Алсек поперхнулся.
- Тогда обоих знорков надлежит подержать в стенах без окон, - чуть понизил голос Гларрхна, задумчиво разглядывая кованые наручи на своих предплечьях. - Особенно Шафката - он не первый день вызывает у меня подозрения. Твоё слово, Алсек?
Изыскатель судорожно сглотнул.
- Кегар, зачем?! И я вовсе не хотел сказать...
- Вот это уже ближе к делу, - стражник криво усмехнулся и поднял руку, отвечая на приветствие соплеменника. Двое караульных вышли из переулка, с любопытством покосились на жреца и побрели дальше. Алсек услышал неразборчивую фразу одного из Гларрхна и тихий смешок другого.
- Ещё месяц, Алсек, и могильная пыль выветрится из твоих лёгких, и тебе перестанет сниться бред, - стражник легонько хлопнул изыскателя по плечу. - Тогда ты перестанешь бредить наяву. Иди спать, Сонкойок. Встретимся на Кутиске. Э-эх, вечно с ней морока...
Спустя несколько мгновений Алсек вошёл во двор, но никого не увидел у очага. Гвайнаиси снова подглядывала сквозь щель между ставнями, но спряталась, едва завидела изыскателя.
- Алсек! Стражники тебя не послушали? - нахмурилась Аманкайя, встретившись с ним взглядом. Жрец пожал плечами, залпом осушил чашу с отваром Яртиса и сел на ложе. За опущенной завесой, судя по шевелению, пытался уснуть Шафкат, и колдунья пригасила свет.
- Это полбеды, Аманкайя, - вздохнул изыскатель. - Шафкат и Ксарна сказали, что я вру. Зген всесильный! Они сказали это в лицо Кегару, почти что под присягой!
- Храни нас Чарек, - прошептала колдунья, меняясь в лице. - Даже Ксарна?! А если в самом деле подвести их под присягу? А этого Сахика нашли?
- Кегар был у него дома - ничему не удивился, - пожал плечами Алсек. - Он больше не хочет об этом слышать. А Интигваман даже на письмо не ответил. Жаль, не спросил, где живёт Сахик, - я бы сам там побродил и что-нибудь узнал бы...
- А если дождаться его тут и сказать, что согласен убить Гедимина? - оглядевшись по сторонам, тихо спросила Аманкайя. - Вдруг он что-нибудь раскрыл бы?
- Это нельзя, сестрёнка, - покачал головой Алсек. - Ни ради чего - просто нельзя. Не подходи ни к кому из них, Аманкайя. Даже к Шафкату, если он заговорит о странном. Может, Кегар прав был... насчёт стен без окон.
Золотые пластины на стенах ступенчатой башни горели ярким огнём - их начищали со вчерашнего полудня. Вход в нижние залы снова открылся, но толпа жрецов не вошла внутрь - напротив, из "подземелья" вынесли закрытые короба, и младшие служители теперь копались в них. Старшим было не до того - они стояли наверху, вокруг жертвенника, в кольце храмовых дев, множество бус было привязано к их налобным повязкам, и звон их летел над площадью вместе с ветром, поднятым огромными разукрашенными опахалами, и брызгами благовонной воды. Верховный жрец расплёскивал её горстями, орошая ступени храма. Едва он останавливался, барабанный бой заглушал звон подвесок: четыре дождевых барабана по углам площадки вновь были вынесены на свет. Алсек не слышал их с самой осени - и теперь невольно косился на небо, надеясь увидеть ползущие с юга облака.
Небо опрокинулось над городом белесой плошкой, слегка подкрашенной золотом и подёрнутой рябью - в вышине проносились стаи небесных змей, реяли, расправив крылья, высоко взлетевшие тонакоатли. Ни облачка - от края до края земли...
- Великий Змей что-то не торопится нас услышать, - вздохнул рядом с Алсеком Кинти Сутукку. - Ты был на обрыве после Аймурайчи? Когда сеяли, снова запустили черпалки - а они до воды едва достают. Ил у берега ссохся - а раньше там впору было плавать!
- Год Каринкайес, что поделаешь, - пожал плечами Алсек. - Жарко. Мы не для себя просим дождей, Кинти, сам знаешь. Для запада и востока. Может, там второй день ливни.
Он старался добавить в голос уверенности, но сам знал, что лжёт - только вчера получил письмо из Чьонсы, с самого восточного востока, оттуда, где месяц без дождей считается страшной засухой. Небо было чистым и там - с самых первых дней Ассави. Тучи бродили над моховыми лесами Нерси"ата, но к Чьонсе не приближались - должно быть, мешала стена огня вокруг джунглей...
- Пепельная Четверть! - возвысил голос один из младших жрецов. На его повязке красовались блестящие чёрные перья.
- Алсек, Кинти, вы взяли оружие? - строго спросил он, подойдя к ним. - Вы в моей двадцатке. Вот ваши перья.
Алсек пристроил к повязке чёрное перо и усмехнулся, показывая "оружие" - длинную метёлку из тростника, прут с пуховым шариком на конце и большое пушистое перо из загривка гигантской птицы хана-хуу.
- Вы - отважные воины, - серьёзно кивнул жрец. - Ждите тут, я за краской.
Он быстро пошёл туда, где один из служителей размешивал в горшке густую грязно-багровую жижу. Там уже стояли, ожидая раздачи, ещё четверо с чёрными перьями. Алсек и Кинти переглянулись.
- Куйюкуси очень доволен, - вполголоса сказал Кинти. - Хэ-э... Я вот ни разу не был двадцатником в дни Кутиски. Собственно, в том году я и на Кутиске-то не был.
- Ничего, немного потерял, - махнул рукой Алсек. - Всех нас перебили в первый же день, а почтеннейший Гвайясамин не разрешил оживать. Так и бегали с погремушками.
- Око Згена! Погремушки забыл, - всплеснул руками Кинти и шмыгнул в толпу у соседнего короба. Оттуда доносилось бряканье.
Вдали, за жреческими кварталами, надрывался банный рожок - купальни следовало закрыть ещё на рассвете, но стражники из застенного дозора не успели вымыться, и теперь рожок звал их в город. Алсек покосился на свою праздничную накидку, думая, успеет он снять её до того, как начнётся беготня, или десять дней спустя будет долго и без особого успеха отстирывать.
Огромная летучая мышь пролетела над площадью, быстро снижаясь, и уцепилась когтями за ограждение на верхней площадке храма, едва не опрокинув барабан. Младшие жрецы, забыв обо всём, уставились на неё. Гвайясамин выплеснул из чаши остатки воды и дал знак храмовым девам. Они расступились, освобождая ему дорогу к лестнице.
- Ты видел?! - Кинти локтём пихнул Алсека под рёбра. - Воин Вегмийи, а с ним - сам почтенный Даакех!
- Вижу. Не толкайся, - коротко ответил изыскатель, щурясь на золотые ступени. Наместник, выбравшись из седла, ждал, пока Гвайясамин отойдёт от алтаря. Жрец поднял руку в благословляющем жесте, Даакех на мгновение склонил голову, потом сказал что-то вполголоса и протянул Гвайясамину свёрток.
- Ты гляди! - восторженно охнул Кинти, снова ткнув Алсека под рёбра. - Зелёные ленты и золотые бляшки!
Изыскатель молча вернул ему тычок.
На площади стало тихо - только слышно было, как шуршат одеяния жрецов, спускающихся с пирамиды. Алсек пытался расслышать, о чём говорят наверху, но не мог уловить ни слова. Наконец Гвайясамин, вернув наместнику свёрток, подошёл к лестнице.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
