– Новостями оно радует ежечасно. О чем речь?
– О чистке органов. Кабинет министров готовит указ о регулировании численности спецслужб и увольнении всех не соответствующих своей должности. Для чего создаются специальные комиссии.
– Плодим чиновников… Нет, этого я еще не знал. Зато получил приказ выйти на «Чистилище» за три-четыре дня. «Фискалы» вроде бы опередили нас в части розыска «чистильщиков» из числа уволенных, а мы топчемся на месте. В общем, кровь из носу, чтоб был результат!
– Обычная формула бусидо.
– Как?
– Бусидо – самурайский кодекс чести. Не изжили мы, выходит, понятия «честь мундира» в худшем его смысле, если для его соблюдения требуется «кровь из носу».
– Если бы только из носу. С чем прибыли, коллега?
– Предлагаю обмен информацией. Мы вышли на круг лиц, подозреваемых в контактах с «Чистилищем».
– Надо же, какое совпадение: у нас есть список подозреваемых. Хотя я и не верю в какой-то особенный успех. Все эти люди – рядовые исполнители и вряд ли знают кого-нибудь из руководства «Стопкрима», в лучшем случае непосредственного руководителя, а то и просто приятелей по группе. «Фискалы» начали работать с подобным контингентом раньше нас.
Зинченко кивнул:
– Знаю, и результат налицо: задержали некоего Козлихина, который дал показания.
– Что же он сообщил? – вяло поинтересовался Музыка.
– К нему применили «третью степень» с аппаратным воздействием на психику.
– «Глушак», что ли?
– Суггестор «удав». И он сообщил о сотрудниках, с которыми контактировал в оперативной тройке.
– И все?
Зинченко поразмышлял о чем-то и снова кивнул.
– Панов под давлением сверху подписал секретный приказ уничтожать «чистильщиков» без суда и следствия. Якобы как меру чрезвычайного положения.
– То есть «пленных не брать». – Глеб Максимович хмыкнул. – Круто! Как в военное время. Только пустое это.
– Такой же приказ издал и ваш начальник.
– Не может быть!
– Я только что слышал переговоры своего шефа с вашим Иваном Кузьмичом. «Стопкрим», вероятно, наступил кое-кому на мозоль.
– Краснорыжину, кому же еще. Впрочем, это не наше дело. Давайте обсудим, что имеем. Мое мнение: с «чистильщиками» воевать не стоит, с ними надо устроить контакт и склонить к сотрудничеству на законных основаниях.
– Наш человек готовит для этого почву и уже внедрился в «Чистилище».
– Вот как? Кто же это?
Заместитель начальника ГУБО приложил палец к губам:
– Коллеги, о дьявольщине ни слова! А если серьезно, вопрос ваш из ряда риторически-провокационных. Этот человек великолепный профессионал, работает один, имеет допуск ко всем спецсетям, способен на все и очень опасен. Очень! Я встречался с ним трижды, и у меня сложилось впечатление, что он видит меня насквозь и в любой момент может стереть меня в порошок, хотя я и в силах за себя постоять.
Зинченко с легкой усмешкой передернул плечами:
– Такого лучше держать в друзьях, потому что враги его, как мне кажется, долго не живут.
– Я не знал, что у «губошле…», пардон, что у вас есть агенты такого класса. – Глеб Максимович смотрел на Зинченко с тяжелым любопытством во взгляде, и тот, поколебавшись, добавил:
– А он не наш, мы взяли его взаймы…
На новой квартире, расположенной недалеко от метро «Речной вокзал», стоял такой же компьютер, что и на старой, принадлежавшей ВКР. Матвей был очень рад этому обстоятельству, потому что не привык обходиться без анализа и предварительного расчета операций.
Квартира была двухкомнатной, с большой прихожей, и обставлялась, наверное, в те времена, когда австрийские гарнитуры «Карл и корона» еще можно было заказать. Впрочем, Матвей мало обращал внимания на качество жилья, хотя пожить в роскоши было приятно.
Первым делом он оценил расположение дома – с трех сторон жилые многоэтажки, с четвертой – стройка, лес и река. Оценил и местоположение квартиры – угловая на пятом этаже. Дом строился из кирпича по индивидуальному проекту, и каждая квартира имела отдельный коридор, которые звездой сходились к лифту. Лоджии квартир не соединялись, но в случае нужды человек тренированный мог без труда перепрыгнуть на соседнюю. Неизвестно, кто был последним жильцом этой секретной явочной квартиры, но надо отдать ему должное: содержал он ее в идеальном порядке.
После похода к Залупыйченко Матвей сутки не выходил из дома. Отдыхал, работал с компьютером, составлял план оперативных мероприятий и выуживал по крохам информацию, проходившую по компьютерным сетям спецслужб. В конце концов он добился максимальной осведомленности для своего положения нелегала, выяснил немало любопытных фактов из жизни Банкира – Евгения Яковлевича Геращинского, вице-президента Центробанка, а также начальника Управления «Т» Федеральной службы контрразведки генерала Ельшина Генриха Герхардовича, который его почему-то интересовал. И решил действовать. Сведения, полученные от генерала Дикого, особенно о разработках психоделического оружия, требовали рискованных, но точно рассчитанных шагов. Мучили его только два вопроса: почему прекратились эзотерические сны и где Кристина? Успела ли она уехать?
Ради любопытства Матвей включил телевизор и тут же выключил: по всем каналам гнали идиотскую отечественную рекламу, от которой хотелось плакать и смеяться одновременно. Решение наконец-то созрело окончательно: для дальнейшего успешного завершения задуманного требовалась встреча с Горшиным. Матвей переоделся в потертый серый пиджак и старые брюки, благо гардероб в новой квартире позволял менять одежду чуть ли не каждый день, надел парик, подгримировался и превратился в пожилого, согбенного недугом пенсионера.
Лифтом он не пользовался, предпочитая спускаться и подниматься пешком, и, минуя третий этаж, стал свидетелем пикантной сцены. Дверь одной из квартир открылась, из проема выпал голый мужик, толстый, красный, потный, за ним выскочила тоже голая грудастая девица с распущенными волосами, вся в синяках и царапинах, затем вылетела его одежда, и разъяренный женский голос провизжал: «Чтоб ноги твоей больше не было, б… проклятый!» – и дверь захлопнулась.
Оторопевший было Матвей засмеялся, перекрестился – по всем приметам, его ждала удача – и едва удержался от того, чтобы не помчаться вниз, перепрыгивая через три-четыре ступеньки.
Память у него была идеальная, и уже через час, не блуждая, он подъехал прямо к дому Тараса Горшина. Оставил машину у забора, не глядя на часы, определил время – десять двадцать пять – и минут десять прогуливался по берегу расположенного неподалеку пруда, поглядывая на воду. Кто-то следил за ним, лениво, добродушно, словно за букашкой, в любой момент, однако, готовый пустить в ход клыки и когти, и Матвей сам себе кивнул, обобщив впечатления: Горшин, судя по всему, дома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
