Я слышала звуки этого места — голоса его жителей, музыку из открытого окна, бьющееся стекло, снова голоса. Они смешивались с далеким гулом Верхнего Ангресса, смешивались с запахами, доносящимися отовсюду, с ветром, с лучами бледной ночной луны. Слушая их, я слушала, как дышит этот город. Мрачный, но завораживающий.
Дома номер сто тридцать семь все не было видно. Как и синей двери и трещины на стене.
Что я тут делаю, спрашивала у самой себя. Позади слышались какие-то голоса. Наверное, те самые бродяги. Хорошо, что в куртке — той самой, что одолжил Тайлер — меня так легко принять за местного парня.
Сейчас, в комендантский час, здесь разве что бродяг и бандитов можно встретить. Еще тех, кто окончательно отчаялся, как я.
Где же этот несчастный дом? Чтоб его…
Если Тайлер меня обманул? Если там уже сидит засада из полицейских? Если этого дома вообще не существует и все это ловушка?
Мне было страшно. По-настоящему. Но я не отступала. Вперед гнало то самое ощущение азарта — бросить на полпути сущая глупость, если уж столько всего преодолела.
Невнятный шорох откуда-то из зияющего чернотой провала стены.
Я едва успела пискнуть, как чья-то тяжелая рука легла мне на лицо. Потом меня резко оттащили в сторону.
Я пыталась сопротивляться, ударить неизвестного руками и ногами куда-попало.
— Тише, Лети, — сказали на ухо.
Услышав знакомый голос, я тут же успокоилась и замерла, не спеша освобождаться из объятий.
— Тайлер… Почему вы здесь, а не в назначенном месте?
— За мной следят, Лети.
— Неудачное время для разговора?
— И место тоже. Идемте, — он повел меня за собой, куда-то в темноту.
Я не спрашивала, куда мы идем, не оборачивалась. Только шла вперед, вцепившись в руку Тайлера.
— Понятия не имею, что вам нужно от меня, — проговорил он вполголоса. — Но вы выбрали самый неудачный момент для встречи.
— У меня осталось мало времени.
Кажется, Тайлер усмехнулся.
— Нам бы вообще больше не встречаться.
— Тогда почему вы согласились?
— У меня осталось мало времени, — эхом повтори он мои слова.
Темные узкие переулки, стены, исписанные граффити и облупившиеся от времени, неровная выщербленная плитка и покатые покосившиеся крыши домов — все было настолько чужим и незнакомым, что на смену жажде приключений приходил настоящий страх. Я покорно шла за Тайлером и убеждала себя, что все не зря, что человек, однажды спасший мою жизнь, не может причинить вред.
Остановившись под аркой одного из домов, Тайлер обернулся ко мне.
— Боишься? — снова без спроса перейдя на «ты». Но спорить с этим не хотелось.
— Немного, — соврала я совершенно зря.
Тайлер крепче сжал мою ладонь. Тепло, едва ощутимое, тугими нитями полилось с кончиков пальцев до запястья, с запястья до локтя, затем к плечу. Неслышно окутывая меня, успокаивало.
— Значит, вот как ты это делаешь? — спросила я, чувствуя заметную перемену в своем состоянии. Больше не было холодно и страшно. На меня как будто снизошло какое-то умиротворение. Правда, снизошло по воле другого человека.
— Это один из способов, Лети.
— А я так смогу? Влиять на других.
— Нет, у тебя нет способностей. Идем.
Если бы не успокоившиеся нервы, я бы точно обиделась.
Конечно, в то, что я не бесконечно талантлива и умна, я свято верила с самого рождения. Только слышать об этом от другого почему-то неприятно, обидно и как-то неловко что ли. Особенно, от мегаспособного ко всяческим ментальным уловкам Тайлера.
Как оказалось, к списку моих страхов теперь можно причислить не только высоту и киборгов, но еще и темные переулки.
Достаточно иметь яркое воображение и неуемную тягу к приключениям, чтобы просто вот так вот идти за руку с почти чужим человеком и постоянно представлять, как из-за угла выныривает некто с оружием и ордером на твой арест. Или же снайпер с вон той крыши именно в этот момент взводит тоненький красный лазерный луч прямо тебе на лоб.
Для человека, который всего на свете боится, я делаю просто поразительные успехи в новом мире.
Тайлер все шел вперед, а я гадала, когда же наш путь завершится.
— Куда мы идем? — моему терпению настал предел.
— К месту встречи. Только окольными путями.
— Исчерпывающе, — констатировала я.
Через добрый десяток минут таких блужданий стало ясно, что мы пришли к искомому месту. Я приуныла, поглядев на часы. Из положенных трех часов, что Шен пробудет на тренировке, полчаса уже минули.
Дом был совершенной развалиной как внутри, так и снаружи. Пустой, холодный, освещенный резким светом дневной лампы. Старая мебель, наглухо закрытые окна, запах старого дерева. Настоящая трущоба. К тому же, по всей видимости, заброшенная.
Тайлер плотно закрыл скрипучий замок и положил засов.
— Это нас вряд ли спасет, если что, — заметила я, наблюдая за ним.
— От полиции и военных? Не спасет совершенно. А вот от случайных гостей очень даже. Бродяги любят пристанища вроде этого. Или переселенцы из пригорода. Приходят в Ангресс, ищут такое вот место и занимают.
— Вряд ли переселенцы будут разгуливать после комендантского часа.
— В трущобах, Лети, настоящая жизнь как раз начинается после наступления темноты.
Тайлер обернулся и я наконец увидела его при свете.
Он как будто постарел на пару лет — небритый, усталый, с залегшей тонкой морщинкой на переносице. Наверное, ему пришлось несладко за это время.
Внизу что-то зазвенело. Я невольно вздрогнула.
— Здесь точно никого нет?
Он отрицательно покачал головой.
— Так звенит старый флюгер от ветра.
— Жуткое место, — призналась я в ответ.
— У тебя были вопросы? — он прав, не стоит тратить время на пустые слова.
— Да, — я опустилась на край старого дивана. Тайлер сел на стул напротив. — Расскажи мне о множестве миров.
Он усмехнулся и опустил глаза.
— Зачем?
— Я должна знать.
— Ради этого ты так рисковала?
— Это очень важно.
— Я вижу. И ты не уйдешь, пока не узнаешь?
— Нет.
Тайлер расстегнул куртку и стащил с головы шапку. Сложил пальцы в замок на затылке и посмотрел в потолок.
— Множество миров — древняя религия, пришедшая от шаянов. Знаешь, кто они? — Я кивнула. — Сейчас те и сами не помнят, что к чему, но есть среди них старейшины, еще сохранившие веру. Говорят, правители прошлого боялись адептов культа, потому что те, достигая высокого духовного уровня, получали власть куда большую, чем сами императоры. Они боялись, что не все в мире может быть подвластно человеку, сидящему на троне.
