О том, что некоторые парни разбираются в интересных для принца темах еще хуже, Женя дипломатично молчала.
Граф фор Циррент появился лишь раз, на третий день их пребывания в поместье, сообщил, что в столице все скучно и спокойно, и, едва отсидев обед, ускакал обратно. Скучающим он не выглядел, да и спокойным тоже. Но обсуждать это никто не стал.
Между тем вступала в свои права осень, холодный ветер сбивал с деревьев последнюю листву, трава побурела и пожухла, и только какие-то незнакомые Жене вечнозеленые кустарники, окаймлявшие центральную аллею парка, продолжали радовать глаз. Эта аллея стала излюбленным местом прогулок Жени и принца Ларка — каждый день перед обедом, когда тетушка увлеченно руководила кухаркой и поваренком, а в кабинет приходили истопник и служанка.
Почему-то сидеть наедине с мужчиной в кабинете здесь считалось компрометирующим, а гулять вдвоем по парку — нет. Может, потому что в парке их в любой момент мог увидеть кто угодно? Во всяком случае, серьезные разговоры принц оставлял для кабинета, а в парке Женя больше слушала, а говорил принц — о столичной жизни, об Андаре и Тириссе, о прошлогодней войне. Тоже, казалось бы, не «приличные для девушки» темы, но Жене было интересно, да и нужно же узнать побольше об этом мире. Ей здесь жить, в конце концов.
Пожалуй, это даже можно было назвать идиллией — и, как все на свете идиллии, закончилась она внезапно.
Все произошло во время очередной прогулки, как раз когда принц с Женей дошли до дальнего конца аллеи и остановились под раскидистым дубом, густо одетым рыжей листвой. Настроение у принца было не ахти, к тому же ему явно хотелось обдумать очередной Женин рассказ, поэтому разговор не клеился и в конце концов замер. Женя рассеянно скользила взглядом по сторонам, не думая ни о чем конкретном. Наверное, потому и заметила едва уловимую дрожащую радугу над зеленью кустов.
Дождя не было, да и солнца тоже, взяться радуге было неоткуда. К тому же не в небе, а здесь, в десятке шагов…
Вспомнился Чародейный сад, Женя покосилась на принца, гадая, уместно ли будет спросить, насколько здесь реально вот так наткнуться на какое-нибудь колдовство. Кто его знает, может, у графа тут в саду источник магический. А может, у садовника какие-нибудь чары на кустах. А может, все это вообще бред и глюки, что она знает о здешней магии?
Уже решила промолчать, когда радуга всколыхнулась, вспыхнула ярче и сжалась в острую точку. Женя вскинула руки, даже не успев осознать охватившую ее панику — не то закрываясь, не то отталкивая нечто невидимое, недоступное пониманию, но явно опасное. По ладоням ударило, отшвырнуло, Женя налетела спиной на принца, тот ухватил ее поперек груди, дернул в сторону, и только потом оба опомнились.
К кустам бежала охрана — надо же, подумала Женя, я и не замечала, что здесь еще кто-то есть, кроме нас. Принц торопливо разжал руки, пробормотал извинения и тут же спросил:
— Как вы заметили?
— Что это вообще было? — почти одновременно с ним выпалила Женя. Руки дрожали, по запястью текла струйка крови, пропитывая рукав — дорогое платье наверняка будет безнадежно испорчено.
Мелкая галька дорожки там, где они стояли минуту назад, и трава позади этого места были словно взрезаны исполинским ножом. Именно это зрелище, а не промокающая алым ткань, заставило подкоситься ноги. Ведь размазало бы…
Трава была холодной и слегка влажной, словно пропитанной осевшим на нее с утра туманом. Сидеть на земле здесь вряд ли считалось приличным для девушки. От этой мысли захотелось смеяться, и Женя прикусила губу. Она и так выглядит достаточно глупо, только истерики не хватает для полного счастья.
— Что вы видели? — спросил подбежавший охранник.
— Радугу, — растерянно ответила Женя. — Там, над кустами. Потом вспыхнуло, я испугалась, а дальше не знаю, ничего не поняла.
Принц дернулся было к кустам вместе с охранником, но тут же снова обернулся к Жене.
— Вы ранены. Можете идти?
Женя чуть не спросила: «А если нет, на руках потащите?» Этот может и на руках. Оперлась о подставленную ладонь. Ноги подкашивались, и почему-то начали стучать зубы.
— По-моему, я даже бежать могу, лишь бы уйти отсюда, — пробормотала Женя. — Глупо, да?
— Пойдемте. Не бойтесь, все страшное позади. Нам повезло. — Принц жестко усмехнулся. — А охране графа — нет. Прохлопали убийцу в двух шагах от дома.
— Значит, кто-то свой был, — Женя оглянулась, втайне опасаясь снова увидеть что-то не то, но никаких радуг, сияний и прочих странностей не заметила. Дуб как дуб, кусты как кусты, за кустами мелькают фигуры охранников, и еще двое идут следом, наверное, прикрывая их с принцем. — Чужие ведь здесь не ходят, правильно?
Дурацкая юбка путалась в ногах — а ведь Жене казалось, что она уже привыкла к платьям. В ушах звенело. Принц покосился на нее и все же подхватил на руки, зашагал быстрее. Это было приятно: Женю пока еще никто не носил на руках, ни разу в жизни.
— Мне совсем не больно, — сказала Женя. — И кровь уже, кажется, не идет. Все в порядке, просто перепугалась.
Принц не ответил, только, кажется, ускорил шаг. От дома кто-то бежал навстречу, вокруг начиналась суета, Женя слышала, как принц велел кому-то известить графа и Фенно-Дераля, как спрашивал, есть ли в этой дыре разбирающийся в магии лекарь, и все никак не могла вставить в этот шум, что ей нужны всего лишь чашка горячего сладкого чая, одеяло и тишина. Правда, если бы ей и удалось это сказать, вряд ли бы ее послушали.
Суета вокруг дома фор Гронтешей явно дала понять Фенно-Дералю, что он явился вовремя. Неделю назад, когда он приезжал сюда опрашивать слуг, особняк казался сонным и почти заброшенным. Теперь же во дворе выпрягали коней из огромной дорожной кареты, бежал с охапкой хвороста встрепанный истопник, торопилась к калитке кухарка с огромной корзиной, а за забором уже начали собираться привлеченные шумом зеваки.
Вряд ли после долгой и утомительной дороги отставному адмиралу фор Гронтешу очень хотелось принимать гостей, но Фенно-Дераля он встретил безупречно вежливо. Впрочем, начальник королевской полиции — не вполне гость, особенно, когда именно он вызвал тебя в столицу.
Опала никому не идет на пользу, но энергичным натурам она особенно страшна. Поэтому Фенно-Дераль немного опасался первой встречи. Он помнил старшего фор Гронтеша в дни его славы — героем, народным любимцем, признанным баловнем фортуны. Тогда адмирал был деятелен, временами резок до грубости, всегда честен и, несомненно, вполне достоин уважения. Именно прямота и честность подвели его в итоге — такие люди не созданы для интриг, им лучше не соваться в мутные воды большой политики. Печально будет, если отставка и ссылка в родовое поместье сломали его волевую натуру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
