Нет, не подумайте дурного, я всегда старался выделить время для семьи, рассказывал детям сказки на ночь, которые сам же и сочинял, отвечал на вопросы, вывозил на пикники… И супруга моя тоже была в первую очередь матерью, и лишь во вторую — «бизнес-леди», но… Но именно требования безопасности редко позволяли нам вот так, выйти семьёй на люди.
И параллельно, как бы со стороны, я смотрел по сторонам. Нет, не высматривая опасность, а высматривая приметы того, как изменился окружающий мир, благодаря моему сюда «попаданию». И я говорю не о том, что без меня здесь была бы пустынная окраина захолустного села, а не «город Будущего». Я подмечал другое. То фотоэлемент, открывающий двери «Беломорского тучереза», то обвалованный большой баллон с пропан-бутаном во дворе, окруженном многоэтажками. Газификация пришла в Беломорск.
А вот напротив вывеска вычислительного центра. Да, пока что здесь нет компьютеров, и даже табуляторы импортируем из Соединённых Штатов. Но электромеханические арифмометры в Риге уже производят. По планам года через три и табуляторы начнём свои делать. А там, глядишь, и до компьютеров дело дойдёт.
О! Как по заказу в небе пролетел самолёт Сикорского. Удачная проба оказалась, на его базе можно и чисто пассажирский самолёт создать, и дальний разведчик, и бомбардировщик. Самое то для надвигающейся мировой бойни!
Кинотеатр «Прогресс», характерное название. Я не помнил, когда в реальной истории появились цветные мультфильмы со звуком, но тут они не просто прочно вошли в реальность, они потянули за собой и синематограф. Теперь фильмы монтируют, чередуя разные планы, и озвучивают. До раскраски в цвет не дошло, но здешняя публика не очень требовательна, принимает и черно-белые шедевры.
Аптека «Джонсон и Джонсон». Да, мой прежний компаньон открыл целую сеть филиалов, охватившую не только Северную Америку, но и Россию. Нет, в самой по себе аптеке ничего нового нет, но посмотрите, сколько дополнительных и новых лекарств там появилось.
И это не считая развитой системы переливания крови, рекомендаций по режиму жизни для диабетиков и страдающих гемофилией, инсулиновой терапии и танталовых нитей и скобок для хирургии.
Нет, ребята, вдруг понял я, мой след из этого мира хрен сотрёте, даже если убьёте прямо сейчас. И самый большой след — здесь. Все эти люди вокруг, они дороги мне именно потому, что я в них вложил время и душу.
Так что, хотите или нет, но я и Рокфеллера заломаю, и прогрессистов порву на лоскуты. И большевикам с эсерами не дам здесь свою революцию устраивать. И пофиг, что я политику не люблю, а управлять государством не умею. Так я и не лезу управлять самолично. Слава Богу, в России есть те, кто умеет это лучше меня. Я лишь поддержу их и дам ресурс.
А вот и памятник Жюлю Верну. Беломорск так потряс его, что он завещал половину своего сердца захоронить здесь. А муниципалитет как-то так устроил, что саркофаг оказался не на скромном католическом кладбище, а на центральной площади. Сам саркофаг почти целиком располагался ниже уровня земли, и одновременно он служил постаментом памятнику в три человеческих роста. А постамент был украшен изображениями всего, что так красочно описывал в своих романах мэтр фантастики — подводных лодок, самолетов, геликоптеров и радиовышки, снаряда, посланного на Луну…
О! Сюрприз! Перед памятником стояла кучка девчонок и мальчишек, на вид — Мишкиных ровесников и чуть помладше. Им как раз договорил речь Юра Семецкий, а потом они начали по одному подходить к нему. Наш первый в истории лётчик находил для каждого несколько слов, потом жал руку и, судя по всему, цеплял какой-то значок.
— И что это тут происходит? — поинтересовался я, ничуть не сомневаясь, что и время прогулки и темп движения были выбраны так, чтобы мы подошли как раз к разгару церемонии.
— А это дядя Юра Семецкий лучших учеников в пионеры принимает! — быстро выпалил Мишка.
— Ы-ы-ы. Э-э-э… — только и смог произнести я, вдруг в очередной раз, усомнившись в реальности происходящего!
А сынуля торопливо, пока не прервали, продолжил:
— Мама с Софьей Карловной и Ксенией Александровной[1] обещали, что первых примет лично он! Вот и дожидались, пока вы вернётесь!
Тут я совладал с собой и уточнил:
— Так куда принимают?
— Как тебе уже доложил твой наследник, — с лёгкой улыбкой, обозначавшей, что сюрприз удался, ответила моя ненаглядная — мы втроём выступили с инициативой создания детской организации «Пионеры Прогресса». А ты сейчас наблюдал приём первых членов в эту организацию.
— Так, стоп! — решительно и громко сказал я. — Я тоже хочу обратиться к ним.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…А мысль-то у наших дам была правильная. Готовить будущих прогрессоров, повышать престиж членства в организации, брать только лучших. Но я, само собой накидал им идей. И галстук цвета прометеева огня предложил, и на значке помимо букв ПП, означающих 'Пионеры Прогресса» тоже сверху добавить символ прометеева огня.
И клятву пионера. Ту, которую я приносил в детстве, я уже почти не помнил, но накатал нечто в том же стиле, а увлекшиеся дамы и Юра Семецкий потом отшлифовали. Ну и клич «Нести прогресс будьте готовы!» с отзывом «Всегда готовы» и пионерским салютом.
Всё это прижилось и дожило до времени, когда я пишу эти мемуары. Надеюсь, просуществует и дольше. Вот только… Не удалось мне только навязать, чтобы галстук был красным. Организаторы дружно заявили, что поощряют творчество и свободу самовыражения, поэтому каждый пионер сам выбирал расцветку галстука, лишь бы это были оттенки пламени.
Так что некоторое время спустя на пионерах можно было увидеть и красные галстуки, и оранжевые, и желтые, и даже совмещающие «языки пламени» всех этих оттенков. Поначалу это меня слегка напрягало, а потом привык и согласился, что так даже лучше…
Кстати, судя по всему, моя Наталья Дмитриевна не просто пригласила Столыпина в гости, она ему еще и тему разговора прояснила. Поэтому уже вечером в субботу он прислал нам записку на пяти листах, где перечислял возможные направления подготовки и просил обдумать их до нашего разговора. А также предлагал расширить круг приглашенных, добавив в него Вернадского, Обручева и Ферсмана…'
* * *
Примечания и сноски к главе 27:
[1] Если кто не понял, Ксения Александровна — это жена Великого князя Александра Михайловича и сестра Императора Российского Николая II. Это для остальных она проходит по разряду «небожителей». Они частенько гостили в Беломорске, принимали Воронцовых в Столице, да и, скорее всего, семья Воронцовых порой отдыхала в Крыму и навещала их поместье. Поэтому для Мишки она проходит по разряду «тёти».
Глава 28
Беломорск, квартира Воронцовых, 19 августа (1 сентября) 1912 года, воскресенье время обеденное
— И всё-таки, Владимир Афанасьевич, объясните подробнее, что мешает резко увеличить добычу золота и серебра в стране? — ангельским голоском уточнила моя Натали после того, как гости покончили с десертом. — Сама я не горный инженер, но имею диплом в области экономики и финансов. И потому прекрасно понимаю, что проект Русского Фронтира увеличит внутренний и международный оборот товаров страны, для этого потребуется увеличить денежную массу, а значит нам потребуется много драгоценных металлов в ближайшие десять- пятнадцать лет. Но вы говорите «нельзя». Почему?
Когда моя супруга желает этого, у неё всё еще получается выглядеть… Ну, не юной дурочкой, конечно… Но у мужчин возникает желание «защитить и разъяснить». Даже Ферсман, видно, дёрнулся было объяснять, хоть он на пять лет её моложе, да и вопрос задавали не ему. А уж Обручев, который был старше её на пятнадцать годиков, тем более легко поддался.
— Не то, чтобы совсем нельзя, Наталья Дмитриевна. Золото сейчас добывают в основном на россыпях. Если поставить дополнительные драги или заменить существующие на более мощные, увеличить добычу довольно легко.
