Внезапно ожила полицейская радиосвязь.
– Грэффам, ну что там у вас?
– Вроде как все чисто.
– Риццоли с тобой?
– Да, рядом.
– У нас тут неприятность.
Джейн вопросительно взглянула на полицейского.
– Что там еще? – спросил он в микрофон.
– Доктор Айлз хочет с ней поговорить – срочно.
– Сейчас идем.
Джейн последний раз окинула взглядом мансарду, и они направились вниз по лестнице, обратно в коридор – мимо спален, которые уже осмотрели, и ликов на портретах, которые наблюдали за ними всего несколько минут назад. И снова у Джейн бешено заколотилось сердце, когда она вышла из парадной двери в ночь, озаренную вспышками полицейских мигалок. К тому времени подоспели еще две патрульные машины – и беспрерывно мигающий резкий свет опять на несколько мгновений ослепил Риццоли.
– Джейн, она сбежала.
Джейн взглянула на Мауру, стоявшую в контражурном свете фар патрульных машин.
– Что?
– Лили Соул. Мы стояли тут, на тротуаре. Потом оглянулись – а ее уже и след простыл.
– Черт!
Джейн окинула пристальным взором улицу – осмотрела сбившихся в кучки, похожих на призраков полицейских и просто зевак, выскочивших из дома на холод, чтобы поглазеть на захватывающее зрелище.
– Это случилось всего-то несколько минут назад, – проговорила Маура. – Она не могла уйти далеко.
35
Лили мчалась стрелой сначала по одному переулку, потом по другому, все больше углубляясь в лабиринт незнакомого города. Она никогда не бывала в Бостоне и не имела ни малейшего представления, куда бежит. До нее отовсюду доносился рев сирен патрульных машин, которые, точно акулы, кружили где-то совсем неподалеку. Заметив свет фар, она тут же бросилась в ближайший проулок. И спряталась за мусорными баками, пережидая, пока наконец проедет патрульная машина, которая медленно ползла по улице. Как только она повернула за угол, Лили снова пустилась наутек, только уже в другую сторону. Теперь она бежала под горку, то и дело поскальзываясь на обледенелых булыжниках и чувствуя, как рюкзак нещадно колотит ее по лопаткам. Одета она была совсем не по погоде, и ноги у нее очень быстро окоченели, как, впрочем, и руки без перчаток. В очередной раз она поскользнулась в своих кроссовках так, что не устояла и плюхнулась на мягкое место. От удара при падении ее спину пронзила острая боль. И несколько мгновений так и просидела, зажмурившись от боли. Когда же в глазах у нее наконец прояснилось, она заметила, что оказалась у подножия холма. Прямо через улицу виднелся какой-то парк, обрамленный кустами и голыми деревьями, которые отбрасывали длинные, тощие тени на затянутый ледяной коркой снег. Затем ее взгляд привлек знакомый светящийся знак.
Знак метро.
Нужно просто прыгнуть в поезд, и в считаные минуты можно оказаться в другой части города. К тому же там тепло.
Лили встала на ноги, превозмогая боль в копчике и расцарапанных при падении ладонях. Перешла, прихрамывая, через улицу и, не успев сделать и двух-трех шагов по тротуару, вдруг остановилась.
Из-за утла показалась полицейская патрульная машина.
Девушка тут же метнулась в парк и нырнула в кусты. Затаившись за ними с бешено бьющимся сердцем, она решила переждать, пока полицейские проедут мимо, – но они и не думали ехать дальше. Глянув сквозь кусты, беглянка увидела, как их машина остановилась неподалеку от входа в подземку. Черт! Планы меняются.
Лили огляделась вокруг и заметила мерцающий вдали знак другой станции метро, располагавшейся на противоположной стороне парка. Она вскочила и двинулась по газону, стараясь держаться в тени деревьев. Снег везде был покрыт ледяной коркой, и с каждым ее шагом раздавался громкий хруст, а ноги проваливались в глубокие сугробы. Но Лили упорно продвигалась вперед, хотя чуть не потеряла одну кроссовку – она застряла в снегу, – и задыхалась, оттого что выбилась из сил. И вдруг сквозь хрипы собственного дыхания она услышала за спиной странные звуки. Хруст, шорох. Она остановилась, оглянулась. И у нее едва не остановилось сердце.
За деревом кто-то мелькнул. Безликий, нечеткий силуэт в черном, больше похожий на тень, чем на нечто телесное. «Это он».
Всхлипнув, Лили бросилась бежать дальше, продавливая подошвами кроссовок ледяной наст. Шум собственного дыхания, громкий и частый стук сердца заглушали посторонние звуки, но девушка чувствовала: он дышит ей в спину. Он всегда был у нее за спиной – каждую минуту, каждую секунду; он шел за ней по пятам везде и всюду, словно шепча проклятия. Но не так близко, еще никогда он не был так близко! Она не оборачивалась, чтобы не видеть приближения твари из терзавших ее кошмаров. Она просто рвалась вперед, даже когда потеряла одну кроссовку и когда носок на ноге промок насквозь и обледенел.
И вдруг Лили выскочила из сугроба – прямо на тротуар. Прямо перед входом на станцию. Она бросилась вниз по лестнице, в ужасе предчувствуя, как позади вот-вот захлопают крылья и в спину ей вонзятся когти. Но тут девушка почувствовала, как из подземного туннеля на нее пахнуло теплом, и увидела толпу высыпавших ей навстречу пассажиров.
«Возиться с деньгами нет времени. Прыгай через турникет!»
Лили перемахнула через него, шлепнув мокрым носком по вымощенному плиткой полу. Два шага – и она застыла как вкопанная.
Прямо перед ней стояла Джейн Риццоли.
Лили мигом развернулась – назад к турникету, через который только что перемахнула. Но путь к отступлению ей преградил полицейский.
Она лихорадочно огляделась вокруг, в ужасе ожидая, что сейчас перед ней возникнет тварь, которая ее преследовала, но увидела только пассажиров, смотревших на нее с удивлением.
Наручники сомкнулись вокруг запястий Лили.
Девушка сидела в припаркованной возле входа в метро машине Джейн Риццоли; у нее больше не было сил планировать побег. Мокрый носок затвердел так, что сжимал ей ногу ледяными тисками; она никак не могла отогреться и дрожала всем телом, хотя в салоне работал обогреватель.
– Ну ладно, Лили, – заговорила Джейн. – Теперь ты расскажешь мне всю правду.
– Да вы же мне не поверите.
– А ты попробуй.
Лили сидела не шелохнувшись, ее растрепанные волосы разметались по лицу. Теперь уже все равно. Она устала бегать. «Сдаюсь».
– Где Доминик? – спросила Джейн.
– Умер, – ответила Лили.
Секунду-другую Джейн обдумывала услышанное и делала выводы. За закрытым окном провыла сирена проезжавшей мимо пожарной машины – в салоне же, где сидели женщины, слышалось только шипение обогревателя.
– Это ты убила его? – продолжала задавать вопросы Джейн.
Лили сглотнула:
– Да.
– Значит, его мать не приезжала за ним, так? И не увозила ни в какую заграницу. Поэтому ты и написала в школу то письмо.
Лили опустила голову еще ниже. Какой смысл отрицать что-либо! Эта женщина уже все сложила воедино.
– Из школы звонили. Они звонили каждый божий день – все спрашивали, когда он вернется. Вот и пришлось им отписать, чтобы они отвязались и не допытывались, где он да что с ним.
– Как же ты его убила?
Лили вздохнула и содрогнулась.
– Это случилось через неделю после папиных похорон. Доминик был в нашем гараже. Разглядывал мамину машину. Он сказал, что ей она-де больше не нужна и ему хотелось бы взять ее себе. – Тут голос у Лили сорвался на шепот. – Тогда я ему и сказала, что все знаю. Что это он их убил.
– Как ты узнала?
– Из его блокнота. Он прятал его у себя под матрасом.
– И что было в блокноте?
– Все про нас. Целые страницы о нудном семействе Соул. Что мы делали изо дня в день, о чем разговаривали между собой. Были там и записи о том, по какой тропинке Тедди ходил на озеро. Какие лекарства мы держали в аптечке, в ванной. Что ели на завтрак, как желали друг другу спокойной ночи. – Лили замолчала. Сглотнула подступивший к горлу комок. – А еще он знал, где папа хранил ключ от ящика с пистолетом. – Она посмотрела на Джейн. – Он изучал нас вроде как ученый. А мы были для него вроде как подопытные крысы.
– Он так и написал в своем блокноте, что убил твоих родных?
Лили заколебалась.
– Нет. Последняя его запись была помечена восьмым августа – как раз в тот день Тедди… – Она запнулась. – Он же прекрасно понимал: о таком лучше не писать.
– А где сейчас тот блокнот? У тебя?
– Я сожгла его. Вместе со всеми остальными его книжками. Мне было противно на них смотреть.
Лили поняла по глазам Джейн: «Ты уничтожила улики. Как же я могу тебе верить?»
– Ладно, – вздохнула Риццоли. – Ты сказала, что застала Доминика в гараже. И предъявила ему обвинения.
– Я была вне себя и даже не представляла, что может случиться.
– И что же случилось?
– Когда я ему сказала, что все знаю, он уставился на меня как ни в чем не бывало. Ни страха в глазах, ни раскаяния. «Ты не сможешь ничего доказать», – только и ответил он. – Лили вдохнула и медленно выдохнула. – Даже если б я и сумела что-то доказать, ему тогда было только пятнадцать. И в тюрьму бы его не посадили. Через несколько лет он снова был бы свободен. А моих родных было уже не воскресить.
