Однако, похоже было, что рана оказалась не настолько серьезной, потому что сквозь вызванные болью проклятия прорывался смех, и к Леа вернулся страх. Ее руки тут же задрожали, словно перенапряженные мышцы больше не могли удерживать оружие. Она осознала, что язык ее словно прилип к гортани, отказываясь пропускать такой необходимый воздух. Внезапно всего воздуха в комнате стало недостаточно, чтобы дать легким Леа возможность дышать.
«Боже, хоть бы продержаться еще пару минут», — подзадоривала она себя. Ей уже чудилось, что она слышит слабый вой сирены, но, может быть, из-за шума в ушах ей это только казалось. Как раз в тот миг, когда Макавити отнял руки от раны, которая постепенно переставала кровоточить, Надин с яростным воплем вырвала пистолет из дрожащих рук Леа.
— Я пристрелю эту свинью! Ты никогда больше не поднимешь свою мерзкую рожу, жалкий ублюдок!
Надин выстрелила, прежде чем Леа успела отреагировать. Неожиданная отдача вырвала пистолет у нее из руки, он со стуком упал на паркет и закатился под кровать. Леа поспешно повернулась к Макавити, как оказалось, только затем, чтобы увидеть: пуля, выпущенная Надин, всего лишь чиркнула по черным волосам и слегка оцарапала кожу головы.
Рядом с собой Леа заметила движение: Надин собиралась броситься на Макавити. В последний миг девушка обхватила подругу за талию и потянула к себе. Несмотря на слабость, Надин сопротивлялась как безумная, и Леа пришлось призвать на помощь всю свою силу, чтобы снова уложить разбушевавшуюся женщину на постель.
— Руки прочь, я убью его! — кричала Надин, колошматя кулаками по лицу и рукам Леа, однако, в конце концов, уступила и, обессилев, вытянулась на кровати.
В тот миг, когда Леа собиралась поднять с пола пистолет, она ощутила на своих волосах безжалостную железную хватку. Не тратя лишних слов, прихрамывающий Макавити поволок ее за собой. Все произошло настолько быстро, что у нее даже не было возможности защититься. Макавити просто тянул ее за собой через комнату, и от резкой боли, когда он прядями вырывал ей волосы, перед зажмуренными глазами вспыхивали молнии.
В следующий миг Макавити грубо швырнул ее, и она вылетела в окно головой вперед. При этом один из оставшихся в раме осколков, торчавших, словно рифы, во все стороны, порвал ей брючину и оцарапал бедро. Но эта боль не достигла сознания Леа — оно было всецело поглощено неожиданным ударом о каменную террасу.
Оглушенная, она лежала на спине. Прежде чем сознание покинуло ее, она увидела над собой расплывчатый демонический оскал. Потом ее подхватили и понесли. Леа закричала от боли: Макавити схватил ее за безжизненно болтающуюся из-за вывихнутого плеча руку и поволок прямо через сад. Леа, словно обезумев, делала один за другим с трудом дававшиеся шаги, будучи не в состоянии отнять у мучителя раненую руку.
Когда они выбрались на освещенную дорожку, в конце улицы, еще покрытой утренней дымкой, она заметила силуэт бегуна. Интересно, как отреагирует этот человек при виде окровавленного голого мужчины, который тащит за собой почти бесчувственную женщину? Наверное, ему будет достаточно одного взгляда на лицо Макавити, в котором отражается смесь мании величия и желания рушить все на своем пути, чтобы он выжал из своих ног все, что только можно. И только дома, после того как проверит все замки и вооружится бейсбольной битой сына, он позвонит в полицию. К тому времени Макавити давным-давно исчезнет вместе с ней. Но прежде чем силуэт бегуна успел четче обозначиться в утреннем мареве, он исчез в одном из подъездов. С губ Леа сорвался вздох разочарования, и она возненавидела себя за эту слабость.
Макавити злорадно улыбнулся, и это окончательно стряхнуло с нее оцепенение. Затем он схватил ее за шею и впечатал в губы поцелуй. Он так крепко прижимал свой рот к ее, что нижняя губа у Леа лопнула. Кончик его языка с наслаждением прошелся по ране, затем он ненадолго засосал ее губу, словно игривый любовник.
Леа с отвращением отвернулась. Движение вспыхнуло тупой болью в плече. Сознание заволокло туманом, когда она попыталась отстраниться. Безрезультатно.
Макавити ухмыльнулся.
— А я и не думал, что ты такая чувствительная. Интересно, в какие же игры играет с тобой Адам?
— Иди к черту! — из последних сил ответила она.
— Я там уже был, — скучающим голосом ответил Макавити. Затем, не колеблясь ни секунды, вправил ей вывихнутое плечо.
На мгновение ей показалось, что все тело вспыхнуло — настолько жгучей была боль. Но после всех ужасов прошедшей ночи она перешла какую-то границу и переключилась на минимальный режим: Леа потеряла сознание. Последняя мысль ее была о реве сирены где-то вдалеке. По крайней мере, Надин теперь будет в безопасности.
19
Кровавая жертва
Первыми к жизни вернулись вкусовые ощущения Леа: что бы там ни насобиралось у нее во рту, на вкус оно было как мягкая почва. С металлическим привкусом. Оно медленно заполняло рот, отодвигая язык. Язык, который казался чересчур толстым. Раздутое инородное тело. Затем жидкость потекла вниз по глотке, и когда она уже решила, что сейчас задохнется, мускулатура вспомнила о своих обязанностях и заставила ее сглотнуть. Тут же образовалась новая горькая лужа. Очевидно, она сильно укусила себя за язык.
Леа с трудом подавила подступающую к горлу рвоту и сделала попытку ощутить остальные части тела. Но все, что было ниже горла, словно умерло.
«Ну ладно, — подумала она, и мысли двигались в голове на удивление медленно. — Тогда я немного отдохну. Почему бы и нет?»
Сквозь беспамятство ее сознания достигло монотонное гудение, оставляя след из огней, манивших ее вновь подняться из тьмы. Пока она нашептывала сама себе, что это все не важно, что она слишком устала и измотана, что ей срочно необходимо отдохнуть, а то, что находится вне ее тела, наверняка не вызовет никаких радостных эмоций, Леа отправилась в путешествие в «Здесь и Сейчас».
По мере того как отступало беспамятство, гудение быстро теряло свою равномерность и зазвучало как чужой голос, произносивший какую-то тарабарщину. До ушей Леа доносились обрывки разговора. Хотя отдельные места были абсолютно неразборчивы, так как были слишком разрознены, ей стало ясно, что пришла в себя она явно не в уединении.
Сознание постепенно приходило в норму, и вновь ощущаемое тело приветствовало ее неконтролируемой дрожью. Все в ней тряслось и вибрировало, как будто она лежала в луже воды под напряжением. Даже зубы постоянно стучали друг о друга. Такая малость, но тем не менее, Леа не удавалось взять их под контроль. Можно было утверждать, что у не вообще ничего не получалось: хотя веки сильно дрожали, открыть их она не могла. Губы тоже не открывались. Не двигались даже челюсти, чтобы освободить немного места для раненого языка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
