class="p1">- Да играй... Не убудет, поди.
Отдаёт и гитару.
Присев у стены, перебираю струны.
- Ну чего ты, Горыныч, в руках-то себя не держишь? Нужен был тебе этот нос... - закатывает глаза Рус.
Бью по струнам.
- "Ты меня не лечи, и не води рукой, я уже как большой и, сука, сам всё знаю!... " - подмигиваю ему. - Ты б тоже Рус за свою втащил. Он Юлю обижал...
Вздыхает.
- Я тебя сколько учил - унижать надо возвышенно! Он провоцирует тебя и подставляет. Ты не понимаешь этого?
- Башку ему проломить надо, уроду.
- Так нельзя воевать.
- Я понимаю.
- Ищи другой способ.
- Я уже нашёл... Только скучно, долго. В морду, конечно, интереснее.
- Вот, гопота… - фыркает Рус. - Тебя сын ждёт, Юля и пациенты. Сядешь, как они?
- Да я осознал, Рус. Больше рукоприкладства не будет.
- Ногами тоже не бей, - угорает он.
- Но хорошо бы так… знаешь, - щелкаю пальцами, - раз... и вселенная сама всё разрулила по понятиям. А то соблазн страшный...
- В башку ему пепельницу вставить?
- Ты в курсе?
- Ага...
- А чего не рассказал?
- Потому что, наверное, узнал после тебя.
Капитану звонят на рабочий телефон. Судя по тому, как он вытягивается, разговор с начальством.
- Слушаю. Да. Понял, товарищ полковник. Сделаем.
Кладёт трубку.
- Всё, свободен ваш Харон! Но штраф сорок штук придётся заплатить.
Хасанов достаёт портмоне.
- Да Вы что?! Это не мне. Это после решения суда.
Пожимаем руки и тепло прощаемся с капитаном. Благодарю за чай.
- О, как же домой, в кровать к Юльке хочется! - тянусь, глотнув свежего воздуха на крылечке.
- Какая кровать, Горыныч?! У тебя рабочий день через полчаса начинается.
- Кончай глумиться!
- Ты думал, я пошутил на счёт анестезиологов?! В гинекологии - уволился, ты - присел, в кардиологии- слёг с вирусом, а Светлана из резерва - в декрет ушла! Там у нас фарш... Ребята с ног падают.
- Черт... Мне бы хоть помыться и поесть.
- Помоешься в операционной. Ир Васильевна наша специально для тебя завтрак привезёт... - смотрит он на часы.
- Ну дай хоть Юле позвоню.
Пока он везёт, я говорю с сонной Юлей, успокаивая её и объясняя ситуацию.
- Как ты, родная?
- Я... Я хорошо, - бодрым голосом. - Очень хорошо! Теперь - вот вообще... как это ты обычно говоришь?..
- "Огонь"?! - смеюсь я.
- Огонь, да, - слышу улыбку в её голосе.
- Кушаешь?
- С аппетитом, - звучит слегка хищно.
- Чудесно. Приеду вечером, тоже тебя съем. С большим аппетитом, - понижаю я голос. - Альфачи присматривают за вами?
- Надеюсь, скоро их вахта закончится.
- А есть предпосылки?
- Я колдую…
- Ух!..
- Ой, Брегман что-то звонит, подожди…
Связь обрывается.
Выходим на стоянке. Мы немного опаздываем к смене.
Бросаю взгляд на Скорые у приёмки. Хасанов говорит по телефону.
- Сейчас будем! Горыныч, ускоряемся, у нас экстренная. Операционную готовят.
Мы молча идём нога в ногу быстрым шагом. Лифт. Родное отделение. Наши шаги гулко звучат в тишине.
- Ирочка Васильевна... - салютую нашей главной медсестре.
Она часть "семьи". У нас тут есть свой надёжный постоянный костяк, остальные - величины переменные. Считается, что Хасановым сложно сработаться. Не ощутил никаких проблем...
- Руслан, Борис... - догоняет нас она по коридору.
У операционной стоит Бергман.
- Кто - пациент? - хмурится Хасанов.
- Я это собственно и пытаюсь сказать, - шепчет она. - Крынский...
- Что?! - врастаем мы в пол.
- А что с ним?!
- Кто-то пробил ему голову пепельницей...
Глава 48 - Ни стыда, ни совести…
Глава 48 - Ни стыда, ни совести…
Присев на скамейку возле дома, где жила с Робертом, оглядываю детскую площадку. Мы тут гуляли со Степой. Это словно было в другой жизни. Сын очень изменился! Стал открытым и шумным, смешливым и общительным. И еще больше стал похож на Бориса.
Смешны были мои попытки утаить такое сходство. Чадов очень чудесный отец.
Отец… Мое настроение меняется. Мне кажется становится еще темнее на улице.
Я точно знаю, отец тут периодически пытается подловить меня. Он, наверняка, не в курсе, что я больше здесь не живу.
И, может быть, не каждый день, но ждёт. Я помню в детстве, мама один раз сбежала от него со мной. Он ждал нас пару месяцев во всяких вероятных местах, пока не нашёл.
Думаю, ничего в его стратегии не изменилось.
И я сижу на скамейке, ожидая его.
Если мы не встретимся сегодня, я приду завтра, послезавтра...
- Я уже думал не дождусь, - подходит в упор.
Не поднимая глаз, смотрю на его ремень. По коже мурашки и в животе тугой комок страха... Сжимаю в кармане шокер. Но бояться мне нечего. Он никак не навредит мне.
- Присядь, отец.
- Ключи давай! - цедит он.
- От квартиры? - кручу в руке ключи от квартиры Роба. - Нет, не отдам.
Дёргаю к себе, но он перехватывает за запястье. Выворачивает из руки, грубо отбирая.
Это было просто. Надеюсь, и дальше будет не сложно.
- Пошла... быстро...
- Я сказала - присядь! - рычу на него с ненавистью.
Мои альфачи, Макар с Васей, появляются за его спиной, складывают пополам и грубо усаживают на скамейку.
- Тебя девушка вежливо попросила - "присядь", - добросердечно улыбается Василий. - Так - присядь и пообщайся.
- А то приляжешь и поедешь до "хаты" за нападение, - недружелюбно добавляет Макар. - И веди себя вежливо. Мы рядом.
Отходят в сторону, оставляя нас условно наедине.
- Кто это? - недовольно растирает он плечо.
От него разит неприятными запахами. Словно он где-то бомжует.
- Охрана моя.
- Ущербный твой нанял что ли?
- Ты имеешь в виду Роба? Нет. Не он. Мы разводимся... И я бы, конечно, отдала тебе половину суммы с маминой квартиры. Чтобы ты отстал от меня и не преследовал. Но проблема в том, что Роберт отказывается возвращать мне эту сумму. В общем, увы...
- По суду поделят.
- Нет, не поделят. Я продала квартиру до того, как вышла за него.
И мне пришлось отдать ему деньги.
- Дура...
- Да, - не
