нем не думать.
Раз или два у меня даже получилось.
– Я принесла капкейк, – Джулс пододвинула ко мне «Красный бархат», – твой любимый.
Ее лицо осветила надежда: она дожидалась моей реакции.
Подруги изо всех сил старались сохранять рядом со мной бодрый вид, но я слышала их шепот и замечала косые взгляды – они тревожились. Очень тревожились. Как и Джош, который бросил волонтерскую программу и вернулся в Хазелбург «оказать моральную поддержку». Он прилетел на запоздалые каникулы через несколько дней после инцидента в Филадельфии, и когда ему рассказали о случившемся, он впал в ярость. Это было почти два месяца назад.
Я была благодарна близким за поддержку, но мне требовалось больше времени. И личного пространства. Они желали только добра, но я задыхалась от их постоянного присутствия.
– Не хочу, – я оттолкнула кекс. «Красный бархат». Как печенье, которое я испекла для Алекса в качестве приветственного подарка – когда-то в прошлой жизни.
В последнее время я терпеть не могла «Красный бархат».
– Ты ничего сегодня не ела, а уже вечер.
Стелла в кои-то веки оторвалась от телефона. И с беспокойством смотрела на меня.
– Я не голодна.
Джулс, Бриджит и Стелла переглянулись. Я переехала к Бриджит, потому что жить рядом с Алексом стало невыносимо. Он тоже уехал, но я не могла смотреть на дом без мыслей о нем, а каждый раз, когда я думала о нем, я словно начинала тонуть.
Беспомощная. Потерянная. Неспособная дышать.
– Скоро твой день рождения. Нужно будет отметить, – сменила тему Бриджит. – Давайте сходим в спа? Ты же любишь массаж. Я оплачу.
Я покачала головой.
– Или что-нибудь простое, например киновечер? – предложила Стелла. – Пижамы, дрянная еда, дрянные фильмы.
– Настолько плохие, что уже почти хорошие, – подхватила Джулс.
– Ладно, – я не хотела ничего праздновать, но спорить сил тоже не было, а они не отстанут. – Пойду посплю.
Не дожидаясь ответа, я отодвинула стул и пошла в свою комнату на второй этаж. Заперла дверь и забралась в постель, но уснуть не получалось. Мне перестали сниться кошмары, когда вернулись воспоминания, но теперь я боялась времени бодрствования.
Я лежала в темноте, слушала шум дождя и наблюдала за танцем теней на потолке. Последние два месяца быстро пролетели и долго тянулись одновременно, и каждый день перетекал в следующий бесконечным болотом оцепенения. И все же я просыпалась каждое утро и удивлялась, что пережила еще один день. После предательств Майкла и Алекса я утратила способность плакать.
Я не пролила ни единой слезинки после возвращения из Филадельфии.
Телефон на тумбочке оповестил о новом электронном письме. Я проигнорировала. Наверное, дурацкий скидочный купон на какую-нибудь абсолютно ненужную вещь.
Впрочем, мне все равно не спалось, и звук повис в темноте.
Я вздохнула, потянулась за телефоном и открыла письмо с энтузиазмом заключенного, идущего на смертную казнь. Ознакомительная информация для стипендиатов программы для молодых фотографов, с расписанием занятий и мероприятий на год, списком возможных вариантов жилья и мини-путеводителем по Нью-Йорку.
В мае я должна была закончить учебу и переехать на Манхэттен. Я мечтала об этом с тринадцати лет, но теперь перспектива не вызывала ни малейших эмоций. Нью-Йорк был слишком близко к Вашингтону, и, честно говоря, я не брала в руки камеру уже несколько недель. Я даже отменила помолвочную фотосессию для Эллиота и его невесты – побоялась не справиться. Он расстроился, но я направила их к другому фотографу. Мои клиенты заслуживали лучшего – у меня в данный момент напрочь отсутствовали как вдохновение, так и мотивация.
Через два с половиной месяца я начинала учебу на самой престижной в мире программе, а фонтан моего вдохновения полностью пересох. Еще одна прекрасная вещь в моей жизни разрушена.
И вдруг меня пронзила ярость, выдергивая из ступора.
Сейчас должно быть лучшее, самое увлекательное время моей жизни. Выпускной год, программа мечты… А вместо того чтобы праздновать, я хандрила, как… ну, как подросток с разбитым сердцем. И хотя это было наполовину оправданно, меня все достало. Достало давать над собой власть мужчинам, которым на меня плевать. Достало быть объектом жалостливых взглядов и беспокойного шепота.
Возможно, я была таким человеком в прошлом, но не теперь.
По венам хлынули гнев и негодование, заставляя меня встать с кровати и перерыть ящики. Обнаружив искомое, я его надела, натянула сверху толстовку и джинсы и засунула ноги в ботинки. Спустившись по лестнице, я обнаружила, что подруги столпились в гостиной. Рис стоял в углу с каменным лицом, как всегда настороже.
– Подвезти тебя куда-нибудь? – предложила Бриджит, увидев меня. – На улице ливень.
– Нет, у меня есть зонт.
– Ты куда? – спросила Стелла. – Я пойду…
– Все в порядке. Мне нужно кое-что сделать – одной.
Она слегка нахмурилась.
– Сомневаюсь, что…
– Я серьезно, – я глубоко вздохнула. – Я очень ценю вашу поддержку, правда. Но я должна сделать это для себя. Я не причиню себе вреда и не замышляю никаких безумств. Мне просто нужно ваше доверие.
Повисло долгое молчание, а потом наконец его прервала Джулс.
– Конечно, мы тебе доверяем, – мягко сказала она. – Ты наша лучшая подруга.
– Но если мы вдруг понадобимся, мы здесь, – теплый, сочувственный взгляд Бриджит пробудил в горле запутанный ком эмоций. – Всегда готовы составить тебе компанию, только скажи.
– Просто пришли сообщение, позвони, отправь почтового голубя – что угодно, – добавила Стелла. – Мой директ в «Инстаграме» порой переполнен, но тоже можно.
Я сглотнула ком в горле и тихо хихикнула.
– Спасибо. Я скоро вернусь. Обещаю.
Я нашла возле входной двери зонт, чувствуя спиной горячие взгляды встревоженных друзей, и вышла навстречу грозе. Ботинки скрипели по мокрому асфальту, пока я шла к зданию кампуса, в котором ни разу не бывала за все время, проведенное в Тайере. Во-первых, я ленилась, а во-вторых, боялась… ну, одного помещения.
Я показала студенческий на стойке регистрации и сверилась с картой, прежде чем направиться в глубь здания. Было дождливое мартовское воскресенье, и народу пришло немного. Те, кто дал себе на Новый год обещание больше тренироваться, уже сдались, а у завсегдатаев, видимо, был выходной.
Толкнув дверь в бассейн, я с облегчением выдохнула, увидев, что там тоже пусто. И оказалась в великолепном помещении с выложенными светлой плиткой полами и гигантским световым колодцем.
Я разулась и принялась раздеваться, пока не осталась в одном купальнике.
Запах хлорки уже не вызывал у меня тошноты. Я постепенно привыкла к нему во время уроков плавания с Ал… Во время уроков плавания. Но кожу все равно пощипывало от беспокойства при виде неровностей бледно-бирюзовой воды, которая словно бесконечно растягивалась в бетонной емкости олимпийских размеров.
Я не занималась плаванием несколько месяцев. Я
