Шей так мало знала о Джеке Рэндалле, что не могла защитить его. Все же она не верила, что он умышленно обрек кого-то на жизнь в аду.
Должно быть, он увидел сомнение на ее лице, потому что отодвинулся подальше, воздвигнув между ними барьер, как делал уже много раз. Будто бы тех нескольких минут вообще не существовало.
Он встал, натянул рубашку, потом передал ей одежду. Повернулся и исчез в лесу, оставив Шей одну. Ее тело все еще горело и трепетало от пережитого чудного мгновения, а ум терзали мучительные мысли и вопросы.
Глава восемнадцатая
Тюрьма, должно быть, довела его до полного сумасшествия. Он стукнул кулаком о ствол сосны. Он сам не верил в то, что сейчас сделал.
Это ж надо — девственница! К тому же дочь Рэндалла!
Он стукнул другим кулаком по дереву, почувствовав, как удар прошел вверх по раненой руке. Он обрадовался боли. Черт, его следовало бы пристрелить.
Но того, что произошло несколько минут назад, уже не изменишь. Самое противное, он даже не уверен, хочется ля ему изменить что-либо.
О Господи, сколько теперь возникло сложностей! Рейф вновь пережил каждую секунду невероятного удовольствия, нежных ласк. Он никогда не знал таких прикосновений, и, несмотря на все злобные слова, понимал: то, что сейчас случилось, не имеет никакого отношения к Джеку Рэндаллу.
Нельзя подделать блеск, который был в ее глазах, или пылкость в ответ на его любовные ласки. Любовные ласки. Прежде он никогда так не думал о соитии. Оно всегда было для него только удовлетворением плоти, разрядкой, не больше. Он никогда не занимался любовью с Аллисон и даже не пытался, полагая, что офицеру и джентльмену это не пристало. А он из кожи вон лез, чтобы называться и тем и другим.
Бесполезно уверять себя, что он в состоянии держаться от Шей подальше. Ему и раньше не удавалось, а уж теперь и подавно. Она была как дождь для опаленной земли.
Рейф подавил вздох. Он был почти уверен, что ему предложили выбор: месть или любовь. Но потом вернулся к реальности. Ему всю жизнь суждено оставаться изгоем. Он-то сможет жить как отшельник, всегда носить перчатки, избегать военных постов и всех, кто его когда-то знал. Он-то сможет, но обрекать на такую жизнь жену и ребенка нельзя.
Ребенок. Он вновь закрыл глаза. Что если?..
Его пронзила внезапная радость, а затем охватило невыносимое чувство одиночества. Он содрогнулся при мысли, что в один прекрасный день Шей, возможно, придется поступить так, как когда-то поступила ее мать: солгать, чтобы защитить своего ребенка от отца, который, по ее мнению, может навлечь позор на дитя.
Шей должна это понять. Ей придется уехать. Внезапно его осенило. Он предложит ей вернуться обратно в Бостон. Теперь, когда деньги Рэндалла у него, ему это по карману. Бен проводит ее до Денвера, минуя Кейси-Спрингс. А взамен она даст слово никогда не говорить о Бене и Клинте. Наверняка она согласится.
Он припомнил слова Клинта о том, что на карту поставлена жизнь обоих братьев. Но в глубине души Рейф знал, что Шей сдержит слово.
Он повернулся и побрел назад, словно к ногам были привязаны тяжеленные гири. Невыносимо, когда она рядом; невыносимо, что ей придется уехать.
* * *
Джек Рэндалл страдал от грязи, усталости и отчаяния. Он так и не нашел никаких следов: ни дочери, ни Рейфа Тайлера, ни разбойников.
Он провел в поисках три дня, уничтожив те немногие припасы, что захватил с собой, но с таким же успехом он мог бы искать иголку в стоге сена. Теперь ничего другого не оставалось, как отправиться к Рассу и рассказать, если не всю, то по крайней мере часть правды.
У него сводило живот, стоило ему подумать, что дочь в руках человека, который ненавидит его. Ненавидит справедливо.
Он заслужил любую кару от Тайлера, но дочь — нет. А теперь Макклэри вновь вышел на тропу насилия и обмана, чего Рэндалл больше не мог перенести. Он ничего не сделал, чтобы прекратить убийства, когда появился Макклэри. Твердость характера, как он обнаружил, не так-то легко в себе воспитать после стольких лет, проведенных в тени из боязни разоблачения. Но сейчас речь идет о жизни его дочери. Он обязан что-то предпринять.
Рэндалл достиг ранчо и повернул к конюшне. Там, где раньше работало тридцать человек, оставалось только десять, когда он уезжал. Одному Богу известно, сколько их теперь.
Пастух, который проработал на ранчо три года, выводил под уздцы коня.
— Приехал сменить коня, — сказал он.
— Кто-нибудь здесь есть? — спросил Рэндалл.
— В доме мистер Макклэри, — ответил работник, — а больше никого нет. — Он замешкался, затем добавил:
— Убили еще одного старателя несколько дней назад. Его только что нашли.
Джек почувствовал, как внутренности у него скрутило узлом.
Пастух прочистил горло.
— Еще трое работников ушли, — сказал он. — Мне тоже придется, мистер Рэндалл, если не получу, что причитается.
— Понимаю.
Пастух развернул коня и ускакал.
Джек смотрел ему вслед. Деньги больше не имели никакого значения. Так или иначе, ранчо все равно потеряно. Он уже смирился с этим.
Вопрос теперь в том, что еще ему предстоит потерять. Дочь, о которой не подозревал и в которой теперь отчаянно нуждался? Жизнь? Свободу? Он уже утратил остатки самоуважения. Произошло это в ту минуту, когда на ранчо заявился Макклэри и напомнил ему о прошлом, в ту минуту, когда он согласился на требования незваного гостя, понимая, что это приведет к убийству.
Рэндалл подъехал к дому, спешился и привязал коня. Он должен что-то предпринять, пока мужество окончательно не покинуло его. Он знал, что именно Сара думала о нем, очевидно, до самой своей смерти. Он бы просто не выдержал, если бы дочь узнала о его причастности к убийству невинного человека.
Если она жива…
Он на секунду закрыл голову руками, пытаясь сосредоточиться. Ему предстояло заручиться чьей-то помощью, чтобы найти дочь, а еще ему предстояло остановить Макклэри. Даже если он попадет в тюрьму, он должен остановить Макклэри.
— Сара, — с трудом прошептал он, — что мне делать?
Он знал, каков был бы ее ответ. Ему следует оседлать свежего коня, отправиться к Рассу и все ему рассказать. Но тут он подумал о Шей, похожей на Сару. Его дочь.
Внезапно Джек понял, что не сможет рассказать Рассу правду. Не сможет позволить дочери узнать, какой презренный человек ее отец. Вероятно, он расскажет все позже, когда она полюбит его немного. Через неделю. Через месяц.
Нужно постараться убедить Макклэри уехать отсюда — вдруг удастся? Джек тяжело вздохнул. Такое решение мог принять только слабак. Но все равно — это решение. Потом он сказал бы Рассу, что Тайлер твердо решил отомстить. Его слово против слова Тайлера — совсем как раньше…
