В аэропорту было многолюдно и шумно. После недавних треволнений хотелось тишины, поэтому они ушли на край взлетной полосы, подальше от толпы. Дневная жара спала. Ласковое солнце купалось в предзакатном небе и осыпало серебряными брызгами крошечные фигурки самолетов, то припадавших к закованной в бетон земле, то отбрасываемых ею в бездонную вышину.
Мелвин решился задать вопрос, который хоть и возник сам по себе, но тем не менее требовал ясности.
— Скажите, доктор, только откровенно, вы всё так же отрицаете возможность вмешательства в земные дела пришлого Разума?
— Неужели после того, что открылось в Гартенберге, эта тема продолжает вас интересовать? — рассеянно ответил погруженный в свои мысли Ланке.
— Нет, в самом деле. Здесь кроется какое-то убийственное противоречие, и его невозможно понять. Вы не допускаете даже теоретической возможности Контакта. Вместе с тем вы являетесь сторонником универсальности жизни во Вселенной и всячески отстаиваете предпосылку ее закономерного и повсеместного проявления.
Ланке отозвался не сразу. Какое-то время он продолжал шагать по ровно уложенным плитам. Потом замедлил шаг, сцепил за спиной пухлые руки и неожиданно серьезным, лишенным обычных саркастических интонаций голосом заговорил:
— Хорошо, инспектор. Я попробую изложить свою позицию. Начну с того, что тезис о существовании жизни в космосе я принимаю аксиоматично, то есть как положение или, если хотите, определение, которое не требует для меня доказательств. Не стану скрывать, такая убежденность пришла не сразу. Я долго не мог привыкнуть к этой мысли и тоже поначалу считал, что возникновение органического мира на Земле есть результат случайного совпадения благоприятных признаков. В самом деле, достаточно даже поверхностного анализа, чтобы убедиться в полной уникальности нашей планеты. Об этом так много сказано, что, казалось бы, и добавить нечего. Но я все-таки остановлюсь на некоторых моментах с тем, чтобы в дальнейшем был понятен смысл моих рассуждений.
— Возьмите, к примеру, законы, которые лежат в основе Мироздания, — продолжил он. — В них — и вы это прекрасно знаете — всё естественно и гармонично взаимосвязано. Даже физическая среда в сопредельной к нам области пространства как бы создает благоприятную почву для зарождения и развития материи.
— Простите, доктор, а что вы понимаете под физической средой? — Мелвин задал этот вопрос лишь для того, чтобы разговорить Ланке.
— Прежде всего, это набор независимых констант и условий, которые обуславливают равновесие, сложившееся в окружающем пространстве…
Ланке был не оригинален, но продолжил излагать мысли лекторскими штампами:
— …Судите сами, положение Солнечной системы на одном из удаленных рукавов Галактики предохраняет ее от жесткого излучения, исходящего из центральной части звездного скопления. Форма земной орбиты и ее расстояние от светила наиболее оптимальны из всех возможных вариантов. Немалое значение имеют также размеры и масса Земли, а отсюда и связанный с ними гравитационный потенциал. Трудно представить существование жизни на планетах-гигантах, равно как и на малых планетах. Да, я не исключаю возможность существования некоторых элементарных форм живой материи в условиях космического вакуума, и на этом еще остановлюсь. Однако ее развитие в сложноорганизованные биологические структуры в условиях разреженной межзвездной среды считаю невозможным. Даже сама Земля, казалось бы, миллиарды лет готовилась к появлению человека, создавала ему идеальные условия. Планетарные процессы приводили к естественной концентрации многих ценных веществ с образованием всевозможных залежей. Каждому известно — ни одна цивилизация не в состоянии достичь высокого уровня без освоения на первых порах легко доступных ресурсов. Или другой пример — самопроизвольное разделение земной оболочки на Мировой океан и континенты, случившееся еще на ранних этапах формирования лика планеты. Но суши могло не быть. Тогда вопрос — а что было бы дальше, скажем, после появления высокоразвитых представителей морской фауны, подобных современным рыбам или млекопитающим? Возможно, эволюция продвинулась бы и в этом направлении, снабдив наиболее совершенные формы разумом. Но каков был бы результат?.. Вывод один — как бы ни был высоко развит интеллект существ, обитающих исключительно в водных условиях, они, не ведая, что такое огонь, никогда бы не смогли построить высокоточный прибор или космический корабль. Выходит, сами условия обитания не позволили бы осваивать планету… Еще пример: состав земной атмосферы. С какой стороны ни глянь, а выходит, что по соотношению компонентов она тоже является наиболее оптимальной. При меньшем количестве кислорода затормозилось бы развитие доминирующих форм. При большем — биосфера давно бы окислилась, исчезла в огне пожаров. А слой озона, спасающий Землю от излучения? А температурный режим поверхности, позволяющий воде одновременно находиться в трех агрегатных состояниях? Мы можем коснуться и более общих закономерностей, проследить эволюцию Вселенной в целом. И что удивительно, здесь мы тоже находимся в условиях максимальной благоприятности.
Пока Ланке не сообщил Мелвину ничего нового. Инспектор по-прежнему терзался сомнениями. Желаемое и невозможное! Чему отдать предпочтение?
— Но откуда в таком случае взялось многообразие окружающих нас веществ? — спросил он, хотя сейчас меньше всего хотел говорить об отвлеченных материях.
— Вспышки сверхновых. В результате взрывов, сопровождаемых мощнейшими энергетическими всплесками, происходит синтез новых элементов, которые в последующем вступают в новые циклы кругооборота вещества. Космос непрерывно пополняется тяжелыми, естественно, в сравнении с водородом, элементами, а те, в свою очередь, вступают между собой в бесчисленные взаимодействия. Разве не странно, что сопредельная к нам область пространства удивительно спокойна на этот счет? Я мог бы продолжить перечень таких сопоставлений. Их много, намного больше, чем вы думаете. Но смысл их сводится к одному — как ни крути, а всё выходит, что Земля самое что ни на есть лучшее место для зарождения интеллекта на углеводородной основе. И если бы выпало хоть одно из необходимых для этого условий, эволюция, достигнув предела возможного, зашла бы в тупик или привела бы к бесконечному совершенствованию жизненных форм по замкнутому циклу. Так что между самим фактом зарождения жизни и появлением Разума лежит огромнейшая пропасть, и во многих случаях она является непреодолимой. Именно это положение лежит в основе концепции, которой придерживаюсь я. Это, если хотите, барьер, отделяющий научно обоснованный подход к познанию Мира от всякого рода безосновательных и голословных утверждений о множественности самозародившихся цивилизаций. В оценке Земли, как идеальной и уникальной во всех отношениях планеты, мы с нашими оппонентами едины. Само ее существование как нельзя лучше подтверждает обоснованность такого подхода. Но дальше наши пути расходятся. Здесь важно уловить грань, имя которой — здравый смысл и беспристрастное мышление. Повторяю, я и мои сторонники стоим на позициях универсальности жизни во Вселенной, отстаивая их на уровне вполне вероятного самопроизвольного образования в космосе простейших органических или подобных им соединений. Наши противники, наоборот, считают, что жизнь первоначально зародилась на Земле, и в каждом конкретном случае может возникнуть только благодаря случайному стечению обстоятельств и в пределах ограниченного масштаба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
