тут же озвучивал эти мысли. Но больше всего он любил фантазировать о позах, в каких лучше всего задирать на ней платье. Крис бесился, но обрывал его не сразу. Было в этом какое-то извращённое удовольствие — обсуждать Славку и вспоминать, как он сам заглянул в вырез её платья. Старательно спрятав постыдное возбуждение, он всё-таки прерывал Джека, и тот временно замолкал, порой переключался на Катьку или других девушек постарше, но постоянно возвращался к Маугли. Крис начал подозревать, что он в неё влюблён. По-другому объяснить его помешанность на Славке не получалось.
Славка же морщилась, стоило Крису упомянуть в разговоре Джека. Ни разу не вышла к костру и вообще практически не появлялась в деревне, он понял, что она избегает местных, а может, одного конкретного местного, помешанного на ней до извращённых фантазий.
Никогда ещё у Криса не было столько свободы. Папа постоянно контролировал, под предлогом ежевечерней беседы выпытывал подробности о друзьях и школе. Бабе Любе на него было плевать, она каждый день озвучивала новое несложное задание, но даже не проверяла, выполнил ли его Крис. А он выполнял. Днём кормил нутрий и менял им воду. Они постоянно купались в корытах или полоскали еду, поэтому вода пачкалась быстро, а грязную эти чистюли не пили. Когда поспела черешня, Крис её собрал, потом оборвал абрикосы. При этом косточки он выколупал и собрал в коробку из-под кофе, чтобы отдать Славке, пытался дрессировать Урода-Вадика, но тот ликующе бросался на него с вываленным языком и ничего не видел и не слышал. Понимал только одну команду: радоваться.
Но его свобода по сравнению с вольной жизнью Славки выглядела ущербной. Она бродила, где хотела и когда хотела, порой они задерживались в домике допоздна и даже зажигали свечи. Славка никогда не переживала, что мама будет её ругать. Иногда они ходили к поездам, смотрели на них и придумывали, куда вместе поедут.
— Давай запрыгнем на крышу! Прямо сейчас! Полетим в Теотиуакан.
— География не самый сильный твой предмет, — усмехнулся Крис.
Славка проводила поезд взглядом, обернулась к Крису и широко улыбнулась.
— Тогда давай поедем в Краснодар! — В принципе, для неё это было такое же далёкое место, как и руины древнего города в Мексике, но она знала, что там живёт Шинук.
Обычно к долине лотосов они ходили, минуя популярную у местных малую поляну. Славка скакала вприпрыжку, то убегая вперёд, то забираясь на дерево, дожидалась Криса, сидя на ветке. Иногда ему не удавалось разглядеть её, настолько хорошо она сливалась с лесом. Позволив ему пройти, она спрыгивала на траву и пугала, подкрадываясь сзади, или бросалась на спину, обхватив руками за шею.
Но в этот раз, соскочив с дерева, Славка громко воскликнула и сразу же осела на землю. Крис кинулся к ней и, опустившись на колени, взволнованно оглядел ноги.
— Стопу подвернула?
Славка вытянула вперёд босую грязную ногу, и он увидел причину.
— Гледичка?
— Гледичка, — подтвердила Славка.
Из её пятки торчал коричневый шип, обломанный у самого основания. Крис положил ногу Славки на своё колено, ласково погладил щиколотку и без предупреждения вынул иголку коварной гледичии. Славка ойкнула и дёрнула подбородком, указывая на край тропы.
— Там подорожник.
Крис потянулся вперёд, не выпуская её ногу, и оторвал полосатый лист. Приложив к ранке, чуть подержал и немного сдвинул в сторону. Снова выступила капля крови, и он вернул подорожник на место.
— Это потому, что ты бродишь босиком, — нравоучительно заметил он.
Славка оперлась на руки и отклонилась назад.
— Это потому, что гледичка обиделась на оленя. Он обещал, что вернётся к ней, она ждала, укуталась в колючки, чтобы буки и грабы её не тронули, а олень не пришёл. Так она и стоит злая, колючая и одинокая. А не потому, что я босая.
Крис усмехнулся.
— А как будет на языке индейцев босоногая?
Славка задумалась, подняла лицо вверх и долго рассматривала небесные кляксы в зелёной листве. Крис уже устал ждать ответ, но она уставилась на него своим немигающим взглядом и сказала:
— Шиатид.
— Прикольно звучит, Шиатид. Тебе нравится?
— Нравится, — она спрятала взгляд, но улыбку не сумела.
Крис встал, помог Славке подняться.
— Идти сможешь?
Она попробовала наступить на ногу, скривилась, но сказала уверенно:
— Смогу, — привстав на носочки, сделала несколько шагов. — Давай к долине лотосов, там моя лодка. Пока не стемнело, успеем посмотреть на кувшинки.
Уже на поляне Крис удивлённо оглядел жёлтые и белые цветки, дрейфующие по Капиляпе, и уточнил:
— Кувшинки? А почему тогда долина лотосов?
Славка села, одну ногу вытянула, а другую закинула на колено и оглядела повреждённую пятку. Потыкала в запёкшуюся ранку и удовлетворённо улыбнулась.
— Тут и лотосы есть, но они ещё не цветут. А кувшинки уже. Вот эти остроконечные цветочки они и есть, а лотосы розовые и на воде не плавают. Да и листья у них другие.
Крис оглядел часть заводи с цветущими кувшинками, действительно рассмотрел гладкие глянцевые бляшки. А вот торчащие над водой листья имели зубчатую кайму и матовую, словно присыпанную пылью поверхность, капли воды на мучнисто-пыльных листья блестели как драгоценные камни.
— Ты столько всего знаешь. Тебе точно нужно на биофак поступать.
— А ты куда будешь поступать?
Крис пожал плечами:
— Ещё не думал, — до расставания родителей он хотел стать кинологом или каскадёром, но мечты выцвели, и сейчас он не мог нащупать в себе хоть что-то определённое. За мыслями о разводе потянулись воспоминания о первом лете в Старолисовской. — Ты так и не сказала, зачем мы целыми днями обдирали крапиву?
Славка не удивилась вопросу.
— Я говорила: для пряжи. Хотела сплести рубашки братьям-лебедям.
— Серьёзно? Как у Андерсена? Я же несколько раз это говорил, а ты злилась.
Славка нащупала в траве камень и забросила в воду.
— Потому и злилась, что верила, будто все взаправду, а ты каждый раз рушил мою сказку. Я не играла, я там жила.
— Прости. Я нечаянно.
Снова замолчали. Какое-то время разглядывали тёмную воду Капиляпы и даже не заметили, как кувшинки попрятались в реке. Славка поднялась и пошла вдоль берега к вытянутой на пологий склон лодке. Когда она забралась внутрь, Крис толкнул лодку и в последний момент тоже в неё запрыгнул.
Славка хмыкнула:
— Уже поздно.
Крис не ответил, взялся за весла. На середине реки Славка остановила его руки и оглядела застывшую воду. В ней отражались пока ещё редкие звезды и большая розовая луна. Крис никак не мог привыкнуть, что в деревне ночь подкрадывается незаметно, а потом просто проглатывает день. Ни фонарей, ни светящихся
