— Не наш, — отрезал Пётр, — мы так грубо не работаем.
— Ну хорошо. А в качестве кого вы меня к фигуранту подведёте?
— Да хулигана же!..
— Надеюсь, не на пятнадцать суток, да ещё со штрафом?
Пётр засмеялся:
— С полицией договорились уже. До утра.
— О господи! Никакой личной жизни! Отпуск, море, девушка — а тут вы…
— Сочувствую. Но у нас как в армии. Кто проявил инициативу, тот её и исполняет.
— Сейчас Оксане позвоню, предупрежу. А то нехорошо, вышел на пять минут и пропал до утра.
— Конечно.
Володя позвонил Оксане и выслушал кучу упрёков. И в самом деле, нехорошо получилось: привёз девушку отдыхать, а сам периодически исчезает. Ещё подумает, что шашни на стороне завёл.
До полиции доехали быстро, город невелик. Дежурный поприветствовал Пётра как старого знакомого и с интересом посмотрел на Володю:
— Этого сажать?
— Да, к Мартьянову. Утром выпустишь — до прихода новой смены. Если будут просьбы у него, исполни.
Потом Пётр повернулся к Володе:
— Как мы в машине и договаривались, тебя задержали за драку. А я утром подъеду, заберу тебя. О, чуть не забыл! — Пётр вытащил из наплечной сумки небольшую хромированную фляжку, щёдро полил одежду Володи, а потом протянул фляжку ему:
— Глотни хорошо…
Володя поморщился: жарко, закуски нет, но пить придётся. Для дела надо, антураж создать соответствующий, чтобы запах был.
Дежурный полицейский смотрел с завистью: хорошая выпивка — и на одежду.
Во фляжке был коньяк, по вкусу — дагестанский марочный.
— Ну вот, теперь ты — подвыпивший курортник. Удачи!
— К чёрту!
Полицейский скомандовал Володе:
— Руки за спину! Вперёд!
Он провёл его по коридору, загремев ключами, открыл зарешеченную дверь.
В «обезьяннике» Володя был впервые. Голые нары, отполированные сотнями тел, тяжёлый запах, шершавые стены.
— Мартьянов, принимай сокамерника. Только подраться не вздумайте, ежели не хотите дубинки отведать.
Мартьянов лежал на нарах и при появлении дежурного поднялся. Взгляд его глубоко посаженных глаз был колючим, левый глаз наполовину заплыл, нижняя губа разбита. Сам Мартьянов был сухощав и жилист, мужчины такого телосложения выносливы, в драке юркие. Видимо, неизвестный Володе отдыхающий был силён и могуч, коли так отделал местного.
Дежурный закрыл дверь, загремел ключами и ушёл.
Мартьянов на правах старожила осмотрел Володю с головы до ног.
— Приезжий?
— Ага, отдохнуть, искупаться приехал.
— За что в «обезьянник» попал?
— Да в кафе пристал один, пьяный.
— Можно подумать, ты трезвый. — Мартьянов потянул носом. — Коньяк пил, дагестанский.
Володя удивился. Запах коньяка от водки или от виски он тоже отличал — но чтобы ещё и место производства? Нюх у фигуранта хороший.
В разговоры с Мартьяновым Володя решил не вступать, захочет — сам расскажет. И чтобы фигурант не подумал, что Володя — «подсадная утка», он показал на нары:
— Твоя шконка? Значит, я здесь лягу. Устал я что-то.
Не дожидаясь ответа Мартьянова, Володя улёгся.
Нары в камере были в форме буквы «П», и когда, потоптавшись, Мартьянов улёгся тоже, их головы оказались совсем близко.
Володя закрыл глаза, сосредоточился…
Мысли у фигуранта были простые, как копейка.
«Ещё один отдыхающий, чтоб их! Небось целый год горбился, чтобы за неделю всё спустить. Ишь шикует: коньяк пьёт, небось мамзель подцепил, охмурил, пыль в глаза пуская. Всех желаний — выпить, подраться и тёлку снять. Как не вовремя они меня задержали! И дёрнул же меня чёрт партию с приезжим сгонять! Видел же — поддатый он, думал — бабки по-быстрому срублю. С северов тот хмырь, денег полные карманы. Сам видел, польстился. А вышло по Черномырдину. Мало того, что фингалов наставили, могут ещё пятнадцать суток дать. Это уже очень плохо, может встреча сорваться. Какое сегодня число? Седьмое или восьмое? Или штрафом отделаюсь? Лучше бы штрафом. Если на встречу не приду и камешки не принесу, мне по репе ещё так настучат… Как было хорошо раньше, ещё до присоединения Крыма! А теперь через границу ехать надо, пограничники, таможенники, а ещё хуже того — националисты. Мне они как кость в горле. Могут придраться к паспорту, побить или ограбить. Прописка-то крымская. Корабль в Одессу придёт двенадцатого, стоянка — три-четыре дня. Нет, если пятнадцать суток дадут, точно не успею. Мамочки мои! А всё жадность моя, как будто денег не хватает, последнюю корку хлеба доедаю. Надо завязывать играть в бильярд. Мустафа мужик серьёзный, деньги неплохие платит, и, если к кораблю не успею, будет плохо».
Фигурант стал придрёмывать, мысли его путались.
Загремела дверь соседней камеры — это дежурный запер в каталажку ещё одного бузотера.
К подвыпившим курортникам полиция относилась лояльно. Люди отдыхать приехали, могут себе позволить и выпить в меру. Но когда подвыпившие, но не рассчитавшие дозу начинали мешать окружающим — сквернословить, драться, — забирали сразу. Курортники — это деньги, доход в бюджет, прибыль для частников, сдающих квартиры, торгующих, оказывающих услуги на пляже. Курортники как дойная корова, и её надо беречь.
Но параллельно с ними приезжала всякого рода шваль, карманники, воры, картёжники. Люди на отдых едут с деньгами и зачастую беспечны. Но курортный сезон короток, вот уголовники и пользовались моментом.
Бузотер сначала орал, что его заперли ни за что. Потом стал горланить песни — громко, но невнятно, то распевал полублатной шансон, то переходил на рэп. Из разных камер немедленно полетели предложения заткнуться.
— Не мешай спать, чмо! Не знаешь меры, не умеешь пить — заткнись!
— А то что будет?
— А вот как дадут тебе «пятнашку», вместе придётся улицы подметать. Тогда я тебе рёбра пересчитаю.
Поскольку угроза была реальной, до бузотера дошло, и он замолчал. Но для Володи бузотер оказал услугу: у Мартьянова сон прошёл, и он вообще сел на нарах.
— Вот скотина пьяная, сон перебил… У тебя закурить нет?
— Не курю, — отозвался Володя.
Недоработал Пётр, не успел узнать и сказать Володе, что фигурант курит. Снабдил бы сигаретами, сейчас бы Володя поделился с ним куревом, глядишь — и разговорился бы фигурант. Понятно, что о камнях он не скажет ничего, но на какие-то мысли навести его можно было подтолкнуть.
Мартьянов посидел немного и опять улёгся. Однако лежать на голых нарах было жёстко и неудобно.
«Может, дать дежурному денег? Глядишь, протокол задержания порвёт и отпустит. Деньги все любят. Хотя… Как бы хуже не вышло. Припишут дачу взятки должностному лицу, тогда реальный срок дадут. Нет, не буду. Завтра утром начальство придёт, буду стоять на своём: не я первый драку начал, тем более что свидетели есть. Пьян я не был, а чего дрался — так самооборона. Плохо, что матери не сообщил, волноваться будет. В дом чужой не залезет. Дмитрий, сосед, за домом присматривает, я деньги за то плачу. Собачка моя, Цербер, чужого во двор не пустит. Собака — самый лучший охранник. Человек предать из-за выгоды может, а скотина — никогда. Потому и камни в тайнике, в будке у собаки. Ни один мент не догадается и искать там не будет. Это я ловко придумал».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
