class="p1">Бадру молчал, и жрецы не смели пошевелиться. Наконец, он дал знак и двери распахнулись, открывая доступ в молельню. Факелы выхватили из тьмы полукруглую высокую комнату, на полу которой лежал истощённый смуглый человек в странной мешковатой одежде. Жрецы не удивились.
– Встань! – громовым голосом приказал Бадру.
Человек пошевелился. Кажется, он плохо понимал, где находится. Его взгляд медленно сфокусировался на Бадру.
– Шеф? – удивлённо спросил пришелец. – Господин Аллам Юсеф?
– Ты предал Орден скарабея, Девлан, и был проклят.
Человек поднялся и со страхом посмотрел на Бадру со спутниками.
– Где я? – испуганно спросил он. – Мне снился долгий кошмар. Я летел сквозь тысячелетия, мне было холодно. Я хочу пить, Юсеф. Пусть принесут еды и питья. Пожалуйста. Какой страшный сон. Или это…
До него начало доходить. Человек заметался между вставшими плотным рядом жрецами и стенами молельни. Неумолимый и бесстрастный бог Хепри с головой скарабея взирал на негодяя со стен.
– Твоё падение было долгим, – звучно произнёс Бадру. – Твой опыт будет полезен учёным нашего Ордена.
Иопад немедленно вложил в его руку острый медный кинжал. Два жреца покрепче схватили предателя под руки.
– Не надо, Юсеф, – обессиленно повторял Девлан. – Я ничего не хотел красть. Юсеф. Прошу.
Кинжал вошёл под сердце, и человек захрипел, опускаясь на пол.
– Умри без перерождения, – закончил ритуальную фразу Бадру.
– Умри без перерождения, – эхом отозвалась свита.
Бадру ощущал, как над храмом восходит полная Луна. Впереди было много дел. До конца времён ещё четыре с половиной тысячи лет.
***
Путь был долог и извилист. А всё дело в странной болезни или даре, которым облагодетельствовали его предки. Сами уроды, а породили ещё большего урода. Паша, расставшись с отцом, месяц прожил с дядей Кешей. Больше продержаться с ним не удалось – бедный дядя Кеша честно прилагал усилия, но не мог прочувствовать переход так, как родители.
Честно говоря, и сам Паша не очень-то старался. Очнувшись в декабре, он понял, что начинается новая жизнь. Квартира дядя Кеши, знакомая ему с детства, пустовала, и на какое-то время оказалась в полном его распоряжении. Папа и мама остались позади, как и весь Пашин мир. Поначалу этот факт вызывал звенящее чувство восторга. Наверное, так себя чувствует путешественник, вступая на никому неизвестный тракт.
Когда пенная волна чувств схлынула, он стал осматриваться. В обычном мире людей важны документы. Паша знал об этом чисто теоретически – настоящий бумажный паспорт он видел только у родителей. К счастью, у него оставались контакты Дозора на ближайшие полгода. Наверняка понадобятся деньги и связи, но для Дозора вряд ли это большая проблема. К тому же деньгами Паша дополнительно запасся из резервов дяди Кеши.
Через неделю он решился и, найдя телефонный автомат, позвонил Алисе.
– Привет, Паша, – сказала она. – Рада приветствовать тебя в декабре.
Паша объяснил ей свой план: легализоваться, найти постоянное место для жилья и начать учиться или работать. Оставаться в квартире дяди Кеши дольше было чревато вопросами соседей или военных с его работы.
– Конечно, Паша, Дозор поможет. В этом месяце представителем Московского дозора является Никита Иванович Сапатов. Как он сможет с тобой связаться?
– Я лучше позвонил бы ему сам.
– Хорошо, но предупреждаю, он живёт в Подмосковье. Возможно, потребуется время, чтобы встретиться.
Никита Иванович оказался усталым депрессивным мужчиной, который не выказал никакого удивления от появления Паши.
– Переедешь ко мне, – сказал он, выслушав заготовленную речь. – У меня есть пустующая квартира, поживёшь там. По поводу паспорта и прочих бумажек. У меня лично знакомств маловато, но попробуем. В крайнем случае, вопрос перейдёт в следующий месяц, но тебе, как я понимаю, теперь всё равно.
В потухших глазах Сапатова мелькнул недолгий огонёк интереса. Паша виделся с ним ещё лишь дважды – когда забирал ключи и когда они вместе ездили к какому-то чиновнику. Тот, ворча, долго копался в папках, пока наконец не извлёк новенькую бордовую корочку паспорта. Дозорный раскланялся с чиновником, забрал паспорт и вывел так и не сказавшего ни единого слова Пашку в коридор.
– Поздравляю, – безэмоционально сказал Никита Иванович, протягивая паспорт. – Теперь можно заниматься прочими бумажками. Я бы начал с военного билета…
– А почему «Егоров», а не Воробьёв? – удивился Паша, раскрывая документ. – И зовут по-другому? Тут Сергей какой-то.
– Считай, что тебя крестили. Извини уж, но это оказалось самым простым вариантом. Готовые паспорта на дороге не валяются. Фотография твоя и слава богу. Кстати, там и год рождения изменён, ты стал немного старше.
– И что мне делать?
– Да какая разница-то? Для нас ты Паша, а для них, – Никита Иванович сделал круговое движение рукой. – Ты человек с паспортом.
Пришлось смириться. Впрочем, паспортное имя не успело толком прижиться – несколько месяцев Паша провёл, налаживая социальную жизнь: собрал документы, снял собственную квартиру, по совету Алисы поступил на первый курс юридического факультета. Перед ним расстилалась простая жизнь обычного «человека линейного времени», как выражалась Алиса.
В этот момент Паша впервые с грустью вспомнил о родителях. Ему их теперь не увидеть до конца жизни. Хотя по сравнению с другими хомо новусами он в плюсе – Дозор не откажет в любезности послать весточку в прошлое. Надо будет это сделать, но попозже, когда начнётся учёба и будет, о чём сообщать.
Но вмешалось большое непредсказуемое «но». Идя к дому в полнолунную ночь 28 августа 2007 года, он испытал резкий, сильный до тошноты приступ головной боли. Мир словно поблёк, затуманив свет фонарей. Боль, пульсируя и усиливаясь, спустилась из головы в тело, и Пашу вырвало. Тут же стало легче.
Еле-еле дойдя до квартиры, он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец не выдержав, Паша позвонил соседям. Дверь открылась на цепочку.
– Кто?
– Софья Марковна, это я Паша. Дверь захлопнулась, не могу открыть.
– Какой Паша?
Цепочка звякнула. Перед ним стояла незнакомая женщина, отдалённо напоминавшая бодрую старушку Софью Марковну.
– Извините. Я ваш сосед, у меня дверь не открывается. А у Софьи Марковны я оставлял запасные ключи.
– Мама умерла два года назад, – холодно ответила женщина. – А вас я первый раз вижу.
– Да как же… Я снимаю эту квартиру. Вот ключи…
Но диалог уже закончился – дверь вновь захлопнулась, оставив Пашу недоумевать в одиночестве. Он ещё несколько раз тщетно попробовал вставить
