— Генри?
Помедлив, он обернулся.
— Я пойду туда, где ты видел его в последний раз, и попытаюсь определить, куда он направился. — Фицрой не сомневался, что почувствует его запах, выделив его из сотен других, оставшихся на бетоне ноябрьским днем. И если он выследит берлогу этой твари, что тогда? Он не знал. Он не хотел знать.
Тони вздохнул. Он знал, что Генри не даст ему пропасть.
— Можно я останусь здесь? Пока вы не вернетесь?
Генри кивнул и повторил: «Пока я не вернусь», — словно это было некой мантрой, заклинанием в обеспечение его возвращения.
— Не хотите ли вы... не хотите ли утолить голод, прежде чем выйдете из дома?
Он не думал, что он бы смог; ни есть, ни...
— Нет. Но все равно, спасибо тебе.
Пронзительный телефонный звонок заставил обоих резко обернуться с почти одинаковым выражением испуга. Фицрой проворно натянул на лицо привычную маску, так что когда Тони снова взглянул на него и спросил:
— Вы хотите, чтобы я снял трубку? — он по-прежнему владел собой и спокойно ответил:
— Нет, благодарю, я сделаю это сам.
Он поднял трубку на втором звонке, переместившись в пространстве между окном и телефонным аппаратом менее чем за секунду. Примерно столько же времени понадобилось, чтобы обрести голос.
— Алло? Генри?
Вики. Он не мог ошибиться, тон ее в равной мере выдавал беспокойство и раздражение. Вампир не знал, чего ждать от нее. Нет, это была неправда; он знал точно, чего следует ожидать, он просто не знал причины. Если Анвар Тауфик решил пообщаться с ним, он бы не стал пользоваться телефоном.
— Генри?
— Вики, привет.
— Что-то случилось? — Словам был придан профессиональный оттенок, и это говорило ему, что она уже поняла — что-то стряслось, и скрывать от нее правду не имело никакого смысла.
— Ничего страшного. У меня Тони. — Позади он услышал, как парень заерзал на диване.
— А что стряслось с Тони?
Очевидное заключение; он знал, что его подруга немедленно придет к такому выводу.
— У Тони возникла какая-то проблема. Но я собираюсь разобраться с ней. Сегодня вечером.
— Какого рода проблема?
— Подожди минуту. — Фицрой прикрыл микрофон, полуобернулся и вопросительно поднял бровь.
Парень решительно затряс головой, впившись пальцами в диванную подушку.
— Не рассказывайте ей. Вы и сами знаете, что такое эта Победа: она забудет, что она всего лишь человек, придет в ярость и запросто набросится на того парня, а потом мы узнаем, что она сама — уже в прошлом.
Генри кивнул. «А я не всего лишь просто человек. Я — охотник в ночи. Вампир. Я хочу, чтобы она оставалась со мной. Может быть, просто потому, что не хочу встретиться с этой мерзкой тварью один на один?»
— Ты слушаешь? Он не хочет, чтобы я говорил тебе. У него неприятности с одним человеком.
— Ах вот как... — Фицрой не осмелился прочесть хоть что-нибудь в паузе, которая последовала за этим. — Ну, а я хочу этим вечером некоторое время провести с Майком. Рассказать ему обо всем, что случилось, что нам стало известно. Предупредить его. — Снова пауза. — Если ты не нуждаешься во мне...
Что она чувствовала? Полуложь? Его страх?
— Будешь ли ты здесь на рассвете? — Несмотря на то что случилось вечером, его ожидает еще один рассвет, и ему хотелось, чтобы Вики присутствовала при этом.
— Буду. — Слово прозвучало как торжественное обещание.
— Тогда передай привет детективу.
Женщина фыркнула.
— Стоит ли? — Внезапно ее голос смягчился. — Генри? Будь осторожен. — И она повесила трубку.
Ужас его постепенно утрачивал свою силу. Изумительно, как похоже прозвучало это «Будь осторожен» на «Я люблю тебя». Удерживая слова подруги и ее тон как талисман, вампир кивнул Тони, сдернул с вешалки пальто и исчез в ночи. Он обрел сомнительное утешение в сознании того, что, по крайней мере, не сходит с ума.
* * *
Множество заклинаний, над изучением которых он провел долгие годы, теперь следовало адаптировать к новому времени и месту. К сожалению, в культуре той страны, где он сейчас находился, оставалось весьма немного понятий, считающихся сакральными; он обнаружил, что найти замену некоторым священным символам будет не просто. Священного ибиса лишь до некоторой степени можно будет заменить его птичьим тезкой, ведь и клюв, и кровь, и кости ибиса являлись могучими факторами в магии. Почему-то он сомневался, что замена ибиса на пернатое существо, носящее название, например, «канадский гусь», сможет создать тот же эффект.
Внезапно он резко выпрямился в кресле и быстро обернулся к окнам. Ка, о которой он так мечтал, была снаружи — и совсем близко. Он вскочил на ноги и принялся быстро переодеваться в уличную одежду. Он прекрасно запомнил эту ка; найти ее теперь будет несложно.
Он не знал, как такой сверкающий свет мог скрывать от него свое присутствие в течение дня, но предполагал, что так или иначе вскоре этот вопрос выяснит.
* * *
Генри проследил запах до юго-восточного угла перекрестка Блуар и Квинс-парк-роуд, где след раздваивался: один шел на север, другой — на юг. Он долго размышлял над этим обстоятельством, после чего отряхнул колено, которым опирался на бетон, и прикинул, что следует делать дальше. Вампир знал, что ему хочется сделать: вернуться к Тони, сообщить ему, что не смог найти эту тварь, и заняться успокоением юноши, вместо того чтобы будить собственные страхи.
Однако так он не поступит. Он взял на себя ответственность за судьбу Тони. Чувство долга и честь послали его на охоту, и они же не могли позволить ему вернуться ни с чем.
За ночью последовал день, холодный и ясный, в такую погоду запах словно приникал вплотную к земле, и охотники едва успевали за гончими.
Его лучший друг, Генри Ховард, граф Суррейский, скакал с ним рядом, их лошади выскочили на замерзший дерн и шли голова в голову. Впереди, захлебываясь в лае, мчались шотландские борзые и, лишь едва опережая их, несся преследуемый зверь, в отчаянной попытке пытавшийся перегнать смерть, летевшую за ним по пятам. Генри не уследил точный момент, когда собаки набросились на него, но услышал вскрик почти человеческой боли и ужаса, и олень ударился грудью о землю.
Он резко осадил коня перед кипящей сворой рычащих собак, прорвавшихся между бьющими о землю копытами и вскинутыми рогами к могучему зверю, тогда как Суррей заставил своего скакуна продвинуться как можно ближе. Он привстал в стременах, резко наклонился вперед, взмахнул ножом, и струя крови задымилась в пронизывающе холодном ноябрьском воздухе.
— Зачем? — спросил он Суррея позже, когда зал заполнился запахом жареной оленины и они сидели, сбросив сапоги, греясь подле огня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
