- Нефила, ну сознайся, что у тебя на уме? - простонал Ерик. - Мы тут мозги ломаем уже третий день!
- Я хочу всего лишь, чтобы у Оси была семья, но это объяснение вас ведь не устроит?
Молчание.
- Давай заберем эту тряпку, а они пусть ломают себе мозги дальше! прошептала Нара. - Это здорово помогает от старческого маразма - тренировка мозгов. Ты только посмотри, сколько пользы от их переживаний - генеральша вылизала всю библиотеку!
- Если вы знаете, где герб, отдайте его в руки профессионального юриста, - предложил Ерик и протянул свои руки.
- Не отдавай! - посоветовала Нара. - Мне не нравятся люди, которые не понимают простых вещей. Да если бы тебя посадили, - вдруг шагнула она к Генералу, - где бы сейчас вязала твоя жена? В ожидании очереди на передачку? А Ося? Писал бы тебе утешительные письма? А ты, Срулевич! Тебя как теперь Генерал называет - жиденком или обещал по имени-отчеству, если найдешь герб? Дай нож!
- Ка... Какой нож? - отшатнулся Ерик.
- Тот самый, которым ты резал колбасу здесь, в пропыленной комнате.
- Горя огнем мщения и собирая на Генерала компромат, - поддержала я праведный гнев моей любимой тети.
- Здесь нет ножей, - заявила генеральша. - Это библиотека, а не столовая.
- Ну так принеси! - повысила голос Нара. - Без ножа не будет вам герба!
Она обращалась к Ерику, но за ножом пошла генеральша. Молча встала и пошла вниз.
- А ты, Срулевич, составляй акт приемки. Правильно я говорю? - победно посмотрела на меня Нара. И я пристыженно кивнула. Я-то собралась, как только Нара достанет папку, бежать с нею к машине, отбиваясь по пути стульями. Нет, не быть мне юристом, это точно!
- Пищи! - продолжала Нара командовать. - Я, Срулевич, как юрист и защитник Генерала, получил лично в руки тряпку...
- Я знаю, как составляется акт приемки, - перебил Ерик и обратился ко мне: - Уйми свою тетю!
- А то что? - шагнула я на юриста.
- Просто - уйми, в голове звенит от ее голоса, - другим тоном попросил Ерик.
Нара уверенно подошла к стойке с папками у стены, присела и отковыряла ножом деревянную защелку между нижней полкой и полом. Вероятно, в порыве мщения она слишком сильно затолкала папку в нишу - пришлось стать на колени и наклониться, а джинсов и брюк моя тетя не признавала - только юбки, так что некоторое время мы четверо созерцали ее попку в трусиках, потом она села на пол и победно подняла над головой папку.
- Посмотри, - сдавленным голосом попросил Ерик, - там ли это?..
- Сначала - акт!
- Я написал расписку, - бормочет Ерик, - акт должен составляться в присутствии незаинтересованных свидетелей, а здесь только заинтересованные лица...
- Берем расписку? - посмотрела на меня Нара. Я только кивнула, завидуя ее решительности и напору.
- Ты чего такая грустная? - спросила Нара в машине. - Думала, они тебя Теперь будут любить и уважать.
- Нет, не думала...
- Юриста жалко? Пропал юрист! Попал в пожизненное личное пользование!
- Не жалко... Так, странно все.
- Все нормально! Когда ты уже научишь меня водить, а то с твоими переживаниями поездки получаются какими-то экстремальными. Ты собираешься зареветь?
- Нет... - удивилась я.
- Значит, тебя тошнит?
- Не тошнит меня!
- Тогда заводи мотор! Поехали отсюда!
Дело было прекращено из-за отсутствия состава преступления.
Два летних месяца мы провели в Анапе - это отдельная история любви и страсти. В Нару влюбились два местных мальчика, которые демонстрировали свои чувства весьма своеобразно: один то и дело прыгал с высоченного обрыва в воду, а другой нырял с камнем на глубину. Уговаривая себя относиться к жизни отстранение, я на третью неделю их любви и страсти перестала, покрываясь мурашками, считать секунды ныряльщика под водой.
Первого сентября позвонил следователь Докучаев. Поздравил с началом учебного года и попросил о встрече.
- Повестку пришлете? - съехидничала я.,
- Как ни странно, но я действительно приглашаю вас к себе на работу. Хочу показать кое-какие документы, а выносить из здания - сами понимаете.
Я пришла, увидела эти документы и обалдела. Следователь, вероятно доведенный моим бескорыстным желанием справедливости до профессионального экстаза, собрал все что мог об инциденте с перестрелкой в Стамбульском аэропорту в 1989 году!
Фотографии, описания "нападавших и пострадавшего", "приблизительные характеристики возможного ранения", "носильные вещи", номера машин и имена, на которые они были зарегистрированы, показания свидетелей, гильзы, отпечатки шин, длина тормозного пути и так далее, так далее - всего триста сорок листов дела, переведенного на русский с некоторыми английскими словами, не подлежащими прямому переводу, заключения экспертизы по примененному оружию на основании обследования гильз. Полистав все это наугад, я решительно принялась за поиск определенного места в деле.
- Что вы ищете? - спросил Докучаев.
- Сейчас, минуточку. Вот, нашла. Прочитав одну страничку, я удовлетворенно отодвинула от себя огромный талмуд.
- Можно полюбопытствовать? - с трудом скрывая нетерпение, развернул к себе дело следователь.
Полюбопытствовал. Осмотрел следующий лист и предыдущий. Подумал, барабаня пальцами по столу.
- Я все узнала, что хотела. Спасибо вам большое. - От души поблагодарив, я встала и собралась уходить.
- Нефила Доломеевна, вы мне ничего больше не скажете? - вытянулось лицо у следователя.
- Очень, очень вам благодарна!
Если честно, я просто выделывалась, потому что все, что я узнала из этой странички свидетельских показаний, - это отсутствие какого-либо багажа у Кобрина в момент посадки в самолет. А это я знала и раньше - со слов Гамлета. Небольшой полиэтиленовый пакет с документами.
- Подождите благодарить, вы ничего не хотите спросить?
- Я не решаюсь.
- Сядьте же! Какая вы все-таки несносная девчонка!
- Полегче!
- Но вы же несносная, это истинная правда! Хорошо, у меня есть еще кое-что.
Вот, пожалуйста.
Еще одна папка, потоньше. Очень интересно. У этого следователя все-таки есть некоторое чутье. Служебная записка военного чина из сирийской военной базы. Вместе с грузом оружия на полигон были доставлены два контейнера без сопроводительных документов, в которых обнаружены тела двух умерших солдат иностранного легиона. Поскольку вскрытие странных контейнеров происходило без соответствующих мер предосторожности, в гарнизоне объявлен карантин. Восемьдесят девятый год, октябрь... Вот что Гамлет имел в виду, когда говорил о мошенничестве! Кобрин отправил злополучный груз из самолета туда же, куда и оружие из порта! Скорей всего, просто поменял местами ящики. Заказчик не получил законсервированные трупы или получил вместо них пару ящиков с оружием - оплата ведь была сделана! - поэтому началась перестрелка.
- А нет ли у вас еще чего-нибудь?.. - задумалась я. - По пребыванию Кобрина в Стамбуле в тот день.
- К сожалению, это почти все.
- Тогда покажите мне, пожалуйста, немножко вашего "почти".
- Не могу. Закрытая информация. Есть несколько фотографий случайной слежки. Следили не за Кобриным, он засветился с интересующими некоторую разведку людьми в аэропорту.
- А вы мне не показывайте фотографии. Вы мне их... опишите!
- Четверо мужчин, пятый - Кобрин... Что именно описать? Одежду? Что, Нефила? Нервничает следователь.
- Опишите, что у них в руках.
- Ничего.
- Вообще?
- Армейская форма, оттопыренные карманы. Что вас интересует?
- Сумка, кейс, коробка?
- Ничего такого нет. Что думаете?
- Ему ведь могли выписать чек, - предположила я задумчиво.
- Не смешите. Чеки при нелегальных продажах оружия не выписывают. Деньги переводятся со счета на счет и достаточно конспиративно. Вы знаете, что это за проблема с нашими мертвыми солдатиками? Инцидент замяли, но Генерала тогда долго дергали, это я знаю. Химическое оружие? Груз потерялся?
- Груз потерялся!.. - пробормотала я. - Нет. Он не потерялся. Кобрин его перемешал. Точно! Он специально отправил его с предыдущим, по другому адресу. Он сорвал эту сделку. А что делает человек, если срывает сделку?
- Хватает деньги и бежит, - хмыкнул Докучаев. - Вы меня водили за нос, да? Вы понятия не имеете, где деньги, которые прихватил Кобрин!
- Почему же... Есть у меня некоторые соображения, но на них не стоит полагаться, честное слово - это только некоторые фантазии на тему оттопыренных карманов. Мне пора.
- Давайте вместе обсудим, - встал Докучаев и закрыл собой выход.
- Да нет, это из области внутреннего и наружного осмысления жизни. Прибавьте испорченное воображение...
- И немного вранья, - усмехнулся Докучаев.
- Я не вру, - многозначительно заметила я.
- Конечно, вы только стараетесь меня уверить, что в десятилетнем возрасте что-то плохо разглядели летом в лесу.
- Откуда вы знаете?
- Побеседовал с адвокатом Кацем. Как только дело закрыли, я с ним очень проникновенно побеседовал. Знаете, что он о вас думает?
