Заискивали перед Болгарией не случайно. Для Византии мир действительно стал спасением. После разгула окружения Зои состояние империи было плачевным. Экономика была подорвана, провинции не могли платить налогов. Роман попытался навести порядок и возродить хозяйство. Многие крестьяне, разорившись, подешевке продали землю и дома богачам. Лакапин издал закон, предписывающий вернуть имущество прежним владельцам или их наследникам. Если сделка совершалась по относительно честной цене, деньги возвращались покупателю, а если по жульнической, то покупатель не получал ничего [144]. Но тем самым император нажил сильных врагов – земли бедняков нахапали влиятельные вельможи, церковники, иудейские ростовщики. Роман чистил администрацию, выгонял и привлекал к ответственности обнаглевших чиновников. Но и они были тесно переплетены с ростовщиками. Заговорили, что Лакапин «не любит евреев». А это испортило отношения с Хазарией.
Каганат снова находился на вершине успехов, и его властителей занесло от гордости. Вениамин даже объявил себя покровителем иудев во всем мире. В какой-то стране мусульмане разрушили синагогу – в отместку царь приказал казнить мулл и муэдзинов в Итиле, снести минарет [61]. Правда, даже в самой Хазарии иудеи составляли меньшинство. Аль-Бекри писал: «Большинство хазар мусульмане и христиане. И есть между ними идолопоклонники. И самый немногочисленный класс у них евреи». Удерживать в неволе многочисленные племена, попавшие в паутину каганата, купеческой группировке было бы трудновато. Но подданных умело использовали друг против друга.
Например, восстали касоги, позвали на помощь печенегов. Однако с касогами враждовали аланы. Хазары напустили их на соседей и раздавили мятеж. А в 932 г. восстали аланы. Что ж, преемник Вениамина, царь Аарон, пригласил гузов, а касогам напомнил, как их усмиряли аланы, и бросил на ослушников. С Аланией жестоко разделались. Каратели перебили много мирных жителей, при подавлении были уничтожены христианские храмы, священников перерезали или изгнали. На погром христиан отреагировала Византия. Очевидно, предшествующие императоры смолчали бы. Но Роман Лакапин считал себя защитником веры, аланская церковь подчинялась Константинопольской патриархии, и союз с Хазарией был окончательно похоронен.
О Руси в этот период зарубежные источники упоминали редко. Она была ослаблена, выключилась из международной политики. Поэтому на нее не обращали внимания. Да и чего обращать-то? Русские витязи больше не пугали соседей. Они подрабатывали наемничеством, продавали мечи и жизни чужим государствам. Так, в 934 г. в византийской экспедиции в Италию участвовали 7 русских кораблей с десантом из 415 воинов. Русские купцы с трудом пробивались через печенежские кордоны на Днепре. Если удавалось вырваться на морской простор, бывали в Константинополе, добирались до Сирии и Египта.
Поддерживались контакты и со странами Запада. Около 935 г. в рыцарском турнире в Магдебурге участвовали «принцепс русский» Велемир, князь Ругии Венцеслав и еще несколько богатырей. Видимо, «принцепс» был одним из княжичей, который отправился искать счастья в Европе, а Венцеслав являлся князем Прибалтийской Руси. Она в Х в. считалась очень сильным государством, и ее вспоминали чаще, чем восточных славян. О ней писали Ибн-Якуб, Адам Бременский, Гельмгольд, Магдебургские анналы, кодекс «Дагоме юдекс», сборник Иосифа бен Гориона. Но вскоре и Киевская Русь заставила заговорить о себе…
33. Великий князь Игорь
Густыми и темными были псковские леса. Десяток верст от города – а уже глухомань. Лишь кое-где между громадами вековых деревьев и зарослями кустарника змеились неприметные тропинки. Погожим летним днем по такой тропинке вышел на берег реки молодой человек. Богатый плащ и кафтан, расшитые золотом сафьяновые сапоги, выдавали в нем очень знатную особу. В руках он держал охотничий лук, но ему было явно не до охоты. Прислушивался – не донесутся ли крики. Нет, не доносились. Хотя его, несомненно, звали, орали во все голоса. Значит, слишком далеко оторвался от спутников. Человек недовольно нахмурился. Что ж, будут потом оправдываться, объясняться, как же это случилось, что потеряли в лесу своего князя, по чьей вине он вынужден блуждать один, без коня.
Впрочем, он был спокоен. Бояться ему было нечего, он шел по своей земле. Огляделся и заметил лодку. Махнул рукой, подзывая ее. Вот и завершается неприятное приключение. Сейчас его отвезут в ближайшее селение, накормят, доставят в город. Лодка приближалась, и князь обнаружил, что правит ею девушка. По-хозяйски поинтересовался, откуда она. Сказала – из деревни Выбуты. Она за рекой, дальше по течению. Князь кивнул, потребовал перевезти туда. Девушка пригласила: давай, садись. Он поудобнее устроился в лодке, с наслаждением вытянул уставшие ноги. Спросил, как ее зовут? Ответила – Прекраса.
За бортом мягко шелестела вода, когда выехали из тени берега, стало припекать солнышко. А князь видел, что его перевозчица вполне соответствует своему имени. Он был уже не новичком с женщинами, не раз баловался с податливыми холопками, но такую красавицу встретил впервые. Скользил глазами по свежему лицу, высокой шее, по стройному стану, изгибающемуся в такт движениям весла. И все это рядом, стоит руку протянуть… Князь почувствовал, что ему жарко не только от солнца. Ну так за чем дело стало? Начал «претворять ей некие глаголы», «стыдные словеса» и с ходу полез в атаку. Но… получил неожиданный и мощный отпор.
Молодой герой был не столько уязвлен, сколько озадачен. Другая на месте Прекрасы сомлела бы от счастья, что до нее снизошли. Да и вообще для язычниц подобные вещи не возбранялись, если не замужем. Но оказалось, что эта девушка совершенно не похожа на других. Она была и сильнее своего пассажира. Окоротила запросто. Со смешливым огоньком в бездонных глазах, но на полном серьезе предупредила – давай-ка не шали, а то выкину из лодки, сумеешь ли выплыть? Раскрасневшийся, растерянный, он попытался внести ясность. Открылся, кто перед ней. Нет, и это не подействовало. Пожала плечами: ну и что? Если князь, то надо девок на щит брать? А может, лучше хазар или греков?
Чтобы скрыть смущение, молодой человек разговорился. Выяснилось, что Прекраса, ко всему прочему, очень умна. И держалась с таким достоинством, будто боярыня. Да какая там боярыня! А может, это кто-нибудь из богинь сошел на землю из светлого Ирия? Босоногая, едва прикрытая одной лишь заношенной сорочкой, но недоступная, величественная… Князь почему-то решил, что его честь требует обязательно добиться своего. Любой ценой! Хотя честь тут была не при чем. На самом деле, он просто влюбился. В первый раз влюбился по-настоящему. Бросил, маскируя под шутку: дескать, ишь ты, какая гордая, даже князем брезгуешь. Небось, и замуж не пошла бы? Девушка окинула его изучающим взглядом. Задумчиво помолчала и сказала, сдержанно улыбнувшись: нет, отчего же? Если по-хорошему, то пошла бы [57, 113]…
Вот таким или примерно таким образом Великий князь Игорь познакомился с будущей супругой. Конечно, его советники и воеводы были немало удивлены и возражали против необычного выбора. Тем более, что у них имелись кандидатуры – собственных родственниц. Но любовь оказалась сильнее. Игорь отверг мнения многоопытных вельмож. Это у него тоже получилось впервые в жизни. А придворные не особо настаивали. Они недооценили Прекрасу. Позабавится князь с красивой простолюдинкой, да и поостынет. Тогда ему и других жен предложат. Сыграли свадьбу, и Прекраса получила новое имя-титул – Ольга.
Судя по времени рождения сына, это произошло во второй половине 930-х гг. Но в те же годы стало меняться положение Руси. В прошлых катастрофах она утратила значительные территории, и все же устояла. Преодолела раздрай. Выросли дети погибших воинов, заняли в строю места отцов. Наконец, под власть Великого князя вернулось сильное и многочисленное племя северян. Как и почему оно воссоединилось с Русью, остается неизвестным. Войны с северянами не было, их не побеждали и не покоряли. Исторические источники открывают нам всего один факт. При Вещем Олеге у этого племени имелся свой князь, правил в Чернигове. Теперь у северян не стало племенных князей. Может быть, народ сверг их за пособничество хазарам. Но, может быть, и наоборот: князь восстал против каганата и погиб, его детей-заложников казнили в Итиле, а племя постановило на вече передаться Рюриковичам.
Дружба с северянами обеспечила безопасность Киева. А это был не только большой город, удобный для столицы. Это был стратегический плацдарм всей будущей политики. Самая насущная, самая болезненная задача, которая стояла перед государством – добиться выхода к морю. Население Руси платило подати мехами, продукцией сельского хозяйства. Великому князю и военной знати требовалось реализовать полученные товары. Да и у людей оставались излишки, их нужно было продать. Иначе сгниют, и что с них толку? Или придется подешевке отдавать хазарам. А главным рынком сбыта являлась Византия. Печенежская «пробка» на Днепре закупорила жизненно-важную артерию страны.
