— Что — Бунич?
И тут я начинаю хохотать. Понимаю, что мой хохот походит на истерику, но никак не могу остановиться. Отсмеявшись, я встаю и наливаю себе из холодильника стакан минералки, чтобы залпом выпить.
— Леня никому не может принадлежать. Это все равно что пытаться присвоить себе ветер. Сколько у него с тех пор было женщин, ты не знаешь?
Маргарита опускает глаза.
— И ты всем им будешь мстить?.. Надеюсь, ты помнишь, сколько времени я с ним встречалась?
— Двадцать два дня, — будто рапортует она.
— Ты что, на меня досье собирала?
Какая глупость! Вместо того чтобы заниматься делом, чего-то добиваться, она выбрала самое легкое — шипеть гадюкой и кусать тех, кто проходит мимо…
— Ты вообще когда-нибудь любила? — отвечает она вопросом на вопрос.
— Какое твое дело! — взрываюсь я. — Кто ты такая вообще, чтобы я перед тобой отчитывалась?
— Я — твоя смерть! — говорит она театрально и вынимает из куртки… пистолет.
Эту девочку не иначе дурной поп крестил! Хорошо, что я вышла из-за стола и теперь он мне не мешает — Маргарита стоит всего шагах в четырех от меня.
И не промедливаю ни секунды. Пока она вынимала оружие из куртки, я уже к ней летела, уходя с линии огня. Не хвастаясь могу сказать: Маргарита не успевает и пикнуть, как ее оружие оказывается в моих руках.
Господи, где она взяла такую старую ржавую дрянь? Если эта железяка когда-то и стреляла, то не позже, чем лет сто назад, а после того валялась на помойке. Из нее невозможно выстрелить, даже если очень захочешь.
Мне не до нежностей. Я так разозлена, что показываю все, на что способна. Она, увы, не может оказать мне достойное сопротивление. Вот еще один мой промах: до сегодняшнего дня я была уверена, что все мои девушки одинаково профессиональны.
Приходится связать Маргариту рукавами ее собственной куртки и толкнуть в кресло — пусть передохнет.
А сама я подхожу к телефону и делаю вид, что набираю номер.
— Куда это ты звонишь? — пытается освободиться она. Неужели думает помешать мне?
— В милицию. Скажу, что ты ворвалась в офис, угрожая мне оружием…
— Да оно же не стреляет!
— Но я-то об этом не знала. А ты, значит, хотела меня просто попугать…
— Чтобы ты в ногах повалялась, выпрашивая у меня оставить тебе твою жалкую жизнь!
Неудобно вроде смеяться в такой ситуации, но хочется. Просто театр абсурда. Нет на нее хорошего психиатра!
— Тебя не поймешь: то ты мне завидуешь, то считаешь мою жизнь жалкой… Определись наконец.
Я еще раз взглядываю на искаженное яростью лицо Маргариты и будто в раздумье говорю:
— А впрочем, милиция нам и не нужна. Лучше я позову сюда всех наших девушек и расскажу, как ты ославила их на весь город.
— Я о них ничего такого не говорила!
Поняв, что попала в точку — вот чего Маргарита боится! — я продолжаю:
— Как же так — не говорила? А кто утверждал, что они проститутки?
— Не-ет! — кричит она в бессилии.
— Да-а! — передразниваю я. — Девушки по вызову именно так и называются.
Она вдруг начинает рыдать. Громко, с подвыванием, мне даже становится стыдно: ее обвиняю, а сама заигралась! Устроила целое шоу. От злости, конечно. Не думала, что Маргарита настолько глупа. Любит она, видите ли, Ленечку, нашего прославленного тенора! Чего бы ей уж сразу не влюбиться в какого-нибудь министра или президента…
— Простите меня, Ванесса Михайловна, пожалуйста!
Теперь она канючит, давит на жалость. Я присаживаюсь на стул неподалеку от нее.
— Давай-ка подумаем, что нам с тобой делать? Работать у меня ты больше не сможешь, это факт. А чем станешь заниматься?
Маргарита смотрит на меня с подозрением: ее приводит в недоумение мой доброжелательный тон.
— Может, тренером? — говорит она и смотрит выжидающе.
Со стороны, наверное, картина, которую мог бы увидеть посетитель офиса, может привести его в шок.
— А если у тебя появится ученик по-настоящему талантливый? Ты сможешь надписать на своем подарке ему: «Победителю-ученику от побежденного учителя»? Не сможешь. Ты точно так же станешь ему завидовать и сделаешь все, чтобы помешать ему выдвинуться!
Она смотрит на меня и качает головой: нет, нет!
— Значит, хорошего тренера из тебя не получится, — констатирую я, — Ну признайся, чему ты еще завидовала в моей жизни? Что есть у меня такого, кроме мужчин, а у тебя нет?
— У меня нет диссертации, а я могла бы преподавать… — продолжает талдычить она.
— Так напиши.
— За тебя небось ее кто-то написал. Очередной твой мужик, а за меня кто напишет?
Я понимаю, что бесполезно доказывать: моя диссертация написана мной от первой до последней буквы.
— Ладно, с диссертацией проехали. Что еще?
— У меня нет своей фирмы! — зло цедит она.
— А кто тебе мешает ее открыть?
— У меня нет денег.
— Возьми кредит.
— А потом всю жизнь выплачивай!
— О Боже! — Я хватаюсь за голову. Встаю и начинаю ходить по кабинету. Завистники — это люди, которые считают, будто в чужих руках все больше и лучше. Притом не хотят делать никаких усилий, а сидят и ноют, почему им не везет!
Я ловлю себя на этой ожесточенности и мысленно смеюсь. Что делать с такими, как Маргарита? Учить их добиваться своего? Насильно? Ведь когда человек упорно работает, ему не до зависти. Что же это, зависть — удел лентяев? Интересно, психологи со мной согласятся, или я всего лишь изобрела велосипед, а они об этом и так знают?
Подхожу к ней, развязываю и говорю:
— Уходи, чтобы глаза мои тебя не видели!
Она недоверчиво смотрит на меня.
— И девчонкам не скажете?
— Не скажу… А насчет Алины… Скоро суд над ее убийцами. Сходи послушай, может, поймешь, до какой страшной черты доводит человека зависть!
— Простите меня, — бормочет она, одергивая куртку.
— Бог простит, — говорю я, не оборачиваясь.
Слышу, как она медленно бредет к двери, чтобы закрыть ее за собой. Вот она взялась за ручку…
Я оборачиваюсь.
— Маргарита!
Она с надеждой смотрит на меня, хотя какую я ей могу дать надежду?
— Последний вопрос: скажи, зачем ты на кладбище поставила мне подножку? Какой смысл был так рисковать?
— Я — подножку? — изумляется она. — Но зачем?
И я понимаю, что так оно и есть. Маргарита и в самом деле этого не делала.
— А, тогда извини, я ошиблась.
Она медленно закрывает за собой дверь, а я хватаюсь за голову: что происходит? Значит, у меня вовсе не один недоброжелатель!
Глава тридцать первая
Я без сил опускаюсь в кресло и задумываюсь. Ничего Маргарита не поймет, кажется мне. Как и то, что своей гнусной ложью она способствовала убийству человека. Хотела сделать плохо мне, а подвела всех девчонок. Выходит, зависть еще и глупа.
