Поморщившись от боли и от жалости к себе, я оставила бесполезное занятие. И попробовала хоть что-нибудь выжать из комма. Однако он был мертв. Упомянутая альдебаранцем глушилка работала исправно, превращая девайс в бесполезную игрушку и лишая меня даже призрачной надежды выбраться из передряги с минимальными потерями. Придется пока следовать плану Айминя, нравится мне это или нет. А вот когда выйду на когге в открытый космос, тогда мы еще посмотрим кто кого… И кстати, нелишним будет и в самом деле поближе познакомиться с коггом, презентованным альдебаранцем. Чтобы потом в самый неподходящий момент не вылезли какие-нибудь неприятные сюрпризы.
Помещение для взлета десантного когга было слишком мало. Здесь не хватало пространства для старта и для разгона. Все стены были плотно утыканы шкафами, стеллажами с ремкомплектами и роботизированными помощниками техников. Неудивительно, что когг был зажат в древней катапультирующей установке. Такое уже давно нигде не используется, я это знала из уроков истории космоплавания. Тем более было странно видеть катапульту на современном военном крейсере. Она выглядела здесь так же чуждо, как и девица в декольтированном вечернем платье в открытом космосе. И я бы охотно поинтересовалась причинами ее здесь нахождения. Вот только не у кого было. У Айминя спрашивать глупо. Все равно не ответит.
Айминя не было долго. Я успела провести все известные мне тесты систем малого летного корабля, потом от скуки изучила память искусственного интеллекта когга. Альдебаранец не соврал. Он закачал туда столько разнообразных справочников, руководств и инструкций, что, если бы я вздумала все это прочесть, то мне не хватило бы на это и года. Похихикав над запасливостью некоторых блондинов, я почистила слегка резерв памяти когга, удалив то, что дублировалось, и то, что совершенно точно мне никогда бы не пригодилось. Например, памятку для сотрудника Межгалактичнеской почтовой службы про перелеты между слишком близкорасположенными астероидами. Когда грузы нельзя было переправить другим, более маневренным транспортом, но и места для разгона неуклюжего транспортника тоже не было.
Замок в двери, больше похожий на банковский многоуровневый запор, загрохотал тогда, когда я от безделья проинспектировала даже пищевые автоматы когга и уже дожевывала безвкусный сухой галет. Есть захотелось неожиданно остро, а в автоматах было пусто: нашелся только сублимированный паек и белковый концентрат вместо напитка.
Поспешно прожевав последний кусок, проглотив его и вытерев разом вспотевшие ладони о штанины, я шагнула навстречу открывающейся двери. Сердце в груди нервно отбивало чечетку, пульс по нарастающей грохотал в ушах. А вдруг это не Айминь? Вдруг меня вопреки его словам вычислили, нашли? Или вообще техникам зачем-то понадобилась именно эта палуба?
Но нервничала я зря: в полумраке скудного освещения в открывшемся дверном проеме экзотической змеей мелькнула белоснежная коса. Придерживая на плече какой-то груз, Айминь головой вперед нырнул в двери. И я с трудом удержалась от вскрика, когда рассмотрела, что он принес. Когда альдебаранец повернулся ко мне спиной, чтобы запереть двери, я увидела болтающиеся безжизненно руки и взлохмаченную темную голову: Айминь на плече принес бессознательного Энрика Вилларса!
А дальше события начали развиваться по какому-то дикому, совершенно непредсказуемому сценарию.
Заперев входную дверь, Айминь небрежно, будто тюк с вещами, сбросил тело Энрика на пол:
— Приведи его в чувство побыстрей! На корабле что-то случилось, все суетятся, объявлена готовность номер один. Я планировал поговорить и убедить килла добровольно последовать за мной, но не успел сказать даже слова. Пришлось его вырубать, включать невидимость и тащить его тушу на себе. Давай, займись братом, — недовольно бросил он мне, видя мою очевидную растерянность, — а я пока попытаюсь выяснить, что произошло, из-за чего переполох.
Со всевозрастающим изумлением я наблюдала, как Айминь, отойдя всего на пару шагов от входа, садится на пол, удобно устраивается у стены, закрывает глаза и… начинает медитировать!
От понимания того, что Айминь все-таки утаил часть своих способностей и умений, я помрачнела. На сердце сделалось как-то гадко. И как я могла в него влюбиться? За что? За красивую мордашку? За уделенное внимание? Разум шептал, что все не так, а прилепилась я к Айминю сердцем за его внимание и участие, за защиту, в которой я так нуждалась. Но все равно осознавать, что дорогой сердцу человек, ладно, инопланетник, оказался опытным и искусным манипулятором было неприятно.
Опустившись на колени возле Вилларса, я пощупала ему пульс и зачем-то оттянула веко, видела такой жест в кино. Хоть и совершенно не понимала, что он должен дать, понимание чего. Хорошо сказать: приведи в чувство! А как? Я ведь не медик!
Чуть поколебавшись и тяжко вздохнув, я потянулась одной и самовольно выпущенных в пространство нитей дара к Энрику и очень осторожно коснулась ею переносицы парня. Почему именно ее? Как-то так само получилось, надеюсь, это инстинктивное знание, что делать, как и когда.
Нить провалилась внутрь головы Энрика, по сути, не встретив никакого сопротивления. Я испуганно дернулась, едва не утратив контроль над нитью, внезапно оказавшись среди странного серого марева, наполненного неясными, туманными образами. И все же дисциплины хватило, чтобы удержаться на месте, не действовать импульсивно. Оглядевшись «по сторонам», с изумлением осознала, что три размытых образа из четырех напоминают меня саму, и я приободрилась. Тихонько принялась звать килла по имени и почти сразу почувствовала отклик. Сначала слабый и неясный, но очень быстро превратившийся в бурную радость. Радость оттого, что я жива…
Ментальное общение мало чем отличается от общения в реальности. Тот же собеседник, те же слова и эмоции. Разве что обнял и прижал меня к своей груди не реальный, живой Энрик, а его ментальная проекция. Вот только тревога в его голосе была отнюдь не воображаемой, она ударила по и без того туго натянуты нервам, когда килл, жадно вглядываясь в глаза, обхватил ладонями мое лицо:
— Живая!.. Марго… Я чуть не свихнулся, когда на крейсере поднялась тревога из-за твоего похищения… Что этот ненормальный о тебя хочет?..
— Погоди, — я вывернулась из рук Энрика и рассеянно поцеловала в уголок губ, уловив волну обиды и недоумения из-за такого моего поведения, — так это из-за меня тревога? Айминь сказал, что объявлена готовность номер один. Обычно согласно уставу такое случается при угрозе нападения…
— Про нападение мне ничего не известно, — мотнул головой килл. — Я в паре с игумаром из десантников прочесывал отведенный нам квадрат, когда меня вдруг что-то основательно приложило по затылку, — он поморщился и потер пострадавшее место. — Больше ничего не помню.
— Ясно, — растерянно протянула в ответ.
Происходило что-то очень странное. Может быть, стоило бы попробовать разведать все самой? Как с нитями в космосе? Но как удержаться от перегруза? Здесь капсулы нет. И Айминь сейчас точно не согласится вернуть меня в медотсек. Особенно, если действительно что-то случилось.
Ментальное поле Энрика, даже несмотря на раздирающие его противоречивые чувства, для меня было теплым и уютным. Как шерстяной плед, когда за окном бушует непогода. Как заношенный до дыр свитер, как растоптанные донельзя, но все равно самые комфортные тапочки. Оно расслабляло и убаюкивало. Так стоило ли удивляться, что я сама не заметила, как вновь активировала нашу с ним связь? И Энрик, лишенный пси-дара, смог узнать, прочувствовать, что меня беспокоило.
Ментальная проекция килла нахмурилась:
— Так может быть, ты бы сама посмотрела, что происходит? А я при активной связи смогу проследить, чтобы ты не перенапряглась. Или попробую поделиться энергией…
Я отчаянно затрясла головой:
— Нет! Не вздумай! Это опасно для обоих! Ты не знаешь теории, не владеешь пси-техниками, при таком раскладе рискуем выгореть оба. Айминь точно не станет возиться с тобой, даже если и озаботится доставкой моей тушки в медкапсулу. А я потом сойду с ума от осознания, что убила собственного брата. Так что я предпочту не рисковать…
