ТОТ ЖЕ ГОЛОС: Можем и убить. За этим дело не станет.
СОЛ: Не сомневаюсь. ЕГО школа.
ГЕНЕРАЛ: НАША, Ваня. НИКОГДА не забывай этого. И еще. С тобой отправится Ира.
СОЛ (резко и громко): НЕТ. Я не желаю работать в паре с ней! У меня теперь принцип – действовать в одиночку.
ИРА: А как же горячая речь в баре, о женщине-партнере?!
СОЛ: Я врал. Довольна?
ИРА: А как же честь? Человека без навыков можно научить и наставить на путь истинный. Человека без чести – бесполезно, он уже мертв. Береги честь. Это твое единственное богатство.
СОЛ: Кого это ты цитировала, милая?
ИРА: ТАК говорил мой отец.
СОЛ: Идеалист твой папа, я погляжу… Честь, как и совесть – для меня роскошь не по карману. У меня впереди прелестная перспективочка маячит. Тут уж не до жиру… быть бы живу. Имея дело с огнем, помни: главное вовремя отдернуть руку.
ИРА: Это кто?
СОЛ: Это – я. Сам придумал. Классно? Потомки пускай потом цитируют.
Они все больше превращали свой разговор в бредовую перепалку. Разум колонела уже отказывался понимать, в контексте чего говорятся, например, фразы типа: «Классная работа – неужели вам за нее еще и платят?!», «Шерше ля фам, что ли?» и в особенности «Провались земля и небо, выживу на кочке!!!»
Резидент ощущал, что с ним творится что-то НЕ ТО, однако тщетно пытался определить, каким образом осуществляется постороннее воздействие на мозг. Потоки информации плыли, вихляли, искажались, дробились и пучились, из сгущающегося тумана вываливались обрывки звуков, нолеглаз едва удерживал сознание в русле трансляции и с трудом, из последних сил уразумевал, что там происходит. В общем, неохотно, но Сол соглашается все же поработать на МКБ. «Проще согласиться, чем превратиться в объект охоты. Ты ж не отцепишься…» – говорит он генералу. И генерал вручает ему сверхсекретные материалы: список уже исчезнувших миров. В напарницы сержанту придают-таки Иру, и по этому поводу самый опасный в нынешней Вселенной зем начинает отпускать так называемые «пошлые шуточки». На фоне этого абсурда вполне естественными и четкими кажутся нолеглазу чьи-то призрачные мысли о том, что люди доказали свою феноменальную способность уничтожать все и самих себя, и это просто удивительно, как такие злобные существа сумели построить космическую империю, ведь эти свирепые уроды должны были перегрызть друг другу глотки еще в момент возникновения биовида. Правда, откуда они взялись, эти мысли, непонятно совершенно, но колонел уже не удивляется – он уже привыкать начинает, похоже, к странному вторжению в себя извне. Он уже не удивляется даже гипотетическому предположению чьих-то мыслей: что все это, дескать, все сочащееся сквозь стену из полуподвала – чистейшая дезинформация, а на самом деле там просто групповая сексуальная оргия происходит. Собрались свингеры и кайфуют, короче говоря.
Вдруг выскочила ясная и четкая мысль; даже поверилось, что своя собственная. «ДастинБург не предает МКБ. Этот эрсер „святее Папы Римского“! Большего земоненавистника в Патруле не найдешь. Поэтому все, что он делает – исключительно во благо Организации. Главная Тайна раскрыта не будет».
И голова колонела тут же начала проясняться, и он со странным умиротворением понял, что дальше его мозга рапорт неведомого агента НЕ уйдет. Не надо, не надо, зачем… И пусть даже антиземы создали нечто вроде своего собственного «ЗероАй» – знать об этом никому не надо, не надо, не надо, договорились, ушастенький, да? «Конечно, да. Я ничего не слышал, ничего не видел, ничего никому не скажу». Держи премию за послушание. СК означает – «Стар Контрол». Антиземы действительно создали свой собственный, независимый орган контроля коммуникаций и воздействия на события. Представляешь?! «Ого! Попахивает мятежным душком там, где его меньше всего ждешь – среди карателей». Но ты забудь об этом, забудь, забудь…
И главное забудь: когда лепестки диафрагмы уже выпустили Иру и Сола наружу, кто-то из офицеров напомнил генералу, что зафиксировано еще одно совпадение – многократное «появление какой-то девицы в нашем боевом скафе». А ДастинБург ответил, что этот «инфоряд еще проверяется, наверняка еще не известно». Офицер поделится своим ощущением: мол, Черная Эмкабэшница увязалась за Солом хвостиком и появляется там, где тот ищет свою несуществующую Землю. «Странно, сэр, – скажет офицер, – разве Ира вам об этом не доложила? Ведь она гораздо более сильна экстрасенсорно, чем я. Она же эту девчонку должна бы как на ладони зрить». И командир Легиона «ЭрсСтелла», созданного специально для надзора за земами и удержания оных на коленях, ответил: «Вам, иным, за каждым кустом заговор эрсеров мерещится». Во сказал, а?!!
…РРРРРРРРР!!!
НО ты забудь, что он сказал. Ты все забудь, что не надо помнить, а что надо, вспомни и передай куда следует. Договорились?
«Обязательно. Я передам только то, что не забыл. А не забыл я только то, что передать не вредно для тебя».
Вот и молодец. Теперь перевернись на другой бочок, цирензер, и спи. Спокойной ночи. Рекламная кампания окончена. Товар уже в открытой продаже. Я ждал это время, и вот это время пришло. Те, кто молчал, перестали молчать. Те, кому нечего ждать, садятся в седло. Их не догнать, уже не догнать. Те, кому нечего ждать, отправляются в путь. Те, кто спасен. Те, кто спасен. А тем, кто ложится спать – спокойного сна. Спокойная ночь. Так говорил Виктор пробел Цой.
Некто
…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [рассветная пора пятнадцатого августа, 09jan; город потомков землян, планета потомков землян; система солнца по имени «Земля Новая»]
На краю тротуара тихой пригородной улочки стояли двое людей. Большой мужчина и маленькая женщина, потомки землян.
Их характерная внешность наводила на вывод, что они нездешние, прохожие. Но именно вид бывалых бродяг свидетельствовал, что эти двое повсюду будут оставаться нездешними, как могут оставаться лишь те, чей дом – дорога.
Светало. Ночь завершалась.
Оранжевое солнце Терра Нова неторопливо, но целенаправленно поднималось над миром, и было оно в эту утреннюю пору очень похоже на большущий корабль, который борется с притяжением земли, но вот-вот одолеет его, и тогда уж ка-ак рванет в небо, наращивая скорость с каждой секундой…
– Знаешь, малышка, у меня странноватое ощущение, что сейчас меня никто не контролирует. Никто за мной не подсматривает, никто меня не подслушивает. Понимаю, что полной гарантии никогда не бывает, но… иногда так хочется почувствовать себя абсолютно свободным.
– Никто-никто?
– Ага. Представляешь, жить без оглядки на кого бы то ни было! Без вечного конфликта желаемого и действительного.
– Мечта. Красивая и несбыточная. Во все времена. Еще наши талантливые предки старательно выкорчевывали свободу из черных полей Вселенной.
– Да уж, – мужчина сокрушенно вздохнул, – всегда за ближайшим углом прячется глазок какого-нибудь гада, который так и норовит тебя ухватить с поличным…
– Ближе. Прямо за спиной. Мы не подозреваем, насколько близко. Может статься, до такой степени рядышком, что никогда б не подумал.
– А если поверить, что его нет? Может статься, он и сгинет.
– Почему нет? Попытаться никогда не поздно. Только верить надо по-настоящему, изо всех сил, чтоб получилось.
– Эх, если бы вера сворачивала горы и осушала моря, как в книгах предков…
– Сам говорил, что фундамент мифа – реальность. Твое управляемое волей желание – отличное доказательство. Тебе же удается сворачивать! Пускай не горы, холмики пока, но…
– Так точно. Удается. Но вспомни, миленькая, какой ценой мне достался этот дар. И самое главное, не забывай, что в перспективе меня ждет расплата из расплат… мало не покажется! А стоило оно того, скажи?!
Голос мужчины звенел от ярости. Женщина зябко передернула хрупкими плечиками и посмотрела вдоль домов, на восток. Там, в сужающейся перспективе улицы, взлетал оранжевый корабль солнца.
– Никогда не предугадаешь, что там, за горизонтом. В любой миг может приключиться неожиданный поворот жизненного сюжета, – тихонько, но очень уверенно сказала она. – В конце концов все может оказаться не таким уж безнадежно запущенным. Разве нет?
Мужчина ничего не ответил; он тоже взглянул вдоль улицы на ТерраНову, уверенно стартующую в небо, затем ступил с тротуара на проезжую часть. Стоя на баснословно дорогой, в стиле ретро, асфальтовой мостовой, повернул голову и посмотрел себе за спину. На запад, в ту сторону, откуда они пришли.
– Иногда мне кажется, что иные абсолютно правы, видя в нас воплощение абсолютного зла.
– Ага-а! Теперь мне ясно, почему ты записался в каратели… Но вначале – разобраться бы, где зло, а где наоборот.
– То-то и оно. Дилемма стара, как… человечество.
– Какое из них?
– Неужто человечеств больше одного? – Мужчина прищурился и судорожно ухмыльнулся. Тем, что условно зовется «добром», в его гримасе «и не пахло». Он напряженно ждал ответа, но женщина не ответила. На ее лице также появилась улыбка, однако, в отличие от ухмылки напарника, это мимическое изменение можно было отнести к разряду так называемых «отсутствующих». Взгляд женщины внезапно расфокусировался, словно она унеслась мыслями далеко-далеко и практически перестала воспринимать окружающую грубую реальность. Еще миг – и черты расплылись, сделались глуповатыми. Такое расслабленное лицо бывает у человека, который, визуально не уловив в поле зрения наблюдателей, полагает, что его никто на свете не видит… ошибается, конечно, как всегда.
