Ник пробормотал что-то сквозь зубы, и Мэгги, не в силах взглянуть на него, глубже впилась ногтями в собственные локти и глубоко, судорожно вздохнула.
– Они заметили меня – да и как иначе? Я бы убежала, но Лайл перехватил меня. Мальчишка, схватив в охапку одежду, сбежал. Я что-то сказала Лайлу, не помню точно что именно. Я была в шоке. Он ударил меня по лицу. Я ударила его в ответ, а потом он избил меня. Ну и все остальное.
– Он разрешил деверю тебя изнасиловать. – Слова Ника звучали ровно, но сквозь это спокойствие пробивались ярость и потрясение.
– Да. А он наблюдал за ним, приказывал, что делать дальше, подбадривал Гамильтона. А потом сказал, что, если я расскажу об этом хоть одной душе, он убьет меня. Тогда я поняла, что он это сделает. Когда они… отпустили меня, я кое-как добралась до своей комнаты. Я плохо помню детали, видимо, шок был слишком сильным. Помню только, что я накинула пальто, надела туфли и взяла сумочку, в которой было немного денег. Затем вернулась в холл, чтобы забрать Дэвида. Без сына я не могла уйти. Начинался рассвет, и сквозь жалюзи пробивался тусклый свет. Лайл остановил меня, когда я выходила из детской. Забрав ребенка, он снова дал мне пощечину и заявил, что я могу убираться куда угодно, но только без сына. Дэвид принадлежит ему, и я никогда больше его не увижу, если уйду. Затем он вошел с мальчиком в детскую и захлопнул за собой дверь. Мэгги закрыла глаза.
– Разве я могла уйти без Дэвида? Конечно нет. Я вернулась в свою комнату, намереваясь тихонько ускользнуть на следующий же день, как только мне удастся выкрасть Дэвида. Но Лайл разгадал мои намерения. Он нанял женщину, настоящую змею, по имени мисс Хэдли. Она должна была нянчить Дэвида. Лайл приказал ей не спускать глаз с ребенка, поскольку я немного не в себе и могу что-нибудь с ним сделать. Мисс Хэдли сторожила Дэвида день и ночь, была с нами все время.
Пережитое полностью, во всем объеме и ужасе, воскресло в памяти Мэгги. Внутри у нее все сжалось, голова грозила лопнуть от напора страшных образов и картин, лавиной обрушившихся на нее.
– Я позвонила адвокату, не называя себя, и спросила, какие у меня права. Лайл узнал и об этом – он всегда обо всем узнавал, и сказал, что, если только я позволю просочиться наружу хоть единому сомнительному слуху о нем, он добьется того, чтобы меня поместили в психиатрическую лечебницу. И он бы сделал это. Он и сейчас может это сделать.
При последних словах голос Мэгги дрогнул, и, рывком высвободившись из объятий Ника, она бросилась к дому. Она не знала, идет Ник за ней или остался стоять на месте. Линк, видимо, ожидая их возвращения, не запер дверь, и Мэгги ворвалась внутрь, стремглав промчалась мимо изумленного Линка и едва успела добежать до туалета, как ее сотрясла рвота.
Мэгги оставалась там долгое время, даже когда приступ рвоты прошел, стоя на коленях у унитаза, закрыв глаза и прислонив голову к прохладному кафелю стены. Едва живая, она хотела только одного: так же полностью очистить от воспоминаний голову, как только что очистила желудок.
Нет, воспоминания о той ночи никогда не оставят ее. Единственное, на что она может рассчитывать, – это заново похоронить их, надеясь, что время постепенно смягчит удар. Сколько прошло уже с той поры? Десять лет? Наконец-то она смогла рассказать о случившемся хоть кому-то, рассказать Нику. И даже не расплакалась при этом.
Возможно, пройдет еще год или два, и эта ужасная рана заживет?
Но тут-она снова почувствовала страх: а что, если теперь, когда Ник все знает, он изменит к ней отношение?
Нет. Кто угодно, но только не Ник. Сердце поняло это инстинктивно, тотчас же. Ник придет в ярость из-за нее, а не на нее. Как он уже сказал, он на ее стороне. Мэгги потребовалось еще много времени, прежде чем, собравшись с силами и слегка подуспокоив нервы, она смогла выйти.
Ник сидел в гостиной. Большое переносное кресло было сдвинуто так, чтобы он мог видеть дверь туалета. Комнату освещал единственный торшер, стоявший позади кресла. Работал телевизор. Она слышала шум голосов, хотя не могла разглядеть экран. Она видела только Ника. Он не спускал глаз с двери, ожидая, когда появится Мэгги, и показался ей усталым и мрачным. – Все хорошо, малышка, – сказал он, быстро поднимаясь и делая шаг навстречу «и. Нетвердо ступая, Мэгги преодолела разделявшее их пространство. Едва она приблизилась, Ник широко распахнул объятия, и Мэгги, невнятно пробормотав что-то, рухнула в них. Руки Ника сомкнулись, он крепко прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы. Затем, подхватив Мэгги на руки, вернулся к креслу, сел и, нежно прижав ее к себе, устроил на коленях.
Так они просидели довольно долго, крепко прижимаясь друг к другу, не говоря ни слова и не двигаясь, озаренные лишь вспышками телеэкрана. Если Ник и отдавал себе отчет в том, что там происходит, то Мэгги совершенно не видела и не слышала окружающего. Да и Ник, скорее всего, тоже.
– Сделай ей ванну, хорошо? – услышала она спустя какое-то время голос Ника. Мэгги легонько шевельнулась, все еще не желая ничего видеть, но уже сознавая, что просьба Ника обращена к Линку. Ответа она не расслышала, но спустя несколько минут откуда-то сверху до нее донесся шум воды – ванная, судя по всему, находилась на втором этаже.
– Магдалена, – сказал Ник, словно появление в комнате Линка и звук льющейся воды вернул его из тех далей, куда унесли его мысли. – Ты знаешь, что я люблю тебя?
Все еще не поднимая головы, Мэгги кивнула. Она всегда знала это.
– Ты доверяешь мне? Она снова кивнула.
– Тогда слушай. Тебе не придется больше бояться ни Форреста, ни его головорезов. Даю тебе слово. Обстоятельства складываются так – не спрашивай меня; какие именно, поскольку я пока не могу объяснить, – что скоро проблема эта будет решена. Они получат свое – может, не в полном объеме, но получат. Тебе не придется Даже встречаться больше с Форрестом. Более того – он больше не сможет даже заикнуться о попечительстве над Дэвидом.
– Ник… – Осознав сказанное, Мэгги нахмурилась и выпрямилась. – О чем ты? – В ее сознании возникло жуткое подозрение. Она знала Ника почти всю жизнь, и, поскольку он не относился к разряду вспыльчивых и, соответственно, отходчивых людей, его ярость, уж если ей суждено возникнуть, могла быть страшной. Он никогда ничего не забывал. Ни доброту, ни злобу. Так неужели он забудет то зло, что причинил ему Лайл, не говоря уже о всем ужасе ее жизни? – Ты не убьешь его, правда? И не станешь никого нанимать, чтобы отомстить? – Мэгги была явно встревожена. Ник рассмеялся.
– А это заманчиво. Страшно заманчиво.
– Ведь если тебя поймают… Ник, я не переживу, если тебя поймают…
