с севера через ипподром и выходила к форуму Константина, где в центре возвышалась колонна Константина. Пересекая форум, улица шла дальше к большой площади под названием форум Тавра (быка).[58] На месте бывшей, колонны Феодосия I, которую свалило бурей, теперь стоит так называемая башня огня, а сооружение по имени Тет-родисий построено Феодосией П. Улица Меса на всем своем протяжении была украшена портиками с колоннами и аркадами. Это в основном торговая улица.
От форума Тавра две большие улицы спускались к Золотому Рогу. Две другие, со стороны св. Софии: одна пересекала форум Феодосия и форум Артополия. Другая проходила через форум Константина. С западной стороны одна улица шла по направлению к водопроводу Валента. Она приводила к церкви св. Апостолов.
Главная, или триумфальная улица, по которой всегда следовал император, вела к Амастрианскому форуму. Здесь она делилась на две улицы: одна поднималась к храму св. Апостолов, другая спускалась к форуму Тавра. От форума Быка, куда приводили эти две улицы, уходило пять улиц ко многим воротам города.
Практически все улицы города разветвлялись, соединяясь и разъединяясь, чтобы охватить все храмы, базары, бани, сообщить между собою ворота и пристани, один квартал города с другим и т. д.
Защитные стены города все вместе образовывали треугольник. Приморские стены были самыми простыми и с простыми башнями. А вот сухопутные стены состояли из трех оборонительных линий, защищенных четырех-, шести- и восьмиугольными башнями, а также широким рвом, заполненным водой. Практически город со всех сторон был окружен водой, точно остров. Через ров были перекинуты деревянные мосты, которые в военное время уничтожались самими жителями в первую очередь. Нынешние каменные мосты построены уже после падения Константинополя.
Византийское искусство и здания города
Перенесение столицы в Византию вызвало небывалый подъем искусства, который в яркой форме проявился именно здесь из-за соединения греко-римского стиля и стиля местного, самобытного. Если считать византийский стиль с храма св. Софии, как это делают искусствоведы, это будет неправильно: на самом деле стиль гораздо древнее своих классических проявлений. Здесь давно сказывалось влияние месопотамского, сассанидского и греко-римского искусств. Свезенные в столицу Константином древние шедевры дали новый толчок развитию этого местного, в некоторой степени комбинированного, стиля. Тем более жалко, что античные шедевры, вдохновлявшие византийских мастеров, были безжалостно уничтожены крестоносцами.
