не означает, что я хочу его сейчас, — огрызаюсь я, топая ногой и сжимая кулаки, потому что Дин ведет себя как ревнивый бойфренд. Вся эта ссора нелепа, потому что, во-первых, он не настоящий парень, а во-вторых, ревновать не к кому. — Ты знаешь, что я не заинтересована в отношениях, а Нейт явно заинтересован только в этом.
— О, точно. Тебя не интересуют какие-либо реальные отношения, потому что ты собираешься оставить эту жизнь позади ради Парижа, когда-нибудь, верно?
— Может быть, — восклицаю я, чувствуя, как внутри меня закипает ярость. Этот вопрос даже не обо мне. Это соревнование по длине членов и ничего больше. Дин просто злится, что Нейт первым коснулся его игрушки. — Какое это имеет значение? Я не знала, что мы должны делиться прошлыми интрижками! Если так, то я бы с удовольствием послушала о Барби с короткой стрижкой. Нравятся молоденькие, а, Дин? Неудивительно, что тебе было так легко притворяться со мной. Я совсем не в твоем вкусе, так что не было шансов зародиться настоящим чувствам.
— Лала не в моем вкусе… она была ошибкой.
— Уверен?
Его взгляд встречается с моим.
— Мне не нужно, чтобы ты меня сейчас осуждала. Тебе, очевидно, нравятся придурки без манер за столом. Не понимаю, почему ты беспокоишься обо мне, когда сама так явно хочешь угостить того мудака своими печеньками.
— Заткнись. Я не хочу давать Нейту ни одного своего печенья.
— Ты же флиртуешь с ним как заведённая. Удивлен, что ты не попросила его взять номерок, чтобы он мог быть следующим в очереди после меня.
— Я не флиртовала, — восклицаю я и запускаю руки в волосы. — Меня захватили воспоминания, вот и все. О моем печенье недавно хорошо позаботились, так какого черта мне макать его в чужое молоко?
В комнате воцаряется тишина, пока мы оба пристально смотрим друг на друга, и когда мои губы дергаются, это все, что требуется, я разражаюсь смехом над нелепостью того, что только что сказала Дину. Он качает головой и сдерживает собственную улыбку.
— О, боже мой! — Я хихикаю, качая головой и прикрывая щеки. — Если бы кто-нибудь услышал, как я кричала, что отдала кому-то свое печенье, я бы больше никогда не смогла показаться в Боулдере.
Лицо Дина расслабляется, когда он смеется вместе со мной.
— Особенно вдохновила часть про макание в молоко.
— Я так и думала. — Я выдыхаю все напряжение. — Для ненастоящей пары мы отлично справились с настоящей ссорой.
Улыбка Дина исчезает, и он буравит меня взглядом. Это темный, нуждающийся взгляд, который как нельзя лучше подходит к той волне эмоций, которую мы здесь испытываем. Его адамово яблоко скользит вниз по шее, когда парень сглатывает и отталкивается от стойки.
— Тогда нам, наверное, стоит фальшиво помериться, — говорит Дин глубоким и хриплым голосом, когда его взгляд опускается к моим губам.
— Серьезно? — отвечаю я, нервно складывая руки перед собой.
Он медленно приближается ко мне и останавливается, когда оказывается в футе от меня. Убрав прядь моих волос от лица, говорит:
— Единственное, что делает хорошую ссору стоящей — это хороший трах после нее.
Его слова ударяют прямо в мое либидо, и мои внутренности сжимаются от желания.
— Как скажешь.
Он наклоняет голову, и его взгляд жадно блуждает по моему лицу.
— Мы можем добавить это в список твоих правил, если хочешь.
Не говоря больше ни слова, он наклоняет голову и с силой прижимается к моим губам. Поцелуй жесток и безапелляционен, полон гнева, страсти, потребности и… чего-то еще. Чего-то, чему я не могу дать определение.
Я обвиваю руками его шею и хнычу ему в рот, потому что понятия не имела, что ссора может быть прелюдией. Я не знала, что под всеми нашими резкими словами скрывается отчаянное желание и настоятельная потребность соединиться на более примитивном уровне.
Наши языки переплетаются, пока мы идем к моей спальне, оставляя за собой шлейф из одежды. Руки Дина грубо шарят по моему телу, как будто ему нужно коснуться меня везде и сразу, и даже тогда этого будет недостаточно. Интенсивность потрясающая. После всего этого разочарования, недопонимания и путаницы… это единственное, что сейчас имеет смысл. Он и я. Сплетение наших тел.
— Дин, — выкрикиваю я его имя, когда мы оба обнажены, и он бросает меня на кровать
Он находит свои брюки у дверного проема и достает презерватив. Нетерпеливо ворчит, когда надевает его. Челюсть напряжена от потребности. Когда он видит меня, лежащую там, обнаженную, с вздымающейся в предвкушении грудью, то медленно качает головой и говорит:
— Черт, Нора, ты такая красивая.
Я таю от интенсивности его взгляда, но прежде чем успеваю ответить, он наваливается на меня, прижимает мои запястья к кровати и глубоко входит в меня. Никакой подготовки, никаких движений, никаких взглядов, ничего, чтобы проверить, готова ли я. Он просто знал, что я готова. И, боже, я очень готова. Я не могла быть более готовой. Намокшие трусики, которые были отброшены куда-то на кухне, были доказательством того, что я была готова уже давно.
То, что происходит дальше — это не сладостный, медленный сексуальный контакт. Дин не тратит время на то, чтобы ласкать мое тело и целовать каждый его дюйм.
Мы трахаемся. Жестко. Быстро. И громко. Очень, очень громко.
Наши лбы прижимаются друг к другу, когда мы одновременно достигаем кульминации, наши выдохи смешиваются друг с другом. Когда наши взгляды соединяются, на мгновение, очень короткое мгновение, я позволяю себе представить, что Дин — мой настоящий парень, и у нас сегодня была настоящая ссора. И то, что мы только что сделали, было настоящим примирительным сексом.
Не фальшивым.
И то, что заставляет все эти фантазии ощущаться реальностью… это тот факт, что Дин избавляется от презерватива, заползает обратно в мою кровать, обхватывает мое обнаженное тело руками и нежно целует меня, прежде чем сказать в мои волосы:
— Я буду спать здесь сегодня ночью… у тебя с этим проблемы, сладкие губки?
— Я не против, — шепчу я ему в грудь и нервно прикусываю губу, пока наше дыхание синхронизируются друг
