Саймон немного помолчал и потом спросил брата:
– Могу я со своим отрядом выступить против Риверсов вместо тебя?
– Конечно. Но они не примут боя. Они не так глупы и понимают, что наши воины обучены лучше.
– Свен согласен с тобой.
Доминик повернулся к брату.
– Он уже вернулся?
Саймон кивнул.
– Пошли за ним.
Не успел Доминик договорить, как из темного угла башни выступил человек. На нем были мягкие туфли из кожи, которые делали его шаги неслышными. В этом заключалось главное искусство Свена – он мог незаметно войти и долгое время оставаться невидимым в любом месте. Доминик никогда не встречал раньше такого тихого человека.
– Тебе подали ужин? – спросил он.
– Да. – Голос у Свена тоже был тихий и мягкий. – Господин, у меня мало времени. Я должен как можно скорее вернуться в Карлайсл к своему стаду.
Доминик улыбнулся: стадо было сплошь в кольчугах.
– Что ты узнал?
– Риверсов становится все больше.
– Сколько их сейчас?
– Восемь рыцарей, двенадцать сквайров, тридцать простых солдат.
– Верховые?
– Это их главная трудность. У них только две хорошие лошади, остальные – настоящие клячи. Отряд ждет прибытия хорошо объезженных скакунов из Шотландии со дня на день.
– Оружие?
– Они вооружены так же хорошо, как и мы. Они очень жестоки и свирепы. В этом они похожи на своих кровожадных предков – викингов. Я-то знаю, что это значит.
Доминик усмехнулся: Свен был очень горд своими северными корнями. Рыцари часто потешались над ним из-за его постоянной похвальбы, но никто никогда не осмелился сказать это Свену в глаза.
В темноте раздался свирепый лай и затем человеческий крик.
– У нас иногда воруют хлеб, – заметил Доминик, – но Прыгунья не дает уйти ни одному вору.
– Когда прибудут остальные рыцари? – осведомился Свен.
– Через девять дней, может быть, и позже.
– Не скоро. Риверсы будут готовы к атаке в половину этого времени.
– Мы можем отразить натиск и выдержать осаду, – сказал Саймон.
– Тогда они сначала нападут на идущий к нам отряд и обозы, а потом доберутся и до нас, – возразил Доминик.
– Точно так, – согласился Свен. – Это план Дункана. Он умный парень.
– А что ты знаешь о Риверсах? Они будут сражаться вместе с Дунканом? – спросил Доминик Свена.
– Лучшие из них – да. Остальные пойдут за любым, кто пообещает им резню и богатую добычу, даже за Рыжим.
– Двоюродным братом Дункана? Он тоже хороший воин?
– Нет. Дункан похож на тебя, господин. Его люди пойдут за ним даже в ад. А за Рыжим пойдут одни собаки, и то если он приманит их куском сырого мяса.
Доминик задумчиво посмотрел вдаль. С тех пор как Мэг стала его настоящей женой, ей каждую ночь снились кошмары, и она просыпалась, покрытая холодным потом. Сны были разными, но вещали об одном и том же: «Грядет опасность. Какая опасность? Чума? Осада? Яд? Я не знаю. Я не знаю. Каждую ночь ближе, ближе, ближе». Доминик обнимал Мэг, гладил ее волосы, согревал своим теплом, а потом наступал рассвет. Но вслед за спокойным днем всегда следовала тревожная ночь.
– Хорошо, ты можешь идти, – отпустил Доминик Свена. – Спасибо. Ты, как всегда, очень помог нам. Теперь я знаю, что это за опасность.
Саймон подождал, пока Свен скрылся в темноте, и обратился к брату с вопросом:
– О какой опасности ты теперь знаешь?
– Моей жене снятся сны, предвещающие ее. Но не очень ясные.
– Теперь она твоя истинная жена, – многозначительно произнес Саймон. – Что бы ни было у нее с Дунканом, теперь она отдала себя тебе.
– Да, – подтвердил Доминик, – теперь она моя истинная жена.
«Но она никогда не говорит мне о любви. Мэг говорит об удовольствии, об опасности, о делах в замке, о заботах новой весны… но не о любви. Исцели меня, Мэг. Полюби меня. Дай мне сына».
Саймон ободряюще похлопал Доминика по плечу.
– Люди замка знают это. Когда вы с Мэг вернулись с охоты, оба сияющие, как солнце, они обо всем догадались.
Доминик неподвижно смотрел вдаль, ничего не отвечая. Саймон терпеливо ждал, когда брат обратит на него внимание.
– Я думаю, что пришло время отправить дьявола в преисподнюю, – проговорил Доминик неожиданно.
– Что?
– Джон Кемберлендский, бывший хозяин замка, должен быть почтен погребальным пиром и празднествами.
Саймон онемел от удивления.
– Будут музыка, игры и театр, – продолжал Доминик.
– Игры?
– Да. Во время этих игр Дункан и Риверсы наконец-то узнают крепость нашего оружия.
– Бой без кровопролития! – воскликнул Саймон. – Очень умно! Но и опасно: что, если Риверсы наплюют на правила игры и начнется настоящее побоище?
– Тогда гончие войны опять будут пожирать трупы на поле боя.
Про себя Доминик подумал, что одним из этих трупов наверняка будет труп самого Доминика Ле Сабра. Окинув в последний раз взглядом высокие зубцы замка, Доминик отвернулся, избегая смотреть на эту землю, которую он завоевывал всю жизнь и которая должна была стать олицетворением мира. Мечты были где-то далеко, а в настоящее время перед Домиником стояла угроза новой войны.
Но его звал звон золотых колокольчиков, и Доминик, махнув на все рукой, направился в комнату Мэг. Он не постучал – теперь дверь всегда была открыта для него. Мэг ожидала Доминика. Он вошел, и у него голова закружилась от свежести и аромата трав.
Эдит заворчала было, увидев хозяина.
– Оставь нас, – сказал он ей.
Эдит поспешно вышла. Вид Доминика напугал ее: он был мрачен под впечатлением последних новостей. Но, оставшись наедине с женой, он посветлел. Сердце Мэг при виде мужа отчаянно забилось. Доминик запер дверь железной щеколдой, Мэг поднялась ему навстречу со стула, и ее колокольчики нежно запели.
– Что случилось? – прошептала она.
Доминик окинул Мэг взглядом. Золотые волосы каскадом огня ниспадали к бедрам, облегающая туника из зеленого шелка повторяла изгибы тела, подчеркивая грудь, узкую талию и бедра. Несколько золотых цепочек, украшавших ее наряд, перестали быть цепями неволи.
Доминик медленно подошел к Мэг. Он провел пальцами по длинным локонам, и его рука задрожала от яростной тоски и желания.
– Ты красива, – сказал Доминик тихо, закрыв глаза и перебирая волосы Мэг. – Нет, красива – это не то слово, чтобы описать мои чувства. Говорить, что ты красива, – все равно что сказать «снег белый» или «вода мокрая».
– Доминик. – Мэг взяла его за руку. – Что произошло?
Доминик смотрел на Мэг, словно хотел запомнить изящные линии ее бровей, блеск изумрудных глаз, кремовый цвет кожи, чувственный изгиб губ. Он положил ладонь на губы Мэг, чтобы почувствовать ее дыхание.
