блюдце, а потом тоже отправился на выход из заведения. У него оставалось еще пара свободных часов в запасе, и он решил уделить это время визиту в посольство к своим людям.
Глава 7. Заветная мечта
Тория
Ожидание тоже может быть приятным. Такую установку сделал себе Лаккомо, занявшись восстановлением своего душевного равновесия. И когда монотонное время дежурства рядом с разгрузкой очередной партии военпрома подошло к концу, Аллиет-Лэ удовлетворенно направил корабль к родине.
В череде уже откровенно глупых, по мнению вице-короля, дежурств хоть как-то разбавляли службу военные учения, которые приказали провести в ОКФ. Тренировочные бои отрабатывали с широкой оглаской на общественность, метрополия старательно донесла важность операции до населения колоний. Но большую часть, как полагается, засекретили, хотя Лаккомо все равно отнёсся к учениям скептично.
Военные тактики космических боев были стары как его жизнь, а в условиях идеального вымышленного противника были к тому же ещё скучны, как лекторские трактаты тервера в Академии. Даже фантасты, по мнению вице-короля, порой были находчивее и изобретательнее, а сам Лаккомо не стеснялся изучать фарэйские манёвры и раз в пару недель беседовать с Жейком о стратегических схемах с применением нового военпрома.
Посему, между официальными учениями ОКФ и боевыми дежурствами Лаккомо, почерпнув от общения с пиратом много нового, вновь оживил свой экипаж извращенной фантазией на внутрекорабельные учения.
В ход пошли малореальные сценарии, все как один ведущие к неминуемой гибели корабля или его экипажа за предельно короткий срок. Добавились экзотические вводные, над которыми даже профессиональные члены команды поначалу терялись. Классикой стала симуляция абордажного захвата.
- Группа механоидов в слепой зоне вскрывает отсек Зет-5, Капа-3 и Вело-9. Москитный флот отвлечен вражеским звеном. Время до вскрытия отсека – семь минут.
И не важно, что все это были технические отсеки для грузовых доставок. Чаще всего такие учения заканчивались очевидным сценарием, и «группа механоидов» прорывалась по коридорам через стены жилых отсеков, где их не могло встретить оружие достаточной мощности для ликвидации, и экипаж негероически «умирал».
- Группа механоидов движется по коридорам в направлении мостика. Время прибытия – пятнадцать минут.
- Но, командир, там же не пролететь… - сомнительно встретили подобные условия в экипаже.
- Едет, - тут же последовало назидательное уточнение от командира.
И когда экипаж в первый раз, естественно, не справился с задачей, хотя «героически покинул опасный мостик», Лаккомо не преминул морально изнасиловать народ за забывчивость по отношению к «Стремительному», коего тоже причислил к полноценному члену команды.
- Один импульсный разряд в закрытом коридоре. Одна подобранная звуковая волна. Один приказ… - тихо, но жестко отчитывал командир.
Урок был усвоен. И в следующие разы вероятные противники в лице неназываемых полиморфов всячески блокировались, останавливались, подвергались электромагнитным карам и коридоры «Стремительного» на учениях становились все безопаснее.
Лаккомо охотно собирал варианты от техников на сценарий будущих учений. И разбавлял их воспоминаниями об экспрессивных высказываниях Жейка. Так, к примеру, среди вводных условий появились встроенные микроботы, которые обычно составляли систему автопочинки некоторых полиморфов. Или жидкий аркон, который, залитый в энергоцентраль, создавал помехи и отключение различных функций корабля.
По таким сценариям экипаж мостика то оставался без электропитания и вынужден был переходить на ручное управление. То терял связь с техническим отсеком. То орудийные установки отжирали питание двигателей, а при попытке их починить «ломалась» система жизнеобеспечения.
Трезво осознавая, где на его корабле сейчас есть слабые места в обороне, Лаккомо последние месяцы минимум два раза в неделю прогонял свой экипаж по всем случайностям, добиваясь выработки новых безусловных рефлексов на вероятные проблемы. Эпичностью таких регулярных учений становились случаи с отключением гравитации на борту и посадки «Стремительного» на пустынные планеты. И если после первого примера все провинившиеся, кто не успел в обозначенные сроки влезть в спецкостюм или хотя бы удержать содержимое желудка при себе, потом самолично драили корабль с ассанизаторами наперевес. То после вероятной ошибки во втором примере исправлять недочеты было бы уже некому и негде. Посадка корабля такого класса была занятием настолько редким, что за ненадобностью ее отрабатывали только на симуляторах. И то по регламенту реже, чем проверка пилотов у штатного психолога.
А тут у командира новая блажь появилась. Паранойя в голове зудела. И подавай ему посадку корабля и в плотные слои атмосферы, и приводнение на океан. После такого народ думал, что ни одних ассенизаторов на борту не хватит, чтоб удалить с корабля налет нервозности.
Поэтому те немногие спуски на планеты, которые объявлял командир, становилось для экипажа огромным событием. И зачастую событием тревожным. Потому что ни одна подготовка на симуляторах и даже на патрульных торийских кораблях не давала реального опыта в посадке такого единственного огромного корабля как «Стремительный». На пилотов в такие моменты мысленно молились и старались едва ли не дышать.
Когда Жейк первый раз услышал про посадку такого корабля, то назвал Лаккомо извращенцем. А когда узнал, что для «Стремительного» это нормальная функция и однажды он даже садился на родную столицу, то фарэец беспафосно пропищал какую-то ругань и обозвал всех торийцев «ебанатами». То ли от ужаса, ли восторженно. Никто так и не понял.
И вот очередной раз, во время двухнедельных помпезных учений ОКФ, в которых участвовали даже бордианские корабли, Лаккомо вновь изобретал своему экипажу частные боевые задачи. А так же наблюдал, как по его указке личный состав успешно сходится к новыми цинтеррианскими техниками, которые поступили ему на борт в придачу к свежим полиморфам.
По итогу такой засланной деятельности Лаккомо
