этого хочу, — я откинулся в кресле, глядя прямо в расширившиеся глаза. Прямо как у лани, которая поняла, что лев ее уже догнал.
— Я не буду отвечать на такое! Хочешь подробностей — посмотри фильмы для взрослых.
— Зачем? Я лучше на тебя посмотрю.
— Данилевский, — снова возмущенно воззвала к моей совести Элли. Но та даже не подумала поднять голову. Зато член мой давно свою голову поднял, и сейчас был не прочь толкнуться в нежное, влажное, горячее и податливое женское тело.
— Так что, ты отказываешься?
— Да, черт тебя побери.
Я победно улыбнулся.
Зашел официант, забрал наши опустевшие тарелки, разлил нам еще вина, зажег свечи на столе.
— На том столике зажгите тоже, пожалуйста, — попросил я, указывая на уютный мягкий уголок. Там тени было уже больше, потому что виноград, обвивавший угол беседки, уже не пропускал лучи.
— Зачем? — пискнула Элли, когда официант пошел исполнять мою просьбу.
— Ты же любишь романтику. Будем целоваться при свечах.
— Варианта, что я не хочу тебя целовать, ты не рассматриваешь? — обреченно спросила она.
— Нет, — отрезал я и встал с кресла, протягивая ей руку. — Пойдем потанцуем.
— Что, хочешь проверить мои оценки по танцевальным дисциплинам?
— Хочу, — прошептал я ей на ухо, уже подняв Элли из кресла и прижав к себе. «Хочу» — это вовсе не про танцы, и Элли это тоже поняла.
На террасе играла негромкая фоновая музыка, под которую вполне можно было изображать танец. Солнце почти скрылось, оставив лишь бледную полоску на горизонте и красиво отсвечивая на водной глади озера. Свечи в стеклянных сосудах добавляли нужной мне атмосферы. И я надеялся, что Элли проникнется ей.
Я обнял фею за тонкую талию. На ней были светлые брючки и обычная маечка. Совсем не тот изысканный наряд, который стремятся надеть дамы в такие места. Но тонкая ткань топа позволяла почувствовать ее тело, гибкое и горячее. Это ничуть не уступало ощущениям, которые я смог бы испытать, будь Элли в шелковом вечернем платье, а большего мне сейчас было и не нужно. Своими ладошками Элли невесомо оперлась о мои плечи. Мне бы хотелось, чтобы ее прикосновения были более откровенными и менее настороженными, но намекать на это я не стал, чтобы не спугнуть возникший между нами миг близости.
Мы медленно покачивались под музыку. Я пытался поймать ее взгляд, но Элли не смотрела мне в лицо. Куда угодно — по сторонам, под ноги, за мое плечо, но только не в глаза. Пришлось отнять одну руку от сладкого изгиба ее талии, чтобы взять за подбородок и заставить все-таки перевести взгляд на себя. Не хотел, чтобы она смущалась. Ни сейчас, ни потом.
— Ты так соблазнительно двигаешься. Мне безумно хочется, чтобы на сцене ты вспоминала наш танец, — сказал я совершенно искренне, — и я хочу, чтобы каждый зритель влюбился в мою Катерину. Ты одна можешь это сделать.
— Ты слишком много от меня требуешь. Я не справлюсь, — ну вот и сказаны те слова сомнения и страха, а ведь признание их — уже половина победы. Осталось только разубедить Элли в этом.
— Ты справишься, я это знаю. Просто будь собой. Не зажатой условностями и комплексами, а настоящей, такой же, какой бываешь в моих руках. Такой же, как сейчас.
Элли резко выдохнула, будто собираясь начать спорить со ной, но я использовал аргумент, уже проверенный в действии. Наклонился и поцеловал ее. Я почувствовал вкус вина на ее губах, и это было вкуснее, чем то же самое вино, разлитое по бокалам. Элли обвила наконец мою шею и слегка прогнулась, безмолвно соглашаясь с тем, что будет принадлежать мне. А я подхватил ее на руки и понес на диван.
— Арт, я проиграла только один поцелуй. Куда ты меня тащишь? — попробовала возражать Элли, но голос ее звучал неубедительно. Вот ведь женщины, лишь бы поспорить, просто ради спора.
— Хочешь сказать, ты не ждала продолжения?
Ответ мне был не нужен. Я как раз донес ее до диванчика, усадил на него, тут же уселся рядом и снова притянул Элли к себе. Снова ее руки на моей шее, прохладные пальчики, теребящие мою шевелюру, соблазнительный изгиб спины и каскад волос, падающих на мою руку, которая держит Элли за талию. И губы. Сочные, мягкие, горячие, терзающие меня и позволяющие терзать их.
Я не знаю, сколько прошло времени, когда почувствовал, что Элли пытается от меня отстраниться. Самец, сидящий внутри меня, недовольно зарычал, но я все же оторвался от ее ротика и обнаружил, что мы, оказывается уже лежим на диванчике, причем Элли подо мной, а моя рука вовсю шарит под ее задравшейся маечкой. Пуговица ее брюк расстегнута.
— Артур, что ты делаешь? — Элли видимо, пришла в себя, я это понял по ее совершенно протрезвевшему, злому и смущенному голосу.
Я нехотя разжал пальцы, которые продолжали сжимать округлую грудь, и вытащил руку из ее лифчика. Элли тут же поднялась, начала поправлять одежду и волосы. На меня она не смотрела, а я пялился на нее, как идиот, пытаясь усмирить вконец взбунтовавшуюся плоть и громко колотящееся сердце. Похоже, я потерял контроль над собой и ситуацией, чуть не разложил Элли прямо здесь. И тут же разозлился на себя. Никогда и никто не заставлял меня терять голову настолько. Я ведь сам знал, что секс у нас будет не здесь и не сейчас, и даже не сегодня.
— Пойдем, я отвезу тебя домой, — поднялся я с дивана. Элли тоже встала и пошла за мной, избегая моего взгляда.
Я расплатился за ужин. Возможно, мы могли бы посидеть еще, заказать кофе и десерт, поговорить, но я понимал, что десерта мне на сегодня достаточно. Элли тоже не стала возражать, и мы уехали. Всю дорогу молчали. Она не злилась, была скорее шокирована моим напором. А я никак не мог унять зудящее возбуждение и злость. Чтобы не сорваться снова, целовать на прощание я ее тоже не стал. Хотя, думаю, Элли бы и не позволила. Как обычно тихо вышла из машины и зашла в подъезд.
Был уже поздний вечер, когда я приехал домой. В очередной раз порадовался, что не живу больше в квартире матери. Среди розово-золотой роскоши я бы сошел с ума, а о расслаблении, так нужном мне сейчас, я бы и мечтать не мог. Мое же убежище полностью отвечало моей натуре.
Здесь мне нравилось все. И дом с богатой архитектурой времен Сталина, и сама квартира необычной планировки, и то, как я устроил свое пристанище. Возможно, кто-то счел
