За очередным поворотом показалось здание, состоящее из одного огромного купола, и девчонка направилась прямо к нему.
– Эй!
На мой взгляд, не очень разумно запирать себя там и выдерживать осаду.
– Старый планетарий Академии! – почти что счастливо крикнула мне Мюр. – Поверь, я знаю, что делаю.
Внутри была тьма – хоть глаз выколи. Я бежал практически на ощупь, слыша шаги и тяжелое дыхание спутницы.
– На лестницу! Живо! Живо!
– Где она, черт тебя подери?!
Ее горячая ладонь нашла мою, крепко сжала и потянула за собой.
– Здесь! Ступеньки!
Глаза медленно привыкали к мраку, так что к моей чести можно сказать, что споткнулся я всего раз. Мы оказались наверху, когда бывшие представители венца творения божьего вломились в эту тихую мрачную обитель, кудахча и перекликаясь друг с другом, словно королевский зверинец, театр, цирк и сумасшедший дом в придачу.
Мюр схватила что-то у себя под ногами, швырнула вниз, оно звякнуло о каменный пол, взбудоражив наших поклонников, и те засуетились в поисках спрятавшейся добычи.
Девушка между тем потащила меня дальше, к какому-то темному механизму.
– Лишь бы масло осталось. Хоть бы осталось! – прошептала она так неразборчиво, что я с трудом понял ее.
Чиркнула химическая спичка, и я вздрогнул, таким громким и неожиданным мне показался тихий звук. Маленький огонь коснулся выемки прибора, нырнул в него, уносясь куда-то в нутро, а меньше чем через десять секунд вспыхнул вновь, теперь уже в сердце колоссального шара, состоящего из перфорированной бронзы и линз, висевшего над смотровым залом.
На стенах и куполе пробудились тысячи звезд. Я узнал Енота, Волосы Дианы, Скорпиона, Пастуха.
– Помоги мне! – попросила Мюр, показывая на выступающий рычаг.
Он оказался непоколебимым, точно борец с коррупцией, из-за застывшей от времени смазки. Мы навалились на него вдвоем, прежде чем он со скрежетом сдвигаемой могильной плиты поехал вниз.
Никто из преследователей не обратил на этот жуткий шум никакого внимания. Звезды дернулись и вслед за вращающимся шаром поплыли по кругу, словно потревоженные светлячки. Даже такая черствая свинья, как я, скажет, что зрелище было волшебным, точно феи слетелись со всех концов света в детскую сказку.
Я рискнул выглянуть из укрытия. Преследователи, забыв обо всем, завороженно наблюдали за полетом звезд.
Мюр дернула меня за рукав, скорчив страшную рожицу, показала на уровень масла в приборе. Красная стрелка лежала на нуле, а это означало, что счет идет на минуты, в любое мгновение свет погаснет и загипнотизированные представлением людоеды вспомнят, для чего они тут собрались.
Спускаться пришлось по той же лестнице, через «зрительный» зал. Мимо застывших фигур. Кое-где пришлось перемещаться на четвереньках, чтобы не попасться им на глаза. Конечно, мы перестраховывались, сейчас на нас бы не обратили внимания, даже если бы я бил поварешкой по пустой кастрюле.
Выбравшись из планетария, мы вернулись в паутинную сеть улиц и для того, чтобы хоть как-то перевести дух, спрятались в маленьком, всего-то ярдов на двадцать, одичавшем саду одного из особняков.
– Не прошли и половины пути, – вздохнула девушка. – Сложнее, чем я думала. До рассвета, боюсь, не успеем.
– Мы пока еще живы. – Я провел языком по губам, страшно хотелось пить. – Ни один из львов Старой Академии не оттяпал от нас кусок антрекота, и я радуюсь уже этому. Пройдем сегодня столько, сколько сможем. Когда появится солнце, найдем берлогу и спрячемся до следующей ночи.
Она слабо кивнула.
– Как ты поняла, каким образом их отвлечь?
– Слышала от тех, кто иногда ходит сюда, что похожие на людей, заразившиеся, но еще не ставшие чудовищами, гипнотизируются огоньками. Как оказалось, мне не наврали.
Создалось впечатление, что на отдых мы потратили всего лишь минуту, так быстро пробежало время. На этот раз мимо рыбного рынка мы крались с опаской, но он пустовал, и деревянные крытые ряды походили на длинные гробы, похоронившие в себе мрак.
Здесь тяжело пахло металлом. Медью. Соленой медью. От смрада крови, слишком хорошо знакомого мне, становилось неуютно. Мюр закрыла нос и рот рукавом пальто, и мы поспешили пройти место, где кого-то недавно съели.
Улица, по которой мы теперь шагали, то и дело ныряла в темные дворы. Раньше тут находились маленькие магазинчики, лавочки, ресторанчики и торговые склады, оставляя для жизни лишь последние этажи низких, терявшихся по сравнению с соседними кварталами домов.
Первую странную круглую емкость я заметил еще двадцать минут назад, но она не шевелилась и не пыталась нас сожрать, примостившись возле дальней стены, так что я покосился на нее, и только. Но чем дальше мы забирались, тем больше в тихих двориках попадалось таких штук.
Наконец их стало столько, что они перегородили нам дорогу. Мюр равнодушно прошла мимо, протиснувшись между покатых предметов, отчего я заключил, что опасности они не представляют.
Вблизи их бока напоминали застывший клей – полупрозрачные, с массой наплывов и наростов. Материал показался мне мягким и податливым, точно незатвердевшая скорлупа.
– Что это за дрянь? – Я старался их не касаться.
– Контаги, – не оборачиваясь, ответила мне Мюр и, понимая мое молчание, произнесла совсем невесело: – Что? В газетах Королевства о таком не пишут? Большинство контаги выглядят именно так, Итан. Ты никогда не задумывался, что делают чудовища, запертые на острове? Чем питаются?
– Жрут друг друга.
– Такое случается. Но тогда бы их стало гораздо меньше. Порой их подкармливают с Большой земли – к острову приходят баржи со скотом. В первые годы программы «Город без контаги» правительство Мергена убеждало готовых к бунту, обеспокоенных родственников несчастных, депортированных сюда, что никто из попавших в Старую Академию не умрет голодной смертью. Еду забрасывали в кварталы регулярно, но… теперь так делают лишь от случая к случаю. Головастые ребята, работающие на Брайса, считают, что этого достаточно, чтобы поддерживать популяцию чудовищ.
Она обвела взглядом двор:
– Перед тобой форма спячки. Ученые утверждают, что так контаги могут существовать годами, до лучших времен, которые вряд ли когда-нибудь наступят. Мои знакомые рассказывают, что на улицах этих цист[81] гораздо меньше. Однако если заглянуть в дома Серой линии[82], то там все от чердаков до подвалов забито подобными штуками.
– Их так много? – поразился я.
– Болтают, что да. – Мюр постучала по мягкому боку. – Но не бойся. Они не проснутся, даже если под ними развести костер. Я не знаю, что может их разбудить. Им нечего есть, поэтому чудовища пребывают в кошмарах, а быть может, вспоминают прежнюю человеческую жизнь.
