— Всего шесть лет, Михаил Петрович, представьте! По меркам Петербурга, это еще время, когда Невский проспект просекой был. А как этот город расцветет лет через сто? Или пятьдесят, чтобы мы еще смогли увидеть? Если не будет у нас никакой «перестройки».
Ой, что было бы, попади не мы в сорок второй, а Анечка в конец восьмидесятых? Если она искренне убеждена, что наибольший вред нашей стране причинили Гитлер, Горбачев и Ельцин? Положим, Меченый уже был генсеком, а вот Боря-козел, хвалясь своей демократичностью, показательно ходил по улице, выступал и ездил по заводам, без охраны — вот не знал никто, что после будет, а то точно нашлась бы какая-нибудь Фаня Каплан, и было бы интересно глянуть, так ли важна роль личности в истории? Сторонникам «неизбежности» и «прогрессивности» процесса я напомню, что не только девяносто процентов населения на референдуме голосовало за сохранение Союза — ладно, черт с ними, с Прибалтикой и Грузией! — но ведь и Белоруссия, и Средняя Азия категорически не хотели выходить из СССР, их просто выталкивали в самостийность, при том, что после мы пытались слепить Таможенный Союз с той же Белоруссией и Казахстаном! Одна лишь надежда — кто знает историю, именно с таможенных союзов начиналось и объединение Германии при Бисмарке, и создание ЕС после этой войны. И СССР-2 в 2012-м кажется далеким идеалом, вот только зачем было разваливать то, что придется заново строить после?
— Михаил Петрович, вы снова меня не слушаете?
— Аня, прости великодушно, — отвечаю, — просто как ты про «перестройку» сказала, так я представил, а вдруг бы навстречу Ельцин?
Как она глазами стрельнула, сразу поверить можно, что на ее счету пять или семь десятков лично убитых фрицев, не барышня, а пантера перед прыжком. В руке у нее совсем маленькая сумочка — это как же она там пистолет прячет, исполняя обязанности моей охраны «на случай попытки вашего похищения или убийства агентами абвера или союзников»? В Полярном за мной так автоматчики ходили, хотя в нападение немецких шпионов посреди главной базы Северного Флота верилось еще меньше, чем здесь.
— Нет, Михаил Петрович, если бы Ельцин сюда попал, его бы по пятьдесят восьмой статье, за измену Родине. Там ведь ничего не сказано про сроки, прошлое или будущее, а значит, все по закону.
Положим, тому Ельцину оказаться в лапах «кровавой гэбни» никак уже не грозит даже теоретически, с учетом открытой нами связи времен — поскольку там он благополучно помер, и если ад есть, то надеюсь, ему там уготована персональная сковородка, да еще с маслом, которое водой разбавляют, чтобы мучился побольше: зачем страну разваливать из своей жажды сесть на трон? Ну а в этом времени пацанов еще Мишку с Борькой пока трогать не за что — но поверим компетентным товарищам, что не светит будущим перестройщикам не то что руководящая карьера, а самая малая начальственная должность, лишь подсобничать да гайки крутить. Ну, еще на комбайне работать до пенсии — а что, знатный комбайнер, передовик производства Эм Эс Горбачев!
— Ну, Михаил Петрович, если человек на такое способен оказался, значит, душа у него гнилая? И все равно в чем-то предаст, если случай будет.
А это верно. Я могу еще понять, кто как Курбский — с царем Грозным поссорился и в Литву сбежал (или Раскольников в тридцать седьмом, от сталинской гэбни, но этого вслух лучше не произносить, не поймет Анечка, хоть много от нас нахваталась). Ну, обижайся ты на царя, на власть — но не смей вредить всей стране, всему народу! Это никакого оправдания иметь не может, нигде и никогда. И наказание за это одно — смерть предателю.
— Только как же вышло, Михаил Петрович, что простые советские люди за этими… пошли? — размышляет вслух Аня. — Только из-за того, что воспитание упустили? Так теперь на это особое внимание обратят. Как товарищ Сталин сказал, мы должны помнить, что производство в массе людей социалистического общества не менее, если не более, важно, чем выпуск угля, стали, машин. И мы здесь тоже на передовом рубеже!
Это верно, творчество кипит. Севмаш уже сейчас первая верфь СССР, учитывая еще не восстановленный после блокады Ленинград и только что освобожденный Николаев. И кого в цеха ставить? Сейчас даже немцами приходится дырки затыкать, а когда кончится война? Так кто-то додумался: если ты, немчура, например, токарь шестого разряда, то не только обязан план давать, но и взять двух, трех учеников, которым берешься передать свое мастерство. За это тебе будет и послабление режима, и усиленный паек, и, главное, дополнительная плата — пленные не за одну койку и пайку работают, им тоже деньги идут. Конечно, лишь тем, кто без нареканий и полностью лоялен — но теперь получается, что их хороший станочник с тремя учениками зарабатывает, как наш передовик, а с учетом того, что наших агитируют жертвовать деньги в фонд обороны и добровольно-принудительно выдают часть зарплаты облигациями Госзайма, реальный заработок у немцев, от этого избавленных, выходит даже больше. Причем их ученикам часто едва четырнадцать исполнилось, при крайне пестром составе, от эвакуированных детдомов до колонии зека-малолеток «за уголовку», и как отдать формирование их мировоззрения чужакам, немцам, которые могут внушить им неправильные идеи? Зато опыт Макаренко тут хорошо еще помнили. Были сформированы особые педагогическо-воспитательные отряды — касаемо методов их работы отсылаю к «Педагогической поэме» упомянутого автора. Востребованным тут оказался и «русбой — тайное искусство соловецких монахов», ну прямо как в послевоенной Японии, где «занятия боевыми искусствами спасли дух нации от нравственного падения», как считали сами же японцы — чему можно верить, потому как их же самурайство, не воевавшее почти триста лет, от эпохи Токугавы до времен Мейдзи, все же не разложилось, сохранив боеспособность, в отличие от европейских рыцарей, что ливонских, что мальтийских, за пару мирных поколений превратившихся в откровенную гниль. В сентябре прошлого года наш спецназ, «большаковцы», тренировались для поддержки формы в каком-то ангаре у причала, привлекая и местных, матросов с Щ-422 и охранявших нас солдат НКВД — оказывается, как мы ушли, дело не было забыто, и стадион, который здесь называется «Север», а не «Энергия», со спортзалом с раздевалками, душевыми и небольшой трибуной для зрителей, был построен именно под это! «Патриархом» неожиданно для себя самого оказался наш Смоленцев, его ближайшим помощником — наш главстаршина Логачев, обнаруживший явный тренерский талант, а в отсутствие и того, и другого уже были «сенсеи» из наиболее продвинутых местных. По понятным причинам, эти занятия пользовались бешеной популярностью у молодежи, хотя основные усилия отдавались все же гэбэ, армейцам и морякам, но были группы и для заводских. А ведь ни Фунакоси, ни Уэсиба своих стилей еще не создали, нет пока еще ни каратэ сетокан, ни айкидо — вот удивятся японцы через десяток лет, если им доведется увидеть «северный русский бой»! А если еще и писателей со сценаристами подключить?
— Так товарищ Пономаренко то же самое сказал, когда приезжал. Что хорошо бы снять фильм, например, про героическую борьбу русского народа со шведскими захватчиками в семнадцатом веке, когда они Кемь взяли и Корелу. И что он предложит это самому товарищу Сталину. А еще ему сказки для взрослых понравились, про Волкодава — сказал, что полезно будет, для воспитания нашей молодежи.
Что, и Мария Семенова оказалась востребована? Идеи там правильные, как настоящим мужчиной быть, беречь честь рода и семьи — но с мистикой как? Хотя, если вспомнить, фильмы Птушко когда снимались — в шестидесятые? А чем его «Сказка о царе Салтане» или «Руслан и Людмила» не фэнтези, ведь снято вполне на уровне более поздних голливудских, во «Властелине Колец» только спецэффектов больше. Вот юмор, если здесь еще при жизни Сталина «Волкодава» экранизуют! Чтобы мальчишки мечтали быть похожими на того героя из рода Серых Псов, хранителя чести и защитника слабых — а не на какого-нибудь ковбоя Билла, который всегда прав, потому что у него самый тяжелый кулак и самый меткий кольт.
— Именно так, Михаил Петрович! Чтобы наши люди — нашими остались, без гнили. И если бы вместо Горбачева и Ельцина появились другие, их бы сразу укоротили.
А что, вполне вариант! Ведь перестройку делали вторые и третьи секретари, из молодых да ранних, возжелавшие сесть в кресла Первых. Но Партия сейчас еще не стала кастой, с самых низов при должном таланте вполне можно пробиться наверх, Горбачев ведь и впрямь на комбайне работал? И если в этой реальности в среднем звене окажется больше «Корчагиных», с совсем иным воспитанием, поддержат ли они желающих все сломать, если такие и найдутся? Это не панацея сама по себе — но еще один шаг в сторону от катастрофы.
— Вот увидите, после войны совсем другая жизнь начнется — лучше, чище! Если хватило у вас материальное поднять, то у нас и про духовное не забудем!
