— Ты что, пьян? Что это за байки ты мне тут рассказываешь?
— Это правда, Ротгард. Поймите, меня не было прошлой ночью у Мэйнарда. Равно как и тогда, когда ваш сын все проиграл. Этот самозванец похож на меня как две капли воды и представляется Вайльдхевеном, доставляя мне кучу проблем.
Ротгард долго на него смотрел, а потом рассмеялся.
— И ты ждешь, что я поверю в эту ложь?
— Это правда.
— Да неужели?! А есть ли хоть кто-нибудь, кто может подтвердить твое местонахождение в ночь, когда мой сын все потерял? Или хотя бы прошлой ночью, раз уж на то пошло?
— Мои слуги подтвердят, что я провел обе интересующие вас ночи дома.
— Твои слуги? — Ротгард саркастично усмехнулся. — Твои слуги полностью от тебя зависят, поэтому скажут все, что ты им прикажешь. Есть ли еще кто-нибудь? Тот, кто не зависит от тебя материально?
Вайльд на миг подумал о Миранде.
— Нет. Больше никто этого подтвердить не может.
— Тогда нам больше нечего обсуждать. Встретимся завтра на рассвете. Надеюсь, тебе хватит времени уладить все свои дела.
— Займитесь лучше своими делами.
Сжав зубы, Вайльд покинул гостиную.
Миранда дописала последнее письмо с просьбой отменить свое выступление. На душе у нее словно кошки скребли. Но она не могла больше оставаться в Лондоне, особенно после того, как побывала в объятиях Вайльда.
Ее заботила не столько репутация, сколько собственное сердце. Она знала, что если останется, то рано или поздно снова окажется в его постели, сколько ни зарекайся. И тогда уж наверняка не захочет никуда от него уезжать.
Отчасти она задавалась вопросом, а так ли уж плохо, если бы ее взял под свое покровительство такой человек, как Вайльд? Человек, который никогда не станет относиться к ней пренебрежительно, даже если их связь оборвется. Можно воспитывать Джеймса, жить со всеми удобствами и вместе с тем проводить страстные ночи в постели Вайльда. Так заманчиво…
Но быть обязанной ему за каждую корку хлеба, каждую купленную вещь? Подчиняться его требованиям в вопросах воспитания Джеймса? Нет, она не желала ничего подобного. Она хотела равноправия, а не зависимости. Ей нужно было его уважение, а не деньги. Она хотела, чтобы он видел в ней личность, а не свою собственность. Но герцог Вайльдхевен был слишком недосягаем для Миранды Фонтейн из городка Литтл Демпинг, как бы убедительно она ни играла роль графини. Единственное, на что она может рассчитывать, — это роль любовницы. Ее происхождение исключало другие, более достойные и приемлемые варианты. Однажды она уже дала себе зарок не опускаться до этого уровня. И сейчас намерена сдержать свое обещание.
Независимо от того, насколько это может быть сложно.
Других вариантов у нее не было. Лучше всего забрать сейчас Джеймса и уехать в деревню. Она уже приготовила все вещи. Как только приедет Тадеуш с деньгами, что оставила ей мать, она тут же купит себе билет на ближайшую почтовую карету и уедет прочь из Лондона.
Задерживаться здесь на более долгий срок она не хотела, поскольку боялась, что ее начнут мучить мысли о том человеке, который никогда не будет ей принадлежать, — и это разобьет ей сердце.
В дверь постучали. Пока слуги впускали посетителя, Миранда осторожно запечатала и подписала каждое послание. Ей было очень жаль отменять договоренности. Как бы сильно она поначалу ни противилась идее с выступлениями, теперь она вынуждена была признать, что у нее действительно имелся талант. Она получала огромное удовольствие от своих выступлений на публике. Подмостки лондонских театров ее по-прежнему не привлекали — такая жизнь принесла ее матери одни лишь беды. Миранду вполне устраивали частные, закрытые вечеринки и амплуа итальянской графини. При иных обстоятельствах она неизменно продолжала бы выступать, пока не иссяк бы поток предложений.
Слуга объявил о прибытии Тадеуша, и она увидела входящего в комнату друга.
— Господи, Тадеуш! Что с тобой приключилось?
Он попытался улыбнуться ей, несмотря на разбитую губу.
— Вчера ко мне наведались Минт и Барни.
— Боже правый! — Она помогла ему усесться в кресло и застыла над ним, изучая пострадавшее лицо. — Чем ты только думал, связываясь с этими ужасными людьми?
— Сам не знаю. Но постараюсь исправиться. — Он достал из кармана сюртука увесистый мешочек. — Начну с этого.
— О, как хорошо, что ты принес деньги. — Миранда развязала мешочек, заглянула внутрь и изумленно ахнула. — Господи, Тадеуш, но здесь гораздо больше, чем должно быть! — Она посмотрела на него. — Я возьму лишь то, что мне принадлежит, и ни гроша больше. Остальное забери себе.
— Это все твое. — Он прокашлялся, покраснел, но взгляд не отвел. — Я уже говорил тебе, что вложения твоей матери прогорели, и из-за этого ты потеряла половину своего приданого. Но в действительности это я взял твои деньги.
— Ты? — Она изумленно смотрела на него. — Но зачем?
Он показал пальцем на свое заплывшее лицо.
— Азартные игры. Кредиторы наступали мне на пятки, и я понял, что у меня нет другого выхода. Поэтому и позаимствовал часть средств. — Он заскрежетал зубами. — В общем, я их попросту украл. Я надеялся, что верну все сполна, но мне это так и не удалось. А тут в Лондон приехала ты и спросила про деньги. Тогда я запаниковал.
С тяжелым сердцем Миранда опустилась на стул.
— Как же так?
— Я знаю, что это непростительно. И твоя мать, упокой Господь ее душу, наверняка изжарила бы меня живьем, если бы только узнала. Ты не представляешь, как сильно я сожалею о том, что не оправдал ее доверия.
— О, Тадеуш… — Она была расстроена. Она завязала мешочек и сжала его в руках. Это было еще одной причиной, почему ей стоило покинуть Лондон.
Он попытался улыбнуться, но глаза его оставались грустными.
— Но я пришел сюда не только из-за денег. Ты уже слышала?
— О чем?
— Последний слух, — сообщил он. — Сплетня о том, что Ротгард вызвал Вайльдхевена на дуэль.
— Что? — она ошарашенно уставилась на него. — Когда? Почему?
— Вчера вечером за игровым столом Вайльдхевен публично оскорбил честь Ротгарда. А после того, что герцог сотворил с его сыном, я не могу сказать, что граф был неправ, бросая ему вызов.
Она уронила мешочек на стол.
— Лучше расскажи мне внятно, что произошло. Мне трудно поверить, что Вайльд… Вайльдхевен… мог так поступить.
Она сразу поняла, что это дело рук самозванца. Кому, как не ей, знать, где Вайльд был прошлой ночью. Но ведь никто об этом не знает. Для остальных это действительно будет выглядеть так, будто именно он задел честь Ротгарда.
