Он поднял голову и взглянул в окно — что не составило труда, поскольку и стены, и полы, и потолки в Стеклянной Горе были в какой-то степени окнами. Далеко внизу видна была Земля, грациозно и с очевидностью бессмысленно поворачивающаяся на своей оси, как зачарованная и чрезвычайно стойкая балерина. Он посмотрел на часы. Прошло еще всего лишь два часа…
Чтобы как-то совладать с нетерпением, Симон Маг обратился мыслями к графу фон Вайнахту. Печальный случай, разумеется; впрочем, его можно понять, вполне можно. На его месте любой скорее всего реагировал бы точно так же. И светлая голова к тому же — до того, как все это случилось; хотя и в те времена люди поговаривали о нем весьма странные вещи.
Прислужник убрал его тарелку, и он какое-то время сидел неподвижно, позволив своему уму расслабиться. Приятно узнать, что юный Бедевер наконец-то сделал что-то самостоятельно. Симон всегда считал его многообещающим юношей; ему необходим был лишь удобный случай, чтобы развернуться. Нет, это не совсем верно: ему необходима была такая ситуация, в которой он был бы вынужден взять на себя ответственность и проследить, чтобы работа была выполнена. Без такого небольшого давления он мог никогда ничего не достичь. Что ж, хорошо.
Он отодвинул кресло от стола, приветливо кивнул Нострадамусу и Дио Хризостому и прошел в библиотеку в поисках последнего номера «Ежемесячника Филателиста». Но вместо этого он внезапно остановился в астротеологическом отделе и снял с полки здоровенный, ужасно пыльный том, который явно никто не тревожил очень давно.
Симон Маг подвинул себе кресло, сел, скрестив ноги, и принялся читать.
Клаус фон Вайнахт стоял в снегу на коленях и выл, задрав голову к небесам.
В пятистах двадцати милях к северу от Нордостландет, посреди бесплоднейшего, дичайшего, негостеприимнейшего из всех пустынных мест на земле — это не то место, где стоит ломаться. Ближайшая телефонная будка находится в Хаммерфесте, в пятистах милях позади; к тому же она почти постоянно не работает. Между прочим, шансы вызвать ремонтную бригаду в такую даль, да еще в воскресенье, практически равны нулю.
Излив некоторую долю своей ярости воющему ветру, фон Вайнахт залез в ящик с инструментами, достал оттуда зубило, гаечный ключ и большой молоток и склонился над сломанным полозом.
— Проклятая — сволочная — дальне — восточная — дешевка! — рычал он в такт ударам. — Охх! — добавил он. Он опустил молоток, пососал пульсирующий палец и попытался успокоиться. «Ну-ну, Клаус, — услышал он голос своей мамы, — ты ничему не поможешь, если будешь выходить из себя».
Он взял гаечный ключ и принялся за работу. Больше он никому не позволит уговорить себя купить вонючие японские сани. Они понятия не имеют о настоящей работе; все эти их поделки — просто кучка старых ворованных приемов. Так работают в пятницу вечером. Гнев вновь вскипел в его душе, и он оборвал постромку.
— Черт! — проревел он, обратившись к плоскому горизонту. Швырнув гаечный ключ на землю, он принялся топтать его ногами.
Вечная мерзлота, возможно, довольно твердая вещь, но всему есть пределы. Раздался треск, словно разверзлась земная кора, и граф едва успел отскочить, чтобы не свалиться в образовавшуюся расселину. Ключ, однако, был потерян навсегда.
— Так, — произнес граф. — Сейчас мы будем совершенно спокойны, спокойны как мамонты в мерзлоте, хорошо? — он вернулся к ящику с инструментами, нашел запасной ключ и возобновил работу.
У него болело все. Если ему только попадется этот треклятый ублюдочный рыцарь — как там звали этого мерзавца? Турок — не турок… Да любой треклятый рыцарь, если на то пошло! Эти рыцари все один к одному. Сборище подонков. Сам не отдавая себе отчета, он подхватил молоток и принялся яростно плющить масленку.
Через час он ухитрился переломать все свои инструменты, расколошматить сани, превратив их в груду бесполезного хлама, и напугать пятнадцать высокомощных оленей типа «Испытатель» до состояния оцепенелого транса. Наконец он отшвырнул молоток, рухнул на землю и принялся молотить по льду кулаками.
Затем он поднялся и вытащил из седельной сумки переносную рацию.
— Радульф! — проорал он. — Бери пеленг!
— Черт возьми!
— Да, мисс, — автоматически отвечал Ноготь. Его голова поворачивалась из стороны в сторону, выискивая безопасное место. Оптимизм — еще одна черта характера карликов.
— Что это за странный звон? — поинтересовался Галахад.
— Тревога, — отвечала девушка. — Как вы думаете, может, кто-то пробрался в замок? — Она слегка вздрогнула.
«Блестяще, — сказал себе Ноготь. — Мало мне двух идиотов, теперь, похоже, придется присматривать еще и за третьей. Что ж, может быть, еще, пока я здесь? Давайте сюда своих идиотов!»
Он пихнул Боамунда в бок:
— Босс, ты не думаешь, что нам стоит, э-э, куда-нибудь убраться? А то, знаешь…
Боамунд с минуту смотрел на него бессмысленным взором.
— Что? — произнес он. — A-а, да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Да, хорошая мысль, — он не двигался с места. Фактически, заметил карлик, они втроем на удивление напоминали ножки трехногого столика.
Наконец, девушка прервала зачарованное молчание.
— Ох, прошу меня простить! — сказала она. — Я совершенно забыла о правилах хорошего тона. Не хочет ли кто-нибудь из вас выпить чаю?
Ранняя история Грааля окружена легендами, большая часть которых была выпущена в свет отделом по связям с общественностью группы «Лионесс» примерно в десятом веке, с целью спровоцировать наплыв запросов о возвращении вкладов в византийские долгосрочные акции государственного займа.
Когда византийские императоры начали встречаться с финансовыми затруднениями, они принялись добывать деньги, закладывая священные реликвии — Терновый Венец, Истинный Крест, лодыжку св. Афанасия и так далее. Хроники Империи того времени напоминают не столько историю, сколько учетную книгу в ломбарде.
Ценность этих реликвий определялась рынком, который, в свою очередь, зависел от поставок и запросов. Однако, имперская коллекция святых кусочков и лоскутков была столь полной, что она составляла почти весь набор. Не хватало лишь одного наименования; но эта реликвия была весьма ценной. Пока ситуация с ней не была определена, рынок не мог обрести окончательную устойчивость из-за опасности ее внезапного возникновения и последующей суматохи.
Само собой разумеется, с точки зрения рыночных заправил это положение вещей необходимо было поддерживать любыми силами, если они хотели, чтобы у них была какая-то надежда контролировать рынок. А для того, чтобы Грааль продолжал оставаться утерянным, вполне разумно с их стороны было постараться найти его самим, и как можно скорее. После этого они смогли бы устроить так, чтобы он оказался утерян окончательно и навсегда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
