— Аха-ха…
— И давно ты тут сидишь? — Она стала осторожно спускаться по лестнице.
— Много… лет…
— Лет?
— Ну, я тут, это, многолетничаю… — Мужчина взял в руку бутылку и уставился на этикетку. — Вот… год Непорочного Верблюда… хороший был год… а это… год Преображенной Крысы… еще один удачный год… Хорошие времена были… все… Хотя от закуси не отказался бы.
Познания Сахариссы в данной области не распространялись дальше того, что «Шато Мезон» — это весьма популярное вино. Но людей не сажают на цепи для того, чтобы они пили вино — пусть даже эфебское, от которого бокал намертво приклеивается к столу.
Она подошла чуть ближе, и свет упал на лицо узника. На этом лице застыла глупая улыбка серьезно пьяного человека, и тем не менее оно было весьма узнаваемым. Это самое лицо Сахарисса видела каждый день на монетах.
— Э… Рокки, — сказала она. — Э… не мог бы ты спуститься сюда на минутку?
Дверь с треском распахнулась, и тролль кубарем скатился по лестнице. В буквальном смысле кубарем и в буквальном смысле скатился.
— А вот и господин Чих! — воскликнул Чарли, приветственно поднимая бутылку. — Вся банда в сборе! Ура!
Рокки с трудом поднялся на ноги. Господин Тюльпан спустился по лестнице следом, по пути оторвав косяк. Тролль вскинул было кулаки, принимая классическую стойку боксера, но господин Тюльпан был менее щепетилен в данных вопросах — он просто треснул тролля по башке крепкой, как железо, древней доской. Рокки рухнул, словно подрубленное дерево.
И только потом взгляд бешено вращающихся глаз великана попытался сосредоточиться на Сахариссе.
— А ты, ять, что за цаца?
— Следи за своим языком! — рявкнула она в ответ. — Как ты смеешь сквернословить в присутствии дамы?!
Ее заявление привело господина Тюльпана в некоторое замешательство.
— Когда это, ять, я сквернословил?
— Я уже видела тебя где-то… Ага, так я и знала: ты не настоящая монахиня! — триумфально заявила Сахарисса.
Раздался щелчок арбалета. Иногда даже совсем тихий звук разносится очень далеко и обладает невероятной убедительностью.
— Порой в голову приходят мысли настолько кошмарные, что их даже не хочется думать, — сказал тощий мужчина, стоявший на верхних ступенях и смотревший на нее вдоль ствола миниатюрного арбалета. — Что ты здесь делаешь, госпожа?
— А ты брат Кноп! Но у вас нет права находиться здесь! А вот у меня есть, потому что у меня ключ!
Некоторые части мозга Сахариссы, которые отвечали за такие вещи, как ужас и предчувствие близящегося Смерти, попытались быть услышанными, но были проигнорированы, поскольку, являясь частью Сахариссы, привлекали к себе внимание чересчур тактично.
— Ключ? — переспросил господин Кноп, спускаясь по лестнице. Арбалет был по-прежнему и направлен на Сахариссу. Даже пребывая в крайне нестабильном состоянии, господин Кноп оставался весьма целенаправленным человеком. — И кто тебе его дал?
— Не подходи! Не смей приближаться ко мне! Если ты подойдешь ко мне, я… я… я напишу об этом!
— Правда? Слово, конечно, может ранить, но это не смертельно, — пожал плечами господин Кноп. Я слышал много…
Он остановился и поморщился. Казалось, он вот-вот упадет на колени, но потом господин Кноп словно бы взял себя в руки. Он снова посмотрел на Сахариссу.
— Ты пойдешь с нами, — приказал он. — Только не надо угрожать, мол, кричать будешь и так далее, ведь здесь, кроме нас, никого нет, а я… за свою жизнь… слышал… немало… криков…
И снова он как будто лишился всех сил, но тут же опять пришел в себя. Сахарисса с ужасом смотрела на дрожащий в его руках арбалет. Части ее мозга, которые голосовали за молчание как главное средство выживания, наконец были услышаны.
— А что, ять, с этими двумя? — спросил господин Тюльпан. — Прям щас придушим?
— Закуй тролля в кандалы, и пусть сидят.
— Но, ять…
— Пусть сидят!
— Ты уверен, что чувствуешь себя нормально? — спросил господин Тюльпан.
— Нет! Не уверен! Но не трогай их, понял? У нас нет времени!
— У нас, ять, куча…
— Но не у меня! — перебил господин Кноп и подошел к Сахариссе. — Кто дал тебе ключ?
— Я не собираюсь…
— Хочешь, чтобы господин Тюльпан сделал ручкой нашим бессознательным друзьям?
У господина Кнопа гудела голова, поэтому его разум, несколько утративший способность к пониманию морального порядка вещей, сделал вывод, что все нормально, ничего страшного. Ведь их тени будут преследовать господина Тюльпана, а не его…
— Этот дом принадлежит лорду де Словву, и ключ мне дал его сын! — с ликующим видом заявила Сахарисса. — Вот так! Ты видел Вильяма! В конторе новостного листка! Теперь-то ты понимаешь, во что вы впутались?
Господин Кноп молча смотрел на нее. А потом произнес:
— Очень скоро мы это выясним. Не пытайся бежать. Самое главное, не кричи. Иди нормальным шагом, и все будет… — Он помолчал. — Я собирался сказать, что все будет в порядке. Глупость какая, не правда ли?
Нищая Братия и Вильям продвигались по улицам города. Именно продвигались, а не шли, поскольку назвать этот процесс ходьбой было бы неправильно. Окружающий мир обитатели подмостовья воспринимали как вечный театр, картинную галерею, мюзик-холл, ресторан и плевательницу. А кроме того, ни одному из членов братства и в голову не могло прийти, что кратчайший путь между двумя точками — это прямая.
Пудель Душка также присоединился к процессии, стараясь держаться как можно ближе к центру группы. А вот Вгорлекости нигде не было видно. Вильям предложил нести Ваффлза, поскольку чувствовал, что это его долг. Долг размером не меньше ста долларов. Таких денег у Вильяма не было, но он рассчитывал на то, что завтрашний выпуск листка окупит все расходы. Кроме того, люди, которые также охотились за песиком, вряд ли посмеют предпринять что либо сейчас, на улице, среди бела дня, который, впрочем, трудно было назвать белым. Облака старыми одеялами затянули небо, опускающийся сверху туман встретился с поднимающимися от реки испарениями, и свет практически исчез.
По пути Вильям пытался придумать заголовок. Пока это удавалось с большим трудом. Сказать нужно было так много, а у него никогда не получалось уместить всю запутанность мира в каких-то трех-четырех словах. Вот Сахарисса в этом была настоящим спецом, поскольку относилась к словам как к набору букв, которые можно сколачивать вместе, как тебе заблагорассудится. Самый лучший заголовок, очень красиво уложившийся в одну колонку, она придумала к статье о какой-то нудной межгильдиевой сваре:
ГИЛЬДИИ
ДЕРУТСЯ,
ТОЛЬКО
ТЕШАТСЯ
Вильям так и не привык оценивать слова по их длине, а Сахарисса приобрела эту привычку всего за два дня. Ему уже пришлось просить ее перестать называть лорда Витинари «НАШ БОСС». Формально это звание было правильным, и слово «босс» действительно можно было найти в некоторых передовых словарях, и эти два слова очень красиво помещались друг под другом… но один их вид заставлял Вильяма чувствовать себя каким-то незащищенным.
Поглощенный этими раздумьями, Вильям в сопровождении братии наконец добрел до словопечатни. И не обнаружил там ничего странного, пока не увидел лица гномов.
— А вот и наш писака, — радостно объявил господин Кноп, делая шаг вперед. — Господин Тюльпан, прикрой, пожалуйста, дверь.
Одной рукой господин Тюльпан захлопнул дверь. Вторая его рука закрывала рот Сахариссе. При виде Вильяма девушка выпучила глаза.
— А, ты принес нам нашего песика, — продолжил господин Кноп.
Ваффлз зарычал, а Вильям сделал шаг назад.
— Стража будет здесь с минуты на минуту, — предупредил он.
Ваффлз продолжал рычать, постепенно усиливая напор.
— Честно говоря, мне это все равно, — отмахнулся господин Кноп. — После всего того, что я пережил. После того, кого я пережил. Где этот ваш клятый вампир?
— Понятия не имею! — огрызнулся Вильям. — Что я ему, нянька?
— Правда? В таком случае позволь мне ответить столь же резко! — рявкнул господин Кноп, поднимая свой арбалет к лицу Вильяма. — Если он не появится здесь через две минуты, я…
Ваффлз вырвался из объятий Вильяма. Его лай был пронзительным и захлебывающимся, как у любой обезумевшей от ярости маленькой собачки. Кноп попятился, вскидывая одну руку, чтобы защитить лицо. Арбалет выстрелил. Стрела попала в лампу над отпечатной машиной. Лампа взорвалась.
Горящее масло хлынуло вниз. Его брызги, разлетаясь во все стороны, падали на чушки отпечатного сплава, старых коней-качалок и гномов.
Господин Тюльпан, бросившись на помощь партнеру, выпустил Сахариссу, и, крутанувшись в медленном танце стремительно развивающихся событий, девушка сильно ударила его коленкой в то самое место, форма которого способна придать любому корнеплоду массу забавности.
