принадлежать афалинам!
«Владыка Сплит! Владыка Сплит!» Так приятно слышать, как все самки повторяют его имя. Они трусливые, жалкие твари, они его боятся, и правильно боятся, но все равно приятно. Ку возмущал Сплита прежде всего тем, что владел сердцами стаи. Сплит не уступал ему в жестокости, но афалины почему-то все равно предпочитали его. А ведь Сплит был сильнее, не знал поражений в схватках, и самец был хоть куда! Только, в отличие от Ку, Сплиту нравилось убивать, особенно тех, кто его злил. Не имело значения, кто это был, – несмышленыш, непослушный воин-стажер или бойкая самка, пытающаяся сбежать. Когда его одолевал гнев, он действовал импульсивно, быстро и решительно. Владыка Ку всегда действовал рассудительно, даже когда бывал суров. Сплит решил, что, пожалуй, это качество ему пригодится. А начнет он с выбора гарема. Уж он отметит всех, кого надо, и должным образом. Приятная задача.
Сплит не доверял рвению самок. Когда он прибыл на Сортировку, они прорвали оцепление стражников и окружили его. Все орали, хлопали плавниками, и каждая уверяла себя, что новый владыка выберет, конечно, ее. Пожалуй, ему еще не случалось видеть их в таком состоянии: дыхала выбрасывали грубые струи пара из перегретых тел, они толкались, щелкали и выкрикивали его имя. Только вот с какой интонацией? Чего здесь было больше – стремления оказаться в числе первых или раздражения? Он хотел найти Эа; начинать надо с нее, а потом изгнать эту выскочку, бойца в обличье самки, бывшую Первую жену. Избить и прогнать на Край. Но поди попробуй в этой толчее найти кого надо!
Сплит и самцы-воины с недоумением уставились на это зрелище. Самки пребывали в бешенстве, и при этом их оказалось слишком много, чтобы попытаться навести порядок обычным способом. Похоже, самки уловили растерянность самцов. Шум усилился. Все они щелкали, свистели и жужжали одно и то же:
– Сплит! Сплит!
Сплит отметил, что они даже не называют его владыкой. Забыв о приличиях, они сновали взад-вперед, бесстыдно выставляя свои гениталии, шлепая плавниками по воде, как стая расшалившихся юнцов. Во все стороны летели брызги. Сплит в некоторой растерянности смотрел на эту вакханалию. Экая наглость! Надо же было собраться такой кучей! Он приказал бойцам вытащить из толпы ближайшую. К его отвращению, она оказалась большой, старой и покрытой шрамами. Как ее вообще занесло сюда? Это же типичная старуха с Края. А старая самка спокойно рассматривала его. Она знала Сплита еще со времен прежней родной воды. А вот он ее не узнал. Получив удар по голове, она подалась назад и растворилась в толпе. К его удивлению, другая пожилая самка сразу же заняла ее место и спокойно уставилась на него. Сплит ударил ее, как и первую, но на этот раз насилие не принесло ему никакого удовольствия. Сплит забеспокоился. Он понимал, что от него ждут решительных действий, только не понимал, каких именно. Они просто с ума посходили. Не будет же он колотить каждую новую претендентку… Это же смешно. Ладно. С этим он разберется после. Прикажет бойцам навести порядок…
Однако день-то идет на убыль. А Сортировка – ни с места. Лучше отложить и потом сделать все как следует, без этих отвратительных старых самок. Но сначала он возглавит охоту. Стая с полным брюхом – залог порядка. А сегодняшний бардак он спишет на Деви, это она их подговорила. Иначе с чего бы им выказывать столь массовое неуважение? Сплит с нетерпением ждал возможности найти ее и исполнить давнее желание: забить ее до смерти. И с этой сучкой Лонги тоже будут проблемы. Когда он закончит с ней, отдаст своей гвардии. А потом – на Край. Сплит надеялся, что акулы поймут: это им подарок от нового начальства.
Он отдал приказ об охоте, но вместо обычных восторженных возгласов последовала странная пауза. Потом, конечно, они разразились приветственными криками, но только крики оказались слабоваты. Даже воины выглядели неуверенно, а самки вскоре и вовсе замолчали. Несмотря на последние события, все твердо знали: сегодня будет необычная ночь, луна будет полной. Кто же охотится на Нерестовой Луне? Даже варвары-афалины понимали: что-то здесь не так.
Ох уж эти древние суеверия! Сплит – владыка, и точка! Сытое брюхо заставит их забыть обо всем. Стая будет охотиться, а если кто-нибудь здоровый посмеет отказаться, он будет сурово наказан. Сила и рост!
«Сила и рост», – повторили воины, а за ними и вся стая, хотя и без должного энтузиазма, как показалось Сплиту. Молодые стражники заметили, что самки притихли. Это, наверное, владыка Сплит вселил в них страх, какая же еще может быть причина?
Далеко на просторах Гугл слышал охотничье пение афалин, но голосов самок среди них не было. Его преследовал взгляд Эа, он проник в его сердце. Всё. Больше никаких сомнений. У него новая миссия.
32
Великий Нерест
Под огромной яркой луной океан наконец пропитался вожделением до предела. В чистых водах кораллы набухали и пульсировали всеми цветами, сообщая рыбам и прочим обитателям океана, что момент приближается. Даже те, кто голодал на заброшенных рифах, приготовились повиноваться закону и бросить последние силы на его исполнение. Издалека и с близких мест одинокие особи, небольшие стада и огромные косяки стекались по традиционным течениям. В это единственное полнолуние в году никто ничего не боялся. Нерест был одновременно и сексом, и радостью, и священной обязанностью жизни.
На подводной горе надувшийся самец фугу выиграл соперничество. Мандалы смотрели со дна, будто два глаза. Над ними безостановочно кружила Фугу, в ее танце читались волнение и предвкушение. Ближе к вершинам вулканических конусов моллюски полностью выставили из раковин свои мантии. Нежными переливчатыми волнами плоти они гладили друг друга, как могли. Выше, над моллюсками, Губан, не евший уже две ночи, вбирал в себя энергию воды и любовался красотой своих моллюсков. Они давали ему все новые ощущения, его интуиция становилась все изощреннее, и чем больше Губан изучал и чувствовали их чуждый разум, тем быстрее исчезали границы между двумя такими несхожими видами. И это относилось не только к моллюскам. Когда Губан впервые попал к вершинам конусов, он уже чувствовал ментальные толчки, исходившие одновременно из прошлого и из будущего. Теперь они смешались неразличимо. Губана очень заинтересовал быстрый рост совершенно новой яркой водоросли. Эта форма жизни останется в сознании Губана и станет частью воспоминаний о совсем другом месте, где она могла бы покрывать пастбища для самок, где прекрасные голоса могли бы звенеть в
