Шило стоял на стене с арбалетом в руках. Выстрел! Глядя только туда, на поле битвы, Шило кинул арбалет на левый край маленького импровизированного стола перед собой. На правом краю стола лежал уже заряженный Жбаном второй арбалет.
– Право! – крикнул Жбан, стоящий на коленях возле столика.
Не глядя вниз, глядя только вперед, на противника, Шило опустил руку на правую часть стола и, взяв на ощупь заряженный арбалет, поднял его, быстро прицелился и выстрелил…
– Лево! – крикнул Жбан, уже успевший зарядить первый арбалет…
– Право! Лево!.. Право! Лево!..
* * *
– Номер цели: двадцать, двадцать три, двадцать восемь! – крикнул Коля в мегафон, повернувшись назад и вниз, – к кузнице, к мужикам, стоящим у минометов. – Беглым по пять! Огонь!
Над головами тут же понеслись мины, улетая в заданные точки поля сражения. Их визг и вой мешался с визгом и воем Орды, заметавшейся в клочьях разрывов, в дыму…
Коля перезарядил ленту крупнокалиберного и пригляделся к творящемуся на поле бедламу: пулемет должен хоть пару минут остыть…
* * *
Истошные вопли огласили центральную площадь Берестихи. Коля мгновенно обернулся: с Красного крыльца княжьих хором хлынула лавина пеших татар…
Коля схватился за мегафон:
– Внештатная! Работаем внештатную! Вариант: прорыв!!!
Каждый второй защитник Берестихи мгновенно обратил оружие внутрь, в сторону княжьих хором.
Шило и Жбан мгновенно переставили свой столик. Теперь Шило стоял к полю спиной, а Жбан стоял на коленях на самом краю помоста, лицом к Шилу, спиной к центру Берестихи…
– Правый!.. Левый!.. Правый!.. Правый!! Правый!!!
Жбан поднял глаза и обомлел: Шило стоял изогнувшись, пронзенный татарской стрелой, прилетевшей с поля…
– Правый! – ничего не соображая в пылу, Жбан вскочил, пытаясь подхватить падающего друга. – Правый!! Правый!!!
Шило безвольно обмяк у него на руках, и в ту же секунду стрела, прилетевшая от Красного крыльца, впилась в спину Жбану…
Кинув быстрый взгляд в сторону умирающих друзей, Коля быстро пристыковал гранату к подствольнику своего автомата…
– Там… – Шило из последних сил выкинул руку в сторону княжьих хором, – на чердаке… наши… – он потянулся рукой к Коле…
Коля выкинул руку в ответ на пожатие и вдруг ощутил у себя в ладони какой-то предмет…
Перстень! С огромным рубином…
– Отбили у татар… – с трудом пояснил Шило. – На чердаке… Золото… Сиротам… Вдо….
Кровь хлынула горлом, и Шило замолк…
* * *
Красное крыльцо, иссеченное очередями и утыканное стрелами, продолжало изрыгать все новых и новых татар…
По всей Берестихе кипели локальные схватки.
Черный дым от разрывов заволок солнце, мешаясь с густым оранжевым дымом шашек, – Коля успел поставить завесу…
* * *
С опушки казалось, что Берестиха исчезла, утонула в черных и оранжевых облаках… Черные поводья освещались изнутри желтыми вспышками взрывов, оранжевые тучи вспыхивали красным, зловещим светом…
– Похоже, захлебнулись… – сказал тревожно Чунгулай и повернулся к Бушеру.
Бушер бесстрастно и спокойно смотрел на черные и оранжевые облака, скрывшие Берестиху…
* * *
Сенька спешился и шуганул коня, чтобы тот не попал под стрелы.
Он хорошо знал, как попасть в Берестиху никем не замеченным, – через собачий лаз с севера. Однако он вырос за зиму, как все говорят, – возмужал…
Эх, не подведи!
Сенька перекрестился и, разбежавшись, с разгона бросился рыбкой в собачий подкоп. Больно полоснуло краем бревна по спине – возмужал: что верно, то верно.
Ну, значит, рубаху сошьют ему новую, – эта-то в клочья теперь!
Быстрее теперь, к кузнице!
В дыму хрен найдешь… Ага! Вот она!
Выскочив из кузницы, Сенька взлетел на стену, прижимая к груди драгоценный прибор…
Кашляя и захлебываясь от дыма, он быстро надел на ось «болгарки» алмазный диск. Не закрепив диск на оси стопорной гайкой, Сенька нажал на кнопку «пуск». Болгарка взвыла, разгоняя алмазный диск до авиационной скорости вращения – три тысячи оборотов в минуту…
Дождавшись, когда диск раскрутился и нарастающее гудение перешло в тонкий свист, Сенька резко повел болгаркой… Незакрепленный диск сорвался с оси и, свистя, унесся в толпу татар… Мгновенный визг – теперь уже человеческий – огласил толпу; алмазный диск продолжал лететь и там, среди кольчуг, рук, тел, голов, щитов и ватников без видимого напряжения, – как раскаленный гвоздь сквозь масло…
К Сеньке стремительно подбежала девчонка лет шести, перепачканная, как в печной трубе побывала:
– На, Сеня, еще кружок тебе нашла…
* * *
Бобер, сухой мужик лет сорока, повернулся, пытаясь стряхнуть с себя трех татар… Не получилось. В руках Бобра был пробойник «Spark», заряженный костылями… Трижды хлопнули пиропатроны, три костыля вошли до отказа, до точки загиба…
* * *
Мощный татарин с размаха ударил Глухаря ножом в грудь. Его нож, ударившись в кольчугу Глухаря, со скрежетом переломился на три части…
– Напрасно… – усмехнулся Глухарь, ловя левой рукой татарина за шиворот. – Кольчугу-то я сам себе ковал… А ты свою, поди, украл где… – усмехнулся Глухарь, ткнув в татарскую кольчугу гудящей дрелью «Bosch» – прямо в грудь.
– Вещь! – похвалил Глухарь, извлекая бешено крутящееся сверло из груди татарина. Ударив очередного нападающего рукоятью дрели – тяжелой, содержащей аккумулятор, Глухарь крикнул кому-то в сторону: – Ручка хороша, тяжела!.. И сверло само в кольчуге дырку ловит… Уже я штук пятнадцать просверлил, не поверишь! «Bosch»!!! – подчеркнул он, просверливая очередного оглушенного рукоятью батыра. – Лучше не сделаешь!!
* * *
Новая лавина пеших татар, выплеснувшаяся с Красного крыльца, на секунду замерла: перед ней с земли поднимался огромный деревянный щит, закрывавший волчью яму-ловушку. Щит поднимали мужики со стены – за альпинистские фалы, – говоря попросту, за капроновые веревки. Щит встал, как огромная крышка люка. В тот же момент перед татарами, сбегавшими с крыльца, сверкнула вспышка световой гранаты. За спинами сбегавших с крыльца раздался оглушающий грохот шумовой гранаты… Кинувшись от звука вперед, лавина, сбегающая с крыльца, устремилась в яму…
Мужики на стене по команде Коли отпустили веревки, и крышка упала на место, закрывая яму.
– Эй! – крикнул кто-то со стены. – Не расходись: в княжей горнице еще отряд копится!
– Готовы!
– Идут!
Яма открылась. Световая граната вспыхнула, ослепив вновь и тех, кто был в яме.
– Принимай пополнение!
Оказавшиеся в яме, на горе трупов воинов Балыка, прикрытых резаной, рваной сетью, воины первого отряда, вполне оценившие свое унизительное, позорное положение, были хоть и временно ослеплены, но в состоянии полной боеготовности, если не сказать в состоянии озверелой жажды боя.
На головы батыров первого отряда посыпались, прыгая, падая, втаптывая в останки воинов Балыка, – батыры второго отряда, их же однополчане и земляки. И те и другие, ослепленные, тут же смешались в бешеную кучу… Началась беспощадная резня.
* * *
На стену, на настил, Глухарь с двумя мужиками с трудом затащил огромный арбалет.
– Как ты просил, – сказал Глухарь Коле, устанавливая двухметровый арбалет – стальная рессора, стальной трос, деревянное ложе…
– Такой до леса дошибе-е-ет!
– Заряжай копьем!
* * *
– У них очень маленькие, легкие стрелы, поэтому они и летят далеко! – объяснил Шаим, протягивая Чунгулаю арбалетную стрелу.
– Не в этом дело… – задумчиво покачал головой Бушер.
Четыре батыра принесли и положили перед конем Чунгулая копье, на которое было нанизаны сразу три татарских трупа…
– Копье прилетело сюда, на опушку, из крепости… – пояснил старший носильщик. – У них есть и большие, тяжелые стрелы, которые летят еще дальше маленьких, легких…
Чунгулай молча посмотрел на старшего носильщика, а затем снова перевел взгляд на своеобразный «шашлык».
– Я сделал подсчеты, мой повелитель… – тихо сказал Чунгулаю Бушер.
– Отъедем!
– Из донесений с поля боя, повелитель, следует, что только каждый третий из твоих воинов уцелел…
– Они продолжают драться?
– О нет! Уцелели лишь те, кто не вступал в бой, кто находился здесь, с тобой, в резерве… Кого ты посылал на штурм, те все… – Бушер удрученно качнул головой. – Да, именно, – подтвердил он жест Чунгулая. – Спаслись единицы…
– Они бежали с поля боя?!
– Нет. Уцелели израненные. Русские не стали их добивать. …Твоя Орда, мой повелитель, уменьшилась… В три раза…
Чунгулай молча кивнул и отдал приказ:
– Отбой! Собраться всем здесь, на биваке! …Я хочу видеть тех, кто был там и уцелел…
Телохранитель, выполнявший заодно и роль адъютанта, поклонился и, тут же пришпорив коня, сорвался с места – выполнять приказ…
