— Я согласна, — вставила Ира, она уже имела дело с несколькими арабами, они, действительно, были хороши в деле, — но ты должен привести этого Мухаммада сюда, потому что девушкам не разрешается принимать клиентов на стороне.
— О, Творец! — воскликнул рав, подняв взор к потолку. — Ты не знаешь, что Мухаммад жил полторы тысячи лет назад??
— А… — разочарованно протянула Ира. — Так что же ты мне мозги пудришь?
Последние слова она сказала по-русски, не найдя им ивритского эквивалента, но рав понял.
— Все будет в порядке, — сказал он. — Если ты согласна, тебя отправят в Мекку и ты станешь женой пророка Мухаммада, и жить будешь полторы тысячи лет назад. Но главное — ты спасешь Израиль.
Несогласование времен прошло мимо внимания Иры — она не была сильна в грамматике.
Поговорили о сумме, и Ире больше всего понравилось, что работать придется исключительно на себя, ибо никаких сутенеров в седьмом веке, да еще в Мекке хурайшитов, не было и быть не могло.
— Но я не знаю арабского, — призналась Ирина.
— Вообще говоря, — резонно заметил раввин, — ты не знаешь и иврита, что не мешает тебе понимать клиентов и даже меня. Сотню слов выучишь, и достаточно.
— Деньги вперед?
— Конечно, — сказал раввин, — в пересчете на тамошние драхмы. Шекели в Мекке тебе будут ни к чему.
На том и порешили. Раввин нацепил свою шляпу и ушел, а Ира, работая с очередными клиентами, все думала о том, что он имел в виду, когда говорил о спасении Израиля. Раздумья отпечатались у нее на лице и сказались на работе, клиенты ушли недовольные, а хозяин вычел из заработка Ирины внушительный штраф. Сволочь, — подумала Ира и поняла, что лучше уж спасать Израиль. К тому же, не меняя профессии.
* * *
Раввин приходил еще несколько раз, просаживая на Ирину все более крупные суммы, поскольку инструктаж требовал времени, арабские слова давались с трудом, а Ира, обладая неплохой памятью, была жутко неусидчивой. К тому же, ее раздражало, что рав ни разу не снял сюртука, не говоря уж о брюках. А ей хотелось, о чем она однажды сказала прямо и недвусмысленно.
— Нет, — покачал головой рав. — Не отвлекайся. Как будет по-арабски «накрывать на стол»?
Ира вздохнула и решила про себя, что рав импотент.
После восьмого посещения, занявшего половину рабочей ночи, рав сказал:
— Хорошо. Слова ты знаешь. Перейдем ко второму этапу.
И перешел, начав учить Ирину, как ей нужно себя вести, чтобы непременно соблазнить Мухаммада. Послушав минут пять, Ира расхохоталась раву в лицо:
— Послушай, я не знаю, пророк этот Мухаммад или нет, но, если он мужчина, то предоставь дело мне. Я же не учу тебя, как читать Тору.
Рав внимательно посмотрел на девушку и сказал:
— Ты права. Тогда — этап третий. Когда Мухаммад будет брать тебя, он будет шептать слова, много слов, а ты будешь делать все, чтобы он забыл…
— Забудет, — пообещала Ира, — все забудет, даже маму родную. А что за слова?
— Неважно, — сказал рав. — В том-то и дело, что неважно.
— Ты говорил как-то, — напомнила Ира, — что я спасу Израиль. Как Жанна д'Арк, да? А что я должна для этого делать, ты так и не сказал.
— Какая Жанна? — удивился рав, не слышавший о спасительнице Франции, поскольку в ешивах, в отличие от питерских школ, не изучали «Всемирную историю в рассказах и картинках». — А Израиль ты спасешь, делая то, о чем мы сейчас ведем речь.
— Трахаясь с Мухаммадом? — уточнила Ира. — Не понимаю.
— Неважно, — опять сказал рав. — Поймет история, этого достаточно.
* * *
Откуда рав взял две старинные драхмы, Ира так и не узнала. Монеты она спрятала в тряпочку, а тряпочку сунула под лифчик.
— Нет, — сказал рав, — это нужно оставить здесь. В те времена… э-э… курайшитские женщины обходились без лифчиков. И без… э-э… трусиков тоже. И без туфель фирмы «Мега».
— Да? — сказала Ирина и потребовала еще две драхмы — за вредность.
Когда настала пора отправляться, был яркий солнечный полдень. Рав дал последние инструкции и пошел к выходу.
— Ты меня даже не поцелуешь? — обиделась Ира. — Я спасаю твой Израиль, а ты…
Раввин поспешно ретировался за дверь, а Ира, надув губы, присела к окну. Босым ногам было холодно на плиточном полу, и она решила плюнуть на предостережения, надеть хотя бы тапочки, а там будь что будет…
Она не успела.
* * *
Мекка оказалась городом грязных кривых улочек, замурзанных детей и крикливых торговцев. Здесь было жарко, казалось, что в стоячем воздухе вот-вот возникнет мираж. Ира шла, не зная куда, ей было весело, это было приключение, а бояться она не умела, в России не научилась, а в Израиле было ни к чему.
Мужчины на нее оглядывались, и она знала, что взглядами дело не ограничится.
Так и получилось. Первую ночь в Мекке она провела у торговца Хассана, сорокалетнего мужчины, уже имевшего трех жен. Хассан оказался хорош, но жить с ним Ира не собиралась. Не то, чтобы она так уж жаждала выполнять инструкции раввина (Ира уже поняла, что останется здесь навсегда, раввин не сможет потребовать с нее отчета, и она может делать все, что сочтет нужным), но ей просто любопытно было посмотреть на этого Мухаммада, на пророка, о котором говорили хурайшиты, которого превозносили редкие еще в Мекке мусульмане и который что-то такое проповедовал время от времени неподалеку от знаменитой здесь Каабы.
Женское любопытство спасло Израиль, господа, если уж быть точным.
* * *
— Больше всего на свете я люблю женщин и благовония, — сказал пророк, — но истинное наслаждение я нахожу только в молитве.
— Тому, кто творит доброе дело, — говорил пророк, — я воздам вдесятеро и более того; и тому, кто творит злое, будет такое же возмездие.
И еще Ире нравилось смотреть издалека (рассердится, если увидит!), как Мухаммад молится своему Аллаху. Он выбирал в трех шагах от себя на земле какой-нибудь камень или просто неровность, а потом в продолжение всей молитвы не сводил глаз с этого места. Прием помогал концентрировать внимание и не отвлекаться, а сторонники пророка воображали, что таким образом Мухаммад говорит с самим Аллахом. Молился пророк громко — Ире казалось, что он делает это не для того, чтобы быть услышанным с неба, а с той же практической целью: лучше запомнить текст.
К Мухаммаду она попала через две недели после того, как оказалась на пыльной улице в Мекке — будто картинка сменилась: вот она стояла посреди своей комнаты, босая, и думала, что нужно надеть тапочки, и вдруг… ф-ф-ф… и ногам горячо, потому что камни обжигают, а кривые дома, кажется, сейчас развалятся с жутким грохотом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
