— Все, что я говорил тебе в конторе — правда. Еще там, на дороге, когда ты посигналила мне, я почувствовал, что-что случиться. А когда увидел тебя… все, что я испытал при этом… так необычно… и ведь мне нечего предложить тебе. Я не мог себе позволить быть зависимым от тебя. Ты же была полна решимости до конца сделать свою работу, как бы я тебя не запугивал, как-будто хотела что-то кому-то доказать. Но ведь ты стараешься доказать это что-то себе, а не другим. Верно? Словно все время оправдываешься перед кем-то.
Эшли с волнением смотрела на него, не веря, что такое может быть. Чужой человек, которого она знала от силы день, если собрать вместе все те часы и минуты, когда их сталкивало, смог проникнуть в ее сокровенную тайну.
— Я… я никогда и ни с кем не говорила об этом, даже с мамой, — прошептала она.
— Я знаю о тебе главное, но мне этого не достаточно, — он сел, вглядываясь в ее лицо. — Странно, но я всегда считал, что девушки любят поговорить о себе, ведь это, же совсем не, то, что расстегнуть блузку по чьей-то просьбе.
— Иногда рассказать о себе труднее, чем раздеться, — покачала головой Эшли и, восприняв его слова как намек, принялась расстегивать блузку.
— Нет, — его ладонь накрыла ее пальцы, теребящие пуговицы. — Этого не будет, пока ты не расскажешь о себе.
Эшли остановилась, потерянно глядя на него. Из-за расстегнутой блузки виднелось кружево бюстгальтера, и сквозь него, ослепляя Элка, светилось ее теплое тело. Заметив его взгляд, она быстро запахнулась. Элка начало трясти от дикого напряжения, мысли путались, близость Эшли чувствовалась все острее и болезненнее. Он закрыл глаза, понимая, что теряет самообладание, но нужно было терпеть, если он хочет, чтобы она не передумала. Помолчав немного, Эшли с трудом начала:
— Мой отец. Я очень его люблю. Когда я была маленькой, он много занимался мной. Не помню минуты, когда бы его ни было рядом. Но чем больше я взрослела, тем дальше отдалялся он от меня и от мамы. Он все время молчал и запирался в своем кабинете, но, тем не менее, его проповеди звучали все эмоциональнее. Мы не могли понять, в чем провинились перед ним, что он так поступает с нами, а он пресекал все наши попытки поговорить с ним. Я все время задавала себе один и тот же вопрос: что я делаю не так? Я с отличием окончила школу и сразу поступила в колледж. И, знаешь, ни слова похвалы, ни недовольства, ни осуждения… Ничего! Я уехала, а мама осталась. И с тех пор я ни разу не побывала дома. С чем я приеду к нему? Вдруг опять не оправдаю его надежд. Увидеть в его глазах разочарование… Это выше моих сил… я не выдержу… я просто боюсь взглянуть ему в глаза. Он столько вложил в меня, а я ничего не поняла, не сумела…
— Тише, тише, — Элк притянул Эшли и, прижав к себе, погладил по голове. — Послушай меня. Отец по-прежнему любит тебя и, наверное, даже не подозревает, что ты в чем-то винишь себя. Он просто очень испуган.
— Испуган? — отстранившись, Эшли недоверчиво, с затаенной надеждой посмотрела на него.
— Как я понял, он проповедник?
Эшли кивнула.
— Он учил тебя справедливости. Верно? Говорил, что к людям нужно относиться…
— …не как к средству, а как к цели.
— Наверно, говорил, что деньги не главное…
— …главное исполнение своего долга.
— Вот видишь. Но когда ты повзрослела, что ты увидела? Слова твоего отца, резко отличались от действительности, верно? Как он мог уберечь от реальности свое дитя. И он подумал, что ты сочтешь его лицемером, что ты увидишь, что все то, чему он тебя учил, неправда.
— О, Господи!
— Тебе обязательно надо съездить домой. Уверен, он будет гордиться тобой, но если ты приедешь к нему счастливой, ты снимешь все его страхи и вину.
Эшли удивилась, почему она сама не додумалась до этого. Сейчас, когда Элк разрешил ее проблему, взглянув на нее сторонним не равнодушным наблюдателем, решение казалось настолько ясным, что не увидеть этого было просто невозможно.
Всеми своими ощущениями и чувствами Элк угадывал малейшие проявления ее эмоций, будто его нервы были обнажены. Он давал ей время если не освободиться, то хотя бы ослабить зажимы своего воспитания. Было невыносимо думать, что она видит во всем этом лишь выполнение долга. Уж лучше пусть желание раздавит его.
— Мир не плох и не хорош, — с облегчением проговорил Элк, увидев, как посветлело ее лицо. — Он такой, какой есть и священники, такие как твой отец, не дают забыть нам, что мы созданы для чего-то большего. Напоминают о другой жизни, которой человек когда-то жил, жил не только для своего удобства и умел отвечать за свои поступки. Понимаешь?
Эшли кивнула. Он смотрел на нее долгим взглядом. Он подумал, что к какому бы решению она ни пришла, он не отпустит ее. Это было уже не возможно. И мужское самолюбие было тут не причем, просто он знал, что эта его женщина. Уверенность в этом росла с каждым оглушающим ударом сердца.
— Но я до сих пор не понимаю, почему, была выбрана Ждущим у Дороги? — спросила она, ожидающе глядя на Элка.
Он пожал плечами, потом, не выдержав, протянул руку и успокаивающе погладил ее по щеке. Его сердце чуть не оборвалось, когда она мимолетным благодарным движением прижалась щекой к его ладони.
— Мы сами удивились его выбору. Честно, я думал, что это будет Джози. Но сейчас, когда ты рассказала о своем отце, довольно сильном шамане, я уже не удивлен. Ждущий у Дороги прочел линии наших судеб. Ты не просто Ищущая, ты дочь сильного шамана, — говорил он, стараясь прийти в себя. Сердце колотилось так, что его дыхание сбивалось, но ее нельзя было торопить.
— Но, мой отец не шаман, а священник.
— Для меня это одно и то же. Только Ждущий у Дороги повелевал силами природы, видел и ощущал скрытую суть вещей, так же ясно, как я сейчас вижу и ощущаю тебя. А твой отец видел скрытую силу духа, понимал тайные помыслы людей, поднимая их взгляд от животной кормежки к звездам. Ты дочь своего отца, который говорил о небесной любви, — он улыбнулся, не отводя глаз от ее лица.
И вдруг потянулся к Эшли, но она, испуганная выражением его глаз невольно отшатнулась. Он замер, глядя на нее, и она нерешительно прикусила губу. Ей надо было помочь ему, а не изводить. И Эшли принялась расстегивать блузку.
Через какое-то время она со всех сторон была заключена Элком, весь мир стал им. Эшли была сбита с толку, ведь только что это была сама отрешенность и сдержанность. Она сделала слабую попытку высвободиться, но тиски его объятий сомкнули ее еще крепче. От него пахло горьковатым дымом, и она поймала себя на том, что это не отторгает ее, как и его ласки не замораживают испугом и не отталкивают. Но этот миг рассудочности смыло валом чувственных ощущений. Сейчас было не время для анализа. Эшли познавала новый неизведанный мир, проводником в котором для нее стал Элк, и она охотно следовала за ним, уже не оглядываясь и не рассуждая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
